Ведьма западных пустошей (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 50

— Все хорошо, — произнес Бастиан, отчаянно понимая, что нет ничего хорошего и не может быть, пока убийца девушек разгуливает на свободе. — Посиди здесь, я пойду взгляну на волка. Мало ли что…

Он тотчас же пожалел о сказанном, потому что Аделин снова посмотрела на него с таким ужасом, что Бастиана обдало холодом.

— Это ведь не Уве? — повторила она. — Это не он?

Бастиан покосился в сторону толпы и увидел доктора Холле, который смотрел на пока безнадежные попытки Сварливого Жиля вытянуть костыль и снять волка.

— Нет, Аделин, — твердо произнес Бастиан. — Это точно не он. Я сейчас позову к тебе доктора Холле. Попробуешь поговорить с ним?

Аделин кивнула, и среди взволнованных людей Бастиан вдруг заметил Дасти. Тот стоял с крайне спокойным видом, держал в руке какой-то журнал и выглядел так, словно смотрел какую-то скучную пьесу. Аделин заметила, на кого смотрит Бастиан, и ее взгляд изменился: в нем появилась очень холодная, рассудочная злость.

— Он хотел засунуть Уве в клетку, — негромко и очень язвительно сказала она. — А меня отправить на костер. Всегда говорил об этом.

Бастиан подумал, что должен как-то успокоить Аделин — и что понятия не имеет, как сейчас это сделать. Он почувствовал, как кожа на шее покрывается мурашками — убийца девушек был совсем рядом, Бастиан ощущал его присутствие как сквозняк, который мажет по спине.

«Вот и хорошо, — подумал он. — Тебе не уйти».

— Я позову доктора Холле, Аделин, — мягко произнес он и пошел в сторону толпы.

Глава 9. История принца

— Всего лишь обморок, вы переволновались, — сказал доктор Холле, убирая в свой саквояж пузырек с нюхательной солью. Покосившись в сторону несчастного волка, которого с помощью Бастиана все-таки сумели снять, он добавил: — И неудивительно, в общем-то.

Люди шумели, сокрушаясь об оскверненном храме. Женщины плакали. На священника страшно было смотреть, настолько растерянным и испуганным он выглядел. Сидя за столиком кафе и задумчиво водя пальцем по краю опустевшего стакана, Аделин видела, как Бастиан, нахмурившись, рассматривает штырь, которым пригвоздили волка. Да, убийца девушек передал им всем привет — такой, который пробирает до костей.

— Скажите, доктор Холле, — промолвила Аделин, — сколько детей было у Эдвина Моро?

Тут надо было действовать сразу, чтобы застать доктора Холле врасплох. Он устало вздохнул, снял очки и принялся нарочито старательно протирать их специальной тряпочкой.

— Откуда вы знаете? — ответил он вопросом на вопрос. Аделин неопределенно пожала плечами.

— Ты сердце взял мое, но два оставил мне, — процитировала она. — Так написано на его надгробии. Два сердца — двое детей, верно?

Доктор Холле вздохнул. Было видно, что он не хочет говорить об этом, что тайна, которую он хранил все эти годы, слишком темна и глубока. Аделин придвинулась поближе и сказала едва слышно:

— Один из его сыновей — убийца девушек. И этот волк тоже его работа.

Доктор Холле устало дотронулся до виска и негромко произнес:

— Даже так…

— Да, вот так, — нахмурилась Аделин. — Он убил Магду, Адайн, Тину, Анну, Жаклин, Веру… Он и меня хотел зарезать. Доктор Холле, вы все знаете, правда? Расскажите мне.

Доктор Холле наконец-то закончил протирать очки, надел их, и его вид сразу же сделался твердым и сосредоточенным, как и положено врачу.

— Что ж, Аделин… Шея болит?

Аделин машинально дотронулась до горла, где сейчас не было даже нитки шрама. Не болело — спасибо Бастиану и тому врачу, который зашивал рану.

— Нет, — ответила она. Доктор Холле довольно кивнул.

— И слава богу, — и добавил без перехода: — Марьян выносила и родила совершенно здорового ребенка. Когда его вымыли, я осмотрел и сразу же сказал Эдвину, что мальчик — самый сильный маг, которого я когда-либо видел. От него так и веяло магией. Гораздо сильнее, чем от вас.

По спине снова мазнуло холодком, словно убийца девушек прошел совсем рядом и прикоснулся к Аделин: вот он я, а вот и ты. В чем твоя вина, дорогая? На мгновение летний день померк, став серым и пасмурным.

— У него была та сила… — начала было Аделин и осеклась. Доктор Холле кивнул.

— Да, та сила, за которую убивают. Законопослушные граждане вызвали бы инквизицию, и мальчика уничтожили бы на месте. Он был слишком силен, Аделин, слишком. Это та сила, рядом с которой идет безумие, и его не удержать. Когда родились вы, Аделин, то было ясно, что вы пусть и сильны, как ведьма, но ваш разум вас удержит.

Аделин понимающе кивнула. Сварливый Жиль с помощником поднял волка и потащил куда-то в сторону. Бастиан пошел за ними, неся в руке металлический костыль. Он обернулся, нашел взглядом Аделин и махнул ей рукой — она помахала в ответ.

— Но так получилось, что мы трое не были законопослушными гражданами, — с горьким вздохом продолжал доктор Холле. — Поймите, Аделин, я врач. Я должен спасать людей, а не убивать их. Тем более, убить ребенка… нет! Это противоречило моему долгу врача, моей жизни. Я выписал свидетельство о смерти ребенка во время родов, и на кладбище похоронили пустой гробик. Никто не стал ничего уточнять. К тому времени Эдвин Моро был тем, кому не задают лишних вопросов. А мальчик стал жить дальше — его, конечно, скрывали, он не выходил дальше своих комнат. Но он жил.

Аделин вдруг подумала, что в бывшем доме Лесного принца теперь размещается гимназия. Там, где сейчас классы с детьми, шумом и криками, запахом мела, когда-то жил маленький мальчик — ходил по сумрачным комнатам, ловил привидений, смотрел в окно на мир, который никогда ему не откроется. Одинокий, бледный, как цветок подлунника, он тонул в своей тоске по недостижимому, и именно эта тоска, а не магия, и выковала из него чудовище.

Возможно, там до сих пор бродит его тень. Сейчас гимназия закрыта, школьников распустили на летние каникулы, и сын Лесного принца вернулся домой. Где еще ему прятаться после того, как Бастиан нашел его конспиративную квартиру на юге?

— Как его звали? — спросила Аделин.

— Макс, — ответил доктор Холле. — Я часто навещал их, осматривал мальчика. Самый обычный ребенок, но магия так и била из него. У меня пломбы тряслись в зубах, когда я к нему подходил. Но знаете, это был очень милый, славный мальчик. Всегда забирался ко мне на колени и играл со слуховой трубкой. Иногда я приносил ему игрушки… Ему было три, когда Марьян уехала.

Аделин понимающе кивнула. Значит, Макс… Несмотря на то, что он сделал, ей отчего-то стало жаль его. Сложись иначе, будь Аделин совсем немного другой — и это ей пришлось бы прятаться от мира в комнате, это она считалась бы мертвой и смотрела в окно, не имея права выйти и чувствуя оглушительный зов своей природы, который постепенно помрачил бы ее разум.