Книга алхимика
(Роман) - Уильямс Адам - Страница 71

— Политика, Самуил. Для мужчин она словно игра, ну а мы, женщины, в ней пешки. Такова уж наша судьба.

— При чем тут политика? Брак Айши и Юсуфа противоречит нашим интересам. Эмир признал, что их свадьба обернется для Мишката катастрофой. Вы же мне об этом сказали сами. И все равно не желает вмешиваться. Как можно быть таким безответственным? Эмир совсем потерял… — Я прикусил язык. Так недолго договориться и до измены.

— Так что там потерял мой брат? — строго спросила Джанифа.

— Интерес к государственным делам, — хмуро закончил я.

— Когда Салим был визирем, все было точно так же.

Во мне снова вспыхнул гнев, который я был не в силах сдержать.

— При всем моем уважении, госпожа Джанифа, должен заметить, что, когда Салим был визирем, государство находилось в надежных руках.

Недовольно проворчав что-то, сестра эмира взяла засахаренный орешек из стоявшей среди подушек пиалы и принялась задумчиво его крутить, зажав между пальцами. Наконец она положила его обратно, внимательно на меня посмотрела и, видимо приняв некое решение, знаком поманила к себе. Когда я опустился на ковер рядом с ней, Джанифа заговорила со мной тихо, почти шепотом. По всей вероятности, она не хотела, чтобы ее услышала даже верная Мария.

— Ты не знаешь моего брата. Ты видишь перед собой добродушного жизнелюба, обожающего женщин и вино, чудака, строящего дворцы и мечети. Ты не в состоянии вообразить, сколь жесток и беспощаден он может быть. Наследником был назначен мой старший брат, Яхья, отец Салима. Наш родитель, эмир, считал, что своей кровожадностью Яхья пошел в него. Возможно, ты слышал, что мой отец прославился своими завоеваниями. При этом он слыл настоящим чудовищем, и Яхья вырос отцу под стать. Они оба были изуверы — по отношению и к своим близким, и к подданным. Я ненавидела их.

Она ненадолго замолчала, глядя на меня, а потом продолжила:

— Другого моего брата, Абу, я любила и люблю. Он ничем не походил на Яхью. Абу вырос скорее не воином, а мыслителем. Он получал удовольствие от жизни. Обожал стихи и песни. Всегда был предан Аллаху, но при этом много общался с иудеями и христианами и научился ценить их добродетели. Водил дружбу со многими из них и даже развлекался с их женщинами. Со временем он проникся любовью к Мишкату и людям, которые тут живут. Он любил их всех, вне зависимости от их веры и цвета кожи. Очень беспокоился, что народ страдает от неподъемных налогов, оплачивая бесчисленные войны нашего отца, печалился о простых наших людях, гибнущих на полях сражений. Отцу всегда было плевать на нужды своих подданных.

Абу держал свои мысли при себе. Он всегда умел схитрить и пустить в ход обаяние, чтобы привлечь на свою сторону тех, кто в иных обстоятельствах мог бы стать его врагом. Он был вне подозрений. Однажды вечером брат пришел в мои покои. Это случилось вскоре после того, как отец слег с болезнью, которая в конечном итоге и свела его в могилу. Абу спросил моего мнения о Яхье — каким, на мой взгляд, он станет эмиром. «Таким же, как отец», — ответила я.

«Да, он унаследовал его жестокость, но не ум, — ответил Абу. — Он будет и дальше разбазаривать казну на войны с соседями. Яхья никудышный стратег и никогда не следует мудрым советам, а значит, рано или поздно его ждет поражение. Наш эмират захватят враги. Что, как ты думаешь, в таком случае ждет Мишкат и наш народ?»

Она снова замолчала и пристально посмотрела на меня.

— Ты понимаешь, Самуил, к чему я веду? Абу стал эмиром не потому, что хотел потешить свое честолюбие. Он всегда помнил об ответственности и долге перед подданными. Именно поэтому я поддержала его и присоединилась к заговору. Я знала, что его волнует лишь одно — благополучие страны. Наверное, он любил своего брата. Абу — человек очень привязчивый, но народ Мишката он любил все-таки больше. И вот ради Мишката он решил покончить с Яхьей. Избавлю тебя от подробностей. Скажу лишь, что вскоре после смерти отца, за день до восхождения на престол, Яхья погиб на охоте. Несчастный случай. Неудачно упал с лошади и напоролся на собственное копье. Именно это утверждали двое свидетелей. Одним был Абу. Другим — Салим.

— Салим? — ахнул я. — Вы хотите сказать, что он помог убить собственного отца?

— Да, — не отвела взгляда Джанифа. — Он держал руки Яхьи, когда Абу насадил его на копье. Бедный Салим, как же тяжело он это переживал. Тогда он был чуть старше тебя. Ученый… Как он любил книги… Яхья его презирал и безобразно с ним обращался, однако не это толкнуло Салима на отцеубийство. Салим поднял руку на отца, потому что любил Мишкат совсем как дядя. Он руководствовался чувством долга, хотел спасти страну от ужасов, что ее ждали.

Остальное ты знаешь. Абу стал эмиром, Салим — визирем. Благодаря им в Мишкате воцарились мир и благоденствие. Иудеи, мусульмане и христиане вплоть до недавнего времени жили спокойно и дружно. И всем было хорошо, за исключением двух человек, сделавших это возможным. Их терзало чувство вины. Как ты думаешь, почему Салим столько работал, что в результате сошел в могилу раньше срока? Уверена, что таким образом он хотел искупить вину за совершенное преступление. Почему Абу одержим этой мечетью, которую Паладон ему строит в пещере? Боится попасть в ад и потому хочет умилостивить Аллаха. Вот вы какие — мужчины. Я же, будучи женщиной, вижу многое куда яснее вас. Я не боюсь ада, ибо знаю, что Аллах милосерден и простит нас. Убив Яхью, мы сделали доброе дело — для Мишката, для людей, которые тут жили. Кстати, знаешь что? Несмотря на все страхи за свою душу, мне кажется, что Абу, если понадобится, снова не остановится перед убийством. После всего того, что я тебе рассказала, ты по-прежнему считаешь, что он не проявляет интереса к государственным делам? Ты и вправду веришь, что после тех жертв, которые они с Салимом принесли ради Мишката, Абу все равно, что сейчас происходит с его эмиратом? Он в отчаянии!

— Но он ни разу не высказался против действий Азиза. Как раз наоборот! На следующий день после избиения христиан Абу пришел в мечеть на службу и возблагодарил Аллаха!

Рассказ о своекорыстном убийстве, в результате которого Абу пришел к власти, не произвел на меня того впечатления, на которое рассчитывала Джанифа, а известие о том, что в нем принимал участие мой благодетель Салим, привело в смятение.

— События развивались слишком быстро, он не мог ничего сделать, — ответила моя собеседница. — После того как Азиз натравил толпу на христианский квартал, пути назад уже не было. Верховный факих пел Азизу дифирамбы, и большинство членов уммы поддержало его решение. Что оставалось Абу? Это жизнь, Самуил, и в ней свои законы, которым вынуждены подчиняться даже эмиры. С его стороны было разумно затаиться и ждать, пока не поменяются настроения в народе. А сейчас он не в силах снять Азиза с поста визиря. Тех немногих военачальников и советников, на которых Абу мог положиться, удалили из столицы. Кто-то отошел от дел в силу преклонного возраста. Теперь в совете сидят одни лишь люди Азиза. Эмир один, совсем один. Змей поганый! Гадюка… Умен же он, ничего не скажешь… Даже не просто умен, а феноменально умен… — Джанифа сплюнула.

— Азиз?

— Ефрем! Может, он и занимается финансами, однако не будем забывать, что он еще возглавляет тайную сыскную службу. За всем, что происходит сейчас в эмирате, стоит его злой гений. Это он, пользуясь слабостями моего внучатого племянника, льет яд ему в уши. Неужели ты думаешь, что Азиз сам придумал эти злодейства? Он самолюбив и самонадеен. Да, порой Азиз способен на дурные поступки, но все же в глубине сердца он стремится к добру. Яснее ясного, его сбили с толку, задурили голову… Ведь он безумно хочет доказать, что чего-нибудь да стоит. Не сомневаюсь, он искренне верит, что действует во благо Мишката, — она скривила губы. — Салим так надеялся, что Азиз будет всегда находиться под твоим влиянием… Бедный Салим. Его сын связался не с тем иудеем.

— Мне очень жаль. — Я был в ужасе. Эмир и его сестра, поняв, что ситуация вышла из-под контроля, не желали ничего предпринимать и лишь пытались найти себе оправдание.