Золотой берег - Демилль Нельсон - Страница 72

В этих старых домах совершенно нечем дышать, даже кондиционер вряд ли помог бы. К тому же эти аппараты безобразно выглядят, а в нашем кругу привыкли больше обращать внимание на внешний вид, а не на комфорт. Вот почему даже в жару мы не снимаем пиджаки и галстуки. Иногда мне кажется, что мы — сумасшедшие. А иногда я даже уверен, что так оно и есть.

Я потягивал из бокала джин с тоником, мой обычный летний напиток. Я употребляю для него только настоящий, горький, как хинин, «Швепс», чтобы отгонять малярию, и настоящий «Будлс», чтобы отгонять от себя действительность.

«В два раза увеличу ваши доходы». Боже, мы ведь были нацией, которая производила товары, строила железные дороги и пароходы. Теперь мы занимаемся оказанием нелепых услуг, заключаем «бумажные» сделки и проматываем капитал, накопленный двумя столетиями честного труда.

Если Мельцер способен увеличить мой годовой доход до 600 тысяч, то, значит, его собственный доход составляет не меньше миллиона. А что он делает, чтобы заработать этот миллион? Он улаживает проблемы с налогами, которые возникают у людей в результате деятельности его бывших коллег. А сам этот мужлан, должно быть, закончил второразрядный университет и еле-еле получил диплом по бухгалтерскому учету. Я налил себе второй стакан.

Коммунизм умер, а американский капитализм заходится в мучительном кашле. Кому же достанется в наследство Земля? Только не «нищим духом», как это проповедует преподобный Хеннингс. Только не таким, как Мельцер, ибо паразиты не выживут, если мертв организм. И не Лестерам Ремсенам, которые, хотя и торгуют акциями шахт и заводов, не в состоянии отличить уголь от коровьего дерьма. И, конечно, землю унаследую не я и не мои дети, так как мы — представители вымирающего рода.

Выживут люди, подобные Стенхопам, которые уже давно оторвались от всяких корней и приспособились к самостоятельному плаванию. Выживут подобные Белларозе, если научатся ладить с новыми породами хищников. Только эволюция, но ни в коем случае не революция. Вот на чем стоит Америка. Но это должна быть ускоренная эволюция.

Я взял свой джин и тоник и вышел на заднее крыльцо. Сюзанна, которая приучилась этим летом пить кампари с содовой (вероятно, потому что этот напиток подавали в «Альгамбре»), присоединилась ко мне.

— Ну как, все в порядке? — поинтересовалась она.

— Да. Но мне придется занять у тебя двадцать тысяч.

— Я завтра выпишу чек.

— Спасибо. Отдам долг, как только продам часть своих акций. Какой процент возьмешь?

— Я беру один процент в неделю, начисляемый ежедневно. У тебя есть девяносто дней на уплату всей суммы долга, иначе ноги обломаю.

Я удивленно уставился на нее.

— Где ты этому научилась? У соседей?

— Нет-нет, я читаю книжку про мафию.

— Зачем?

— Зачем? Ты читаешь книжки о породах местных деревьев, я читаю книжки о местных хищниках. — Она брезгливо скривилась. — Эти ребята не очень-то приятные типы.

— Не спорю.

— Но процент дохода они извлекают гораздо больший, если сравнить его с тем, который мне предлагает моя идиотская трастовая компания.

— Так отдай Белларозе свои деньги, пусть он вложит их в свои махинации.

Она задумалась, затем проговорила:

— Мне почему-то кажется, что Фрэнк не такой, как все. Он пытается действовать законно на сто процентов.

— Он что, сам тебе об этом сказал?

— Конечно же, нет. Это Анна сказала. Но тоже не прямо. Она даже и мысли не может допустить, что он является главой крупнейшего преступного клана Нью-Йорка. Вероятно, как и я, она ни разу не читала об этом в газетах.

— И тем не менее Фрэнк Беллароза преступник номер один в Нью-Йорке и, возможно, даже во всей Америке. Он не смог бы сделать законным свой бизнес, даже если бы захотел. Но он никогда не захочет этого.

Она пожала плечами.

— Ты видел эту статью в сегодняшнем номере «Таймс»?

— Да. Ты что, начала читать газеты?

— Мне посоветовали прочитать эту статью.

— Понимаю. — Статья была посвящена сообщению, сделанному Альфонсом Феррагамо, федеральным прокурором Южного района Нью-Йорка. Мистер Феррагамо сообщал, что «он в данный момент представляет доказательства Федеральному жюри присяжных, касающиеся причастности мистера Фрэнка Белларозы, известного представителя уголовного мира, к убийству Хуана Карранцы, гражданина Колумбии и торговца наркотиками. Дело рассматривается на федеральном уровне, так как подозреваемый в убийстве и его жертва вовлечены в преступную деятельность международного масштаба. Поэтому правительство США требует рассмотрения этого убийства с учетом отягчающих обстоятельств».

Мне всегда нравился неподражаемый стиль «Нью-Йорк таймс», где к каждой фамилии добавляется «мистер» и в изобилии можно найти определения «известный», «якобы имевший место» и так далее. Все так прилично и красиво. Слышали бы они, как выражался Беллароза у себя в кабинете: «чертов Феррагамо», «чертов Карранца», «дерьмовое правительство», «баклажаны» и все в таком роде. Надо будет почитать еще завтрашние номера «Нью-Йорк пост» и «Дэйли ньюс», чтобы оценить истинный масштаб события.

Сюзанна переключилась на семейную тему:

— Каролин и Эдвард приезжают домой завтра или послезавтра. Но, к сожалению, они пробудут у нас всего лишь несколько недель.

— Ясно. — Никто из моих детей в этом году не спешил с возвращением домой. Каролин поехала к родителям своей подруги в Кейп-Код, а Эдвард задержался в колледже по какой-то неясной причине, скорее всего связанной с его амурными делами. — И куда же они уезжают от нас через несколько недель? — спросил я.

— Каролин собирается по студенческому обмену поехать на Кубу. Это какая-то миротворческая акция, а кроме того, она хочет попрактиковаться в испанском языке. Эдвард вместе со своими сокурсниками едет на Кокоа-Бич, у них уже заранее снят домик. Вряд ли они будут укреплять там мир между народами.

— Как сказать. Ведь мир между народами начинается с достижения согласия с самим собой, а значит, и с решением сексуальных проблем.

— Какая глубокая мысль, Джон!

Я думаю, эта ирония была горькой. Должен вам сказать, что поездки детей полностью оплачиваются Сюзанной. Деньги Стенхопов вообще сыграли нехорошую роль в воспитании Каролин и Эдварда. Я не скажу, что наши дети избалованны; они умеют напряженно учиться и достигают хороших результатов. Но за ними с младенчества присматривала нянька, нанятая на деньги Стенхопов, затем они провели школьные годы в интернатах, в которых от детей многого не требуют. В результате к настоящему моменту я почти не знаю своих детей. Я не знаю, о чем они думают, что они чувствуют, не знаю, что они за люди. То же самое касается Сюзанны. Думаю, мы упустили что-то важное в жизни, и наши дети также были лишены этого.

Итак, июль, по всей вероятности, пошел насмарку.

Однажды утром в мой офис в Локаст-Вэлли позвонил Лестер Ремсен. Он звонил по общественным делам. Точнее, он пытался вернуть меня в лоно приличного общества.

— Джон, — произнес он. — У нас в клубе было вчера собрание. Мы обсуждали твой поступок.

— Кто присутствовал на этом собрании?

— Ну… это не важно.

— Для меня важно, так как речь шла все-таки обо мне.

— Важнее была тема нашего разговора. Мы говорили…

— Если это так существенно, Лестер, то я с удовольствием ознакомлюсь с протоколом вашего собрания на следующем аналогичном мероприятии. Я не потерплю, чтобы обо мне говорили за моей спиной какие-то анонимы-самозванцы, которые сами созвали какое-то собрание. У нас правовое общество, а я, как-никак, служитель права — адвокат. Capisce?

— Что?

— Понимаешь?

— Да, но…

— Кстати, мне только что звонила миссис Лаудербах и сказала, что ты предложил ей продать половину ее акций «Америкэн экспресс» и купить акции «Юнайтед боксит». Зачем ты это сделал?

— Зачем? Я тебе сейчас объясню. — Он начал излагать мне ситуацию на фондовом рынке.

— Что такое бокситы? — прервал его я.