Античная наркомафия-8 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" - Страница 6

В-третьих, не нужно нам почвы и для политических смут. В республиканском государстве неизбежны грызня и саботаж, из-за которых гора рождает мышь, а слишком узкий горизонт планирования из-за частой смены правительств приводит зачастую к тому, что та гора рождает ещё и не ту мышь, которую следовало бы по уму. Монархия же в её античном понимании — это самодержавие, никакими законами не ограниченное, потому как именно оно и есть высший закон. Как легко — в зависимости от личности правителя — такая монархия может шарахаться из крайности в крайность, оборачиваясь то анархией, то тиранией, да ещё и со всеми сомнительными прелестями фаворитизма, прекрасно знают и в самом античном мире. Но до конституционной монархии, при которой венценосец не правит, а царствует, античные мудрецы почему-то так и не додумались, отчего и колбасит античные социумы кого республиканским бардаком, а кого и самодержавным, а добрая половина обеих форм маразма обусловлена их взаимобоязнью. Монарх страшится потери власти, а республика — воцарения тирана, и способ борьбы с этим у них один — пресечение или саботаж всего, что хотя бы кажется опасным или просто подозрительным. Нам такого маразма на хрен не нужно — ни в той форме, ни в этой. Царёк у нас есть, потому как он не может не есть, но есть и Хартия вольностей по мотивам той аглицкой, в которой права и вольности всех подданных прописаны, и на которой царёк своим подданным присягает, без чего не может быть коронован. Войско присягает не ему, а правительству, которое и назначает главнокомандующего, а монарх у нас сам войском не командует, да и казной государства он тоже не распоряжается. Он, конечно, тоже член правительства, да ещё и бессменный и наследственный, но он его не возглавляет и возглавлять не может. В то же время никто больше в государстве не получает и не может получать таких почестей, как он, так что реальная власть и почести у нас по отдельности и не совмещаются. Чествуют одних, правят — другие. Есть сила, формально для этого государства внешняя и даже как бы вообще отсутствующая, представители которой реально всем и заправляют. Ведь кто девушку ужинает, тот её и танцует, а это государство исходно один из проектов этой не афиширующей себя напрямую силы и одна из её видимых частей. И не единственная.

Вот в этой силе мы как раз и состоим. Мы не самые главные в ней, но и далеко не на последних ролях. Не так давно мне, например, предлагалось официально возглавить правительство этого государства, когда его настоящий глава, а по совершенно случайному совпадению старший сын и наследник нашего самого главного, не мог больше его тащить, поскольку увяз в делах поважнее. Но у меня-то ведь тоже хватает дел поважнее, хоть и не столь почётных и заметных, а посему и решили мы этот вопрос иначе. Но сам факт…

Ну и, для тех, кто не в курсах — кто мы такие, и как с нами бороться. Попали мы сюда из начала двадцать первого века нашей реальности уж точно не по своей воле и даже не по злой воле сильных нашего мира, едва ли и знавших-то даже о самом факте нашего существования — не того мы были калибра в той нашей прежней жизни, чтобы большие и уважаемые люди знали о нас и обратили внимание на факт нашего исчезновения. Люди в нашем мире имеют свойство исчезать с концами, но в подавляющем большинстве случаев паранормальщиной там и не пахнет. А нас вот угораздило, и ни спецслужбы, ни бандиты, ни подпольные хирурги-трансплантаторы в нашем случае абсолютно не при делах Просто взяли и пропали для нашего мира, совершенно спонтанно, нарисовавшись в этом, ничем от нашей Античности, кажется, не отличавшемся — ну, не заметили мы, во всяком случае, никаких в нём отличий окромя тех, которые сами же и устроили. И был тогда на дворе сто девяносто седьмой год до нашей эры. Сейчас — сто восемьдесят первый, шестнадцать лет уже, как мы тутошние, и устроились мы в этом мире, надо признать, неплохо.

Я, Максим Канатов, не был в прежней жизни ни профессором, ни аспирантом, а был простым российским инженером-машиностроителем, хоть и не на совсем уж простом предприятии. Был цеховым технологом по механической обработке, был потом в другом цеху старшим мастером механического участка. В армии не был никаким крутым бойцом спецназа, а был обыкновенным "сапогом" погранвойск. Не был я там и никаким крутым магом, а был только самоучкой по ДЭИРовскому направлению биоэнергетики, умевшим кое-что, но далеко не в той степени, в какой хотелось. Увлекался историей, но далеко не на профессиональном уровне, почитывал и всевозможный научпоп, но так, больше для общего развития. А здесь вот на безрыбье пришлось заделаться местечковым министром всего здешнего тяжпрома, в немалой части как раз из моих мануфактур и состоящего — а кому же ещё тяжпромом рулить, как не главному промышленному буржуину? Недавно, как уже сказал, чуть было вообще премьерство на меня не навьючили, едва отбрыкался. То, что по совершенно случайному совпадению я женат на неполнородной сестре нашего настоящего премьера, к делу, как говорится, не подошьёшь.

Володя Смирнов, в отличие от меня, свою срочную служил таки в армейском спецназе, и хотя подготовка срочников у них, конечно, далека от таковой у их офицеров и прапоров, на нашем безрыбье круче его только вкрутую сваренные яйца. Хоть он у нас и не занимает министерских постов, вся армейская разведка и все спецоперации в основном на нём, а заодно у нашего спецназера ещё и руки из правильного места выросли, потому как на гражданке он работал автослесарем, что особенно важно для наших закрытых для посторонних глаз и ушей проектов. Наташка, его супружница, была студенткой Лестеха, а у нас на безрыбье главная ботаничка — в буквальном смысле, а не в обезьяньем, вообще биологичка и даже агрономша.

Хренио Васькин, а точнее Хулио Васкес, наш главный мент и госбезопасник — единственный среди нас испанец, а по ментовской части оттого, что был ментом и в той прежней жизни. Испанским, конечно, не нашим. Обрусел он уже тут, с нами. Кто с нами поведётся, все в той или иной степени обрусквают, и этот процесс идёт параллельно и навстречу нашему собственному отурдетаниванию. Женат, как и я, на хроноаборигенке, хоть и не из столь крутого семейства, ну так и не всем же на дочках сильных мира сего жениться. Поди найди ещё подходящую. Где ж на всех напастись таких, как моя Велия?

Серёга Игнатьев, пускай он у нас в прежней жизни и офисный планктонщик, по образованию геолог, так что и тут на нашем безрыбье тоже без вариантов. Я не из воздуха продукцию произвожу, а из сырья, а сырьё — это в основном полезные ископаемые, в том числе и такие, о которых хроноаборигены ни ухом, ни рылом, и если уж он чего-то очень нужного нам не найдёт, то без него вообще хрен кто найдёт. Полезны нам и его познания в химии, в которой я, например, хоть и тоже вообще-то изучал, откровенно плаваю. Ну, не моя специальность и даже не моё хобби, если детских хулиганских шалостей со взрывами не считать. А Юлька, супружница евонная, наша главная историчка и главная училка для нашего подрастающего поколения. Собственно, мы все его учим всему тому, в чём кто из нас копенгаген, но для общего образования молодняка, как и для истории как серьёзной науки, профессионализм желателен, и кому на нашем безрыбье тем профессионалом быть, если не студентке пединститутского истфака? Правда, два курса только и успела она там отучиться, но у нас как-то с профессорами, не говоря уже об академиках, вообще негусто.

А обучать молодняк нужно позарез, потому как планов громадье, и всё нужно "ещё вчера", а как тут справишься со всем вшестером? Помогают, конечно, по мере сил и знаний, и втянутые в наш попаданческий анклав друзья и единомышленники из местных хроноаборигенов, но если силами их боги не обделили, то со знаниями у них напряжёнка, и пока мы наш молодняк не выучим, кадрового затыка нам не рассосать. Чтобы мы могли высвободиться от рутины для проектов посерьёзнее, это пара-тройка выпусков нужна, и не из школы-семилетки, а из следующего за ней кадетского корпуса, в котором пока-что учится только на первом курсе наш первый школьный выпуск. А это ещё пару-тройку лет выдержать надо, пока только этот первый выпуск полностью выучим, разрываясь между службой, школой и вот этим кадетским корпусом. И деваться некуда, потому как далеко не всё для античных глаз и ушей предназначено, и многое можно преподавать молодняку только в закрытом учебном заведении, принадлежащем уже не государству, а семейству наших нанимателей, как раз и возглавляющему всю нашу структуру и все наши закрытые для посторонних проекты.