Тупиковое звено - Дельвиг Полина Александровна - Страница 105

Филипп, содрогаясь от рыданий, бросился ей на шею и так бы стояли они, наверное, еще недели дне, если б в дверь снова не позвонили.

— Кто это? — Француз поднял голову.

— Не знаю. — Даша смахнула его слезы со своей щеки, — Скорее всего, ваш московский товарищ господин Полетаев. Он обещал приехать.

— Серж? — Филипп оживился.

— Он самый.

— Боже, как я счастлив буду его видеть! — От недавней печали, казалось, не осталось и следа. — Открывайте же скорее, я пойду готовить еще кофе.

3

Даша не ошиблась. С аккуратной красной розочкой в руках за дверью стоял Полетаев.

— Привет. — Она улыбнулась, — Проходи. Рада тебя видеть,

У подполковника лицо приняло выражение безграничного счастья.

— Ты улыбаешься?

— У меня в гостях Филипп.

— Я знаю. Как он?

— Ужасно.

— Этого следовало ожидать… — И уже бодро, через ее плечо: — Рад вас видеть в добром здравии, cher Filippe[40].

И хоть подполковник старался держаться на расстоянии, француз ухитрился-таки расцеловать его в обе щеки.

— Мой Бог, мне кажется, мы не виделись целую вечность! Даша деликатно рассматривала розу.

— Проходите в комнату, что же вы в коридоре толпитесь… Мужчины, пропуская друг друга вперед, добрались до гостиной Полетаев присел и сразу потянулся за сигаретой.

— Как дела, Филипп? В Москве не успел с вами толком поговорить, вы уж меня извините,

— Ах, что вы, Серж, я все понимаю, вам было неудобно, столько дел…

— Как баронесса? Как наследник вживается в новую роль?

— Вживается, — через силу выдавил Филипп и посмотрел на Дашу.

Наблюдательный Полетаев немедленно заинтересовался,

— Вы чем-то обеспокоены?

— Не знаю… — Француз теребил изящное сапфировое кольцо на мизинце правой руки. — Я уже рассказывал Ди-ди…

— Ну так расскажите теперь и мне.

— Это сложно…

— Хотя бы попробуйте.

— Понимаете, Серж, последнее время меня мучает какое-то странное предчувствие. Вокруг словно разворачивается некий спектакль.

— Спектакль? — Даша придвинула подполковнику пепельницу. — О спектакле вы мне ничего не говорили.

Полетаев наблюдал за французом сквозь синеву сигаретного дыма. Филипп неловко рассмеялся:

— Возможно, во мне говорит обида, но кажется, что дом наш в одночасье превратился в театр. Все двигаются странно, странно говорят… Даже лица у всех стали неестественными! Словно маски у актеров.

Сам француз, к слову, тоже походил на актера, перед самым сезоном лишенного ангажемента. Пальцы его беспрестанно двигались, будто что-то пытались нащупать, глаза выглядели больными, уголок губы подергивался.

Даша поспешила успокоить названного дядюшку.

— Фи-фи, дорогой, в вас безусловно говорит ревность, но, как мне кажется, напрасно. Баронесса просто приглядывается к новому семейству. Мне она показалась женщиной умной и сильной. Не думаю, что ее легко будет обмануть.

— Она уже не молода. — Галантный француз даже девяностолетнюю старуху не смог назвать старой. — Если эти люди что-то задумали, она не перенесет…

— Стоп! — Даша подняла руку. — Мне кажется или вы действительно говорите о Богдане, как о жулике, прокравшемся в дом?

Кервель осекся. Вид у него стал совершенно растерянный. Он нервно улыбнулся и пожал плечами:

— Нет, я не говорил так. Вам, верно, показалось.

— Ничего мне не показалось. — Даша не удержалась и кинула победоносный взгляд в сторону Полетаева.

Подполковник отсутствующим взглядом смотрел в угол комнаты. Молодая женщина настороженно посмотрела в том же направлении — не притаилась ли там мышь или подобная тому пакость.

— Скажите, — громче, чем следовало, произнесла она, вновь обращаясь к Филиппу, — вы ему не верите? Вы не верите, что Богдан — законный наследник семьи Вельбах? Так?

Филипп сглотнул и отвел глаза.

— Ответьте мне, Фи-фи.

— Нет.

— Что? Говорите громче. — Даша расслышала ответ, но хотела, чтобы его хорошенько расслышал и подполковник.

— Нет, Я не верю им. Но не спрашивайте почему. — Филипп проговорил эту фразу быстро, словно желая как можно скорее покончить с неприятной частью. И затем добавил уже более спокойно: — Богдан, безусловно, приятный и талантливый молодой человек. Он очень красив, прекрасно танцует. Я сейчас помогаю ему устроиться в лучшую школу танцев в Париже. Он очень старается, договорился о частных уроках. Практически все время на занятиях. Даша удивилась:

— Как же тогда он вас раздражает? Если его дома не бывает.

— Я не сказал «раздражает». Просто… Скажем, мне не нравится, как они хозяйничают в доме, который я всегда считал своим. Мне не нравится почтительность, его жена, его дети! — Выплеснув наружу то, что так долго мучило, Филипп взбодрился. — У него отвратительная жена. О Господи, никогда бы не подумал, что могу так сказать о женщине. Она похожа на Борджиа, мне все время кажется, что она хочет меня отравить…

Даша с Полетаевым переглянулись. Подполковник потушил сигарету и встал.

— Дашенька, не поможешь мне разобрать сумку? Я привез кое-что к столу. Вы позволите, Филипп?

— Да, конечно.

Выговорившись, Кервель обмяк в кресле, словно сдувшийся шарик. Лицо его стало пустым.

4

— Пришел ответ из Киева, — без всякого перехода начал Полетаев.

Даша застыла:

— И?..

— Третьего января Титаевской была проведена операция по искусственному оплодотворению. У нее действительно что-то было с… Ну эти ваши женские дела…

— Я поняла. — Даша решила не мучить подполковника выяснением точного диагноза. — Значит, я оказалась права — это Оксана!

Полетаев выглядел менее оптимистично.

— Думаю, ты рано радуешься. Пока в ее действиях ничего противозаконного нет.

— Ошибаешься. Это свидетельствует о том, что она знала о завещании!

— Какие-то иные доказательства у тебя есть?

— Будут, не переживай! — И тут Даша испугалась: — Слушай, а вдруг она и вправду его отравит?

— Кого?

— Да, Филиппа, кого еще…

— Прекрати. — Подполковник хоть и пытался казаться спокойным, но вид у пего был не ахти. — Зачем Оксане травить месье Кервеля?

— Например, чтобы старушка опять не передумала. А так убрать его и все — выбора больше нет.

— Не говори глупости. Она…

В дверях послышался шорох. Филипп заглянул на кухню.

— Я даже не спросил: вам помочь?

— Нет, — хором ответили Даша и Полетаев.

Увидев, как погрустнел француз, Даша поспешила передать ему корзинку с нарезанным хлебом и кофейник.

— Держите, мы сейчас принесем все остальное. Сергей Павлович, подайте мне ветчину.

Подполковник молча выполнил ее просьбу. Даша воровато посмотрела на дверь, за которой исчез Кервель.

— Теперь я могу вернуться в Москву?

— Теперь тем более нет. С тебя пока еще не снято обвинение в хранении наркотиков.

— Так что же мне — сгнить на этой даче? — растерялась молодая женщина.

— Надеюсь, что нет. Мне почти удалось все уладить.

— Каким образом?

— Не имеет значения. Но, видит Бог, чего мне это стоит.

— Значит, все обойдется?

— Надеюсь, что да.

— Вот спасибо! — Даша обрадовалась и засуетилась. — Как бы нам еще и Оксану прижучить?..

— Так. — Полетаев поднял враз потемневшие глаза. — Ты, кажется, обещала…

— Что я обещала?

— Сидеть тихо и не высовываться.

— Да, но если я буду сидеть тихо, то как же тогда поймаю убийцу?

Подполковник прикрыл дверь плотнее и заговорил яростным шепотом:

— Знаешь, чего мне стоит удерживать ситуацию под контролем? Повторяю в сотый раз: сейчас ты — единственный обладатель более или менее полной информации по этому делу. Убийца почти докончил свою работу. Ему или ей осталось устранить только тебя, после чего связать все нити преступления воедино уже никому не удастся.

— Так, может, в милицию? — пролепетала перепуганная Даша.

40

Дорогой Филипп (фр.).