Марионетка для вампира (СИ) - Горышина Ольга - Страница 7

— Не увидела, да? — пан Ондржей запрокинул голову и улыбнулся. — Улетел… Значит, завтра будет снегопад. Снежный дракон никогда не врет.

Я засунула руку под вязаную шапочку, чтобы почесать висок. Надо было брать флисовый берет. Потом захотелось залезть под куртку, где тело кусал шерстяной шарф, но я побоялась делать подобные телодвижения в присутствии пана Злодея.

— Ты не увидела дракона, потому что ты злая, — повернулся он ко мне так неожиданно, что мой палец застрял под шапкой. — Дракон показывается только добрым, а ты согласилась прибить совершенно незнакомого тебе человека только для того, чтобы получить работу, даже не зная, какое тебе назначат за нее жалование и назначат ли вообще. Ну и кто ты после этого? Пана Марека на тебя нетс ружьем… Волчица!

Пан Ондржей расхохотался в голос, и мне сделалось совсем холодно. Я обхватила себя руками, точно чуралась стоящего передо мной господина в лисьей шапке.

— Я ни на что не соглашалась! — почти прокричала я, чувствуя, как тушь начинает плавиться под горячими слезами. — Вы же прекрасно понимаете, что мне никто не поверит. Просто отпустите меня отсюда. Делов-то, — лепетала я уже, кажется, по- русски.

Улыбка сразу исчезла с лица папа Ондржея.

— Конечно, не поверят, — огрызнулся он по-прежнему по-чешски. — Кто ты такая, чтобы тебе верить? Дура, вот ты кто! Самовлюбленная дура. Это ж надо было купиться! А ведь я не актер. Ян мне даже роли никакой не предложил.

Я нащупала через куртку локти. Мои кости гудели, точно печные трубы в стужу. Действительно поднялся ветер. Он трепал лисий хвост. Пан Ондржей отвернулся от меня и смотрел в небо. Искал своего дракона. И хорошо. Сейчас я, кажется, разревусь, как первоклашка. Не надо было в открытую пялиться на него. Надо было, как положено, протянуть при встрече руку.

— Думаешь, так легко женить на себе мужчину?

Зачем он обернулся? Чтобы насладиться триумфом. Я в тот момент как раз вытирала перчаткой с нижнего века тушь.

— Я собиралась все рассказать вашему Милану, — зачем-то сказала я. А если это проверка? Тогда я ее провалила и меня отпустят… Если только…

Кофта прилипла к телу. Мне перестало быть холодно.

— А я б не стал его жалеть. Я навел справки. Темная личность. Его жена, на двадцать лет его моложе, умерла, не прожив с ним и года. Я бы понял, если б умер он от общения с молодой женой, а не наоборот. В официальных документах значится самоубийство. Но вот какая незадача. Молодой человек, близкий друг семьи покойной, утопился на следующий же день. С горя? Он тогда еще не знал, что его любовница мертва. Двойное убийство из ревности. Милан правда заплатил за него безумием. А я за чужое безумие и собственную глупость расплатился деньгами. И как их вернуть, я не знаю. Может, ты сумеешь убедить его, что этот музей необходим? Не только для нас с Яном, но и для пана Лукаша, для его сына, для выживания всей деревни. Нам нужны здесь туристы. С их деньгами. Понимаешь? Я хочу оживить эти места. Они прекрасны и зимой, и летом. Но их красоты мало. В этом уродском мире она никому не нужна. Нужны уроды и кровопийцы, так давай дадим их людям, раз они готовы отдавать за них свои кровные.

Пан Ондржей смотрел мне в глаза, и я вновь холодела. Горячий пот на моей спине превратился в иней.

— A как я могу это сделать?

— Будь собой и все. Милан нашел себе в компаньоны такого же уродца, как и он сам. Целыми днями они играют в шахматы. И все. Покажи ему, что есть мир за пределами шахматной доски. Дерни эту трухлявую марионетку за нужные нити. И весь мир скажет тебе спасибо.

Я продолжала смотреть в ледяные глаза пана Ондржея, но видела в них только свое испуганное отражение.

Эпизод 1.6

Только подойдя к гостевому дому, я заметила отсутствие на стоянке третьей машины. На мой вопросительный взгляд пан Ондржей ответил каменной улыбкой, от которой мне вновь сделалось не по себе. Проклятое тело не желало верить в доброго пана. Мозг, правда, тоже не далеко ушел в своей вере, решив оставаться начеку. Береженого, как говорится… Не зря же добрый пан сказал, что я не разбираюсь в мужчинах… А также в добре и зле. И в том, какую шапку следует надевать в чешскую зиму.

Лоб жутко чесался, и чтобы не изображать чесоточную, я просто-напросто сдернула шапку. Благо, мы уже подошли к крыльцу. Не успею заморозить голову.

— Как ты могла заметить, я очень люблю ходить пешком, — пан Ондржей зачем-то решил удовлетворить мое любопытство, хотя лучше бы мне не слышать этого снисходительного тона. — Но тебе все же советую завтра взять машину. В усадьбе удобства минимальны. Не для такой девушки, как ты, — добавил он с еще более жесткой усмешкой, и я нацепила шапку обратно на свой несчастный лоб. — Видишь же, что не шибко стеснишь пана Лукаша.

Сколько же сарказма в голосе, да и во всей манере держаться. На улице морозец, а у него тулупчик нараспашку, чтобы виден был шарфик. Красота требует жертв. И от мужчин тоже. Да только в этой деревне зимой даже коров нет. Очаровывать некого!

— Дай ключи!

Я исполнила приказ, даже не задумавшись, зачем пану Ондржею понадобилась машина. Поехать на ней в усадьбу? Сейчас? В ночи? А на чем тогда добираться завтра мне?

Вопросы со скоростью света промелькнули в моих глазах. Он их прочитал, но проигнорировал и открыл водительскую дверь.

— Верка, залезай, — махнул он рукой. — Продрогла вся, я ж вижу…

Все-то вы видите, наблюдательный вы наш! У меня опять зачесалась под шапкой голова, и я залезла в машину, раздирая ногтями затылок. Пан Ондржей уже начал вводить в навигатор координаты усадьбы.

— Здесь порядка двадцати минут по накатанной дороге. Но после ночного снегопада будет немного дольше. Если сильно засыплет, попроси пана Лукаша расчистить ковшом. Не езжай первой на этом драндулете. Увязнешь.

Я кивнула — типа, к сведению принял. Будет исполнено!

Пан Ондржей выключил машину, но не предложил мне выйти. И я не дергалась. Сидела смирно.

— Сними перчатку. Левую.

Я снова безропотно подчинилась. Пан Ондржей сунул руку в карман дубленки и достал кольцо. Неужели это бриллиант?

— Добрая Верка до Рождества назначается невестой пана Кржижановского, — точно стихи, продекламировал пан Ондржей, надевая мне на палец кольцо с тяжелым камнем.

Его серьезность сейчас доходила до комизма. Только мне хотелось не смеяться, а плакать. А что если он снова играет со мной? Проверяет, насколько серьезны мои планы в отношении его друга Яна? Какой бред… Но именно под это понятие подпадало все сказанное паном Ондржеем ранее. Самым здравым в нашей прогулке, как ни странно, было снежное облако в форме дракона, которое я, увы, так и не увидела. Может, они все тут поехавшие крышей? Немудрено. Ни зги. И ни души.

— Можно задать вам вопрос?

Пан Ондржей кивнул.

— А Ян в курсе, что я его невеста? А то как-то некрасиво получается, — и добавила по-русски точно мысли вслух: — Без меня меня женили.

Губы пана Ондржея чуток, самую малость, загнулись кверху. Он понял шутку. И оценил.

— А какое это имеет значение, Верка? К тому времени, когда Ян вернется, ваша мнимая помолвка перестанет кого-либо интересовать. Если только меня, в случае потери тобой кольца. Так что не снимай его. Ни на минуту. Это последняя ценная вещь, которая у меня осталась. Оно бабушкино. Берегу на черный день. Так что две недели прошу тебя беречь его как зеницу ока.

Я сжала в кулак онемевшие пальцы.

— Слушайте, а давайте без кольца, а? К черту, формальности. Двадцать первый век на дворе. И вообще… Я не ношу колец. У меня пальцы чесаться начинают от любого металла… Могу так и сказать вашему Милану, если спросит.

Уголки губ пана Ондржея выгнулись книзу, и я смолкла. Вот ведь упрямец! Старик, наверное, еще упрямее будет, раз сумел не подписать контракт с паном директором.

— Здесь правила диктую я. Существует большая вероятность, что даже с кольцом Милан не поверит в наш спектакль, а только в качестве невесты Яна ты сможешь продержаться в особняке до Рождества и совершить для нас чудо.