Слово чести - Демилль Нельсон - Страница 65

– Легко тебе сейчас говорить.

– Бен, почему ты не хочешь послушаться меня?

– Я оптимист. Я считаю, что смогу победить.

– В тот день, когда все началось, ты сказал мне, что эту игру затеяла армия с навязыванием своих правил. Не забывай о своих словах.

– Я чту военный кодекс, тем более что я не раз сталкивался с ним.

– Ты знаешь, что я думаю? Я считаю, что армия уже послала меморандум начальнику военного округа с инструкциями о твоем расквартировании. Тайсон, будь спокоен, тебе создадут все условия.

Бен откашлялся, потом ответил:

– Ну если это случится, я отплачу долг обществу. И когда уйду в отставку, смогу жить нормальной жизнью.

– Какомуобществу? Этому обществу наплевать, что ты делал и не делал двадцать лет назад в какой-то отсталой даже не стране. Половине населения безразлично, виновен ты или нет, а другая половина, наоборот, бьется в экстазе от твоих деяний. Они боготворят тебя за то, что ты уложил за день сотню косоглазых.

– Нет, ты говоришь не о моей стране.

Она с любопытством оглядела его.

– Боюсь, что это ты ошибаешься. Страна жаждет не твоей крови, а крови бедного Пикара.

– Ерунда.

– Да ты просто не в курсе.

– Ты говоришь так, как я двадцать лет назад, когда был членом тайного общества.

– Я немного прозрела, в отличие от тебя. Неделю назад со мной произошел забавный случай. Я пошла в бар отеля «Америкэн» с Глорией Джордан – матерью Мелинды. Это тебе не какая-нибудь пивнушка. Там собираются достопочтенные горожане и местная знать. И как ты думаешь, о чем зашел разговор в баре?

– О взлетах и падениях бродвейской сцены?

– Нет, сэр. Предметом пересудов стали вы.

– А не врешь?

– Общественное мнение разделилось. Одни считали тебя виновным, другие частично оправдывали твою вину и смягчили приговор, а некоторые предположили, что ты не виновен, и как только пройдет эта горячка, все выяснится.

– Думаю, это непреходящая вещь. Я все еще женат на тебе.

– Один джентльмен дал понять, что тебе вручили медаль, хотя он не помнит, какую и за что.

– Давай не утрируй. Я уже получил вьетнамский крест.

– Одна леди очень сомневалась, что такой симпатичный джентльмен смог подобное совершить.

– Ты узнала ее имя и номер телефона?

– Дело в том, Тайсон, что народ, как бы точнее выразиться, народ думает, что тебе итак слишком досталось за то, что ты и твои солдаты убивали или не убивали мужчин, женщин и детей. Они считают Пикара редкой сволочью.

– Бедный Пикар. А что вы делали в баре?

– Пропустили по рюмочке.

– Помнишь, как ты в таких случаях всегда говорила? «Искала свою собаку». Ну так, а ты за что голосовала?

– Меня так и подмывало прочитать свою обычную лекцию об аморальности вьетнамской войны, но я вовремя вспомнила, что не могу свидетельствовать против своего мужа. Поэтому я взяла Глорию за руку, и мы испарились.

– До того, как они тебя узнали, а то бы пронесли по Мейн-стрит на руках.

– Мне было не по себе из-за Глории. – Она задумчиво потерла подбородок. – Но общественное мнение не станет квитаться с тобой. Народ клеймит Пикара. Это не тадемократия.

– Я так не думаю.

Она пристально посмотрела на мужа, потом сказала:

– Кто-то говорил мне, что агенты ФБР следят за домом Пикара. Охраняют его. Ты знаешь об этом?

– Нет. Откуда мне знать. – Но Тайсон считал, что должен был знать об этом. Он должен был догадаться, что неприветливый Пикар боялся расправы. Интересно. Тайсон напомнил себе о масштабе проблемы, выходящей за пределы государства; в кулуарах терлись невидимые участники готовящегося действа и статисты, наподобие Чета Брауна, выходившие на сцену лишь на мгновение и тихо удалявшиеся за кулисы, и их числу не было конца. Он всполошился. – Кто-нибудь следит за нами?

Марси откинула со лба прядь волос.

– Если и следят, то не за тем, чтобы защитить нас от разъяренной толпы. Нам никто не угрожал, и очернить нас никто не может, кроме газетных свистунов. Что это говорит тебе о твоей стране?

– Говорит, что я невиновен, пока не докажут мою виновность.

– А вот Пикар виновен. Виновен в обесчещении имени военного героя. Ты, мой друг, как и твой бывший босс, – священное животное. Ты воевал за свою страну, получил ранение в бою, а теперь тебя преследует неблагодарная армия и продажная пресса. Но это – все эмоции, а правда, как мы оба знаем, в том, что правительство гнет свою линию, невзирая ни на что. Пресса, несмотря на свои промахи, видит, что правительство не теряет самообладания.

Тайсон подозрительно прищурился.

– Ты на чьей стороне?

– На твоей, черт возьми. – Она подумала немного, затем тихо сказала: – Вся загвоздка в том, сможем ли мы или нет отстоять свои убеждения, поскольку лично заинтересованы в этом деле. Будь я посторонним человеком, знавшим о том, в какую ты историю вляпался, то я бы склонялась к тщательному разбирательству. Но ты мой муж, и я люблю тебя. Поэтому я еще раз повторяю тебе: ты должен бежать, стать недосягаемым для правосудия, потому что... потому что я не уверена в твоей невиновности... – Марси отвернулась, и Тайсон заметил, что она готова разрыдаться.

Он подождал немного и, не скрывая раздражения, выпалил:

– Да. Нелегко держать стяг высоких убеждений, миссис Марси Кло Тайсон, пособничая подозреваемому в военном преступлении. Но ты права. Если подозреваемый – человек, которого ты любишь, тебе придется сделать выбор. Ну, мадам, я чертовски польщен. Но я не убегу. Я и так почти двадцать лет бегу, а меня преследует сотня кровавых призраков. И они будут преследовать меня до гробовой доски. Это мой крест на земле. Я не знаю, что мне уготовано на том свете, но я уповаю на Господа нашего, чтобы он пощадил меня, когда я встречусь с ними там...

– Прекрати! Прекрати!

– Во всяком случае, я, по крайней мере, смогу посмотреть в лицо этой несовершенной системе правосудия, которую мы создали. Я уже получил сполна, и все, что сейчас проделывает военная прокуратура, – не более чем мышиная возня.

– Это для тебя мышиная возня, а не для меня. – Она с отчуждением посмотрела на него и строго сказала: – Я тебя ждать не буду.

Тайсон почувствовал, как у него засосало под ложечкой, но отшутился:

– Это так похоже на мою девочку.

Она холодно добавила:

– Я не стану дожидаться дурака.

Тайсон не стал нагнетать обстановку и решил смолчать.

Марси наклонила голову, глубоко задумавшись, потом с холодом отчаяния посмотрела на Тайсона.

– Ты спросил, лететь или бороться. Но есть люди, которые не делают ни того и ни другого. Эти люди ждут, чтобы к ним в двери постучались посреди ночи...

– Ой, избавь меня от кошмаров Кафки. Я от своих кошмаров не знаю, куда деться. Это Америка. Единственные люди, которые стучатся в твои двери ночью, – пьяные, а я не собираюсь ждать, как подопытный кролик. Я борюсь!

– Мысленно, возможно, но не на деле. Пока никто еще не видел никаких результатов. Фил Слоун...

– Да черт с ним!

Она отвернулась и спросила:

– Почему ты так оптимистичен? Может быть, майор Харпер успокоила тебя?

Услышав фамилию Харпер, он оцепенел, хотя тому не было никаких оснований. Он спокойно разъяснил:

– Нет. Но у меня предчувствие, что армия шьет мне дело. Я думаю, что она может помочь закрыть дело.

– Ты думаешь? – Марси встала, подошла к комоду и открыла верхний ящик. Она достала газету. – Я прячу подальше, не хочу, чтобы Дэвид видел. – Марси держала в руках экземпляр «Америкэн инвестигейтор». – Ты видел вот это?

– В супермаркете все уже распродали. Вместо этого я купил туалетную бумагу.

Она положила газету ему на колени.

– Я знаю, что это очередная утка, но этот газетно-журнальный песок уже просочился в более достойные издания. А хуже всего то, что те другие начали глубже копать, дабы отыскать крупицы истины.

Тайсон посмотрел на открытую Марси страницу. Над статьей красовался заголовок: «Раскол семьи Тайсонов?»Подзаголовок гласил: «Дело не в майоре Харпер, говорят друзья».Очень хитро закручено, подумал Тайсон.