Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга - Страница 3

Людмила Михайловна пригубила вина, чтобы перевести дух, и я не выдержала, брякнула:

— Ну и какой тогда смысл Вадиму на мне жениться? Никакого…

И я допила наконец свой бокал, но пьянка на этом не закончилась. Мы откупорили с Нинкой вторую бутылку и ушли в ее "кабинет" на разложенный тетей Ларисой диван.

— Ты бабку не слушай, — буркнула подруга уже из-под одеяла, поняв, что я смотрю в потолок, размышляя над продолжением лекции.

— С милым рай и в шалаше… Блин… Ну кто бы мог подумать, что барды тоже выполняли директиву партии! Лучше бы к двухтысячным всем квартиры дали. Может, тогда и комнату бы не снимала…

— Слушай, а почему ты снимаешь, а не сестра? Дети и муж вообще-то у нее… Твоя мама могла бы в их квартире с мелкой сидеть. В чем проблема?

— В деньгах, в чем еще у нас у всех проблема! Какое им снимать, когда на памперсы не хватает… Зачем вторую рожали, фиг поймешь… Аришка работу ищет как ненормальная, но как только узнают про маленького ребенка, сразу от ворот поворот… Блин… Или стара уже для офис-менеджера. Это Андрюха должен подработку искать, а у нее декрет. Законный. Но он же мужик. Выходит, что исторически он злостный неплательщик, — выдала я и вдруг рассмеялась в голос.

— А все-таки твоя бабушка права. Все мы родом из Союза, раз партия велела женщине самой искать мужа, то мне самой надо искать квартиру и ставить вопрос ребром. Либо Орлов живет с мамой, либо со мной. Я права?

— Тебе налить еще? Там осталось на донышке.

Я услышала, как бутылка звякнула об пол.

— А, наливай, — махнула я рукой. — За проезд?

— За переезд, Никитина! — расхохоталась Нина под звон хрусталя.

— Вы там когда угомонитесь? — заглянула к нам тетя Лариса.

— А мы уже, мам, все допили, — отозвалась дочь и протянула к двери пустую бутылку.

Мать забрала тару и закрыла дверь. Мы повернулись друг к другу и расхохотались пуще прежнего. Потом выключили свет и уснули. Наверное, сразу. Во всяком случае, продолжения разговора я не помню. Даже смутно.

Глава 3: Разноцветные ногти и серая реальность

Я вернулась из гостей с разноцветными ногтями и боевым духом, который в девять часов вечера немного подпортил звонок Вадима.

— Ириш, маман тут наготовила всякого. Я поужинаю с ней, ладно?

Как же меня бесят эти его "ладно"! Типа, кому-то требуется мое разрешение! И боевой дух шарахнул из всех пушек:

— И спать тоже можешь у нее оставаться! Она, наверное, тебе уже постелила. Вернее, не убрала со вчерашнего!

Вадим промолчал. Мне бы тоже заткнуться, но моего внутреннего Остапа уже понесло:

— Оставайся, оставайся! Чтобы Марина Александровна не нервничала, что ее драгоценный сыночек в темноте по дворам шляется…

— Ну что завелась с полоборота?! — шикнул Вадим в трубку шепотом. — Что я должен, по-твоему, сделать? Отказаться?

Интересно, он шепотом говорит, потому что при матери разговаривает? Или хотя бы покурить на лестницу вышел и поэтому боится страшного эхо?

— Нет, уже ничего не надо делать, — я все время говорила тихо. Чего орать, если телефон точно у уха! — Вместо того, чтобы звонить мне, мог бы с порога додуматься объяснить ей, что ужин тебе приготовила твоя девушка, которая, кстати, до сих пор ничего не ела…

— И нафига? — брякнул Вадим. — Голодать до девяти вечера…

Действительно — нафига?! Есть можно и не есть. Худее к лету буду! А вот ждать маминого сыночка точно нефиг! И мне реально захотелось схомячить весь запеченый картофель и всю рыбку. Или хотя бы ободрать золотистую корочку, его любимую, чтобы Вадиму точно ничего не досталось. Но я ограничилась салатом, почистила зубы и забралась под одеяло.

Диван давно не казался таким неудобным. Тело так и норовило съехать к середине, хотя на мне не было никакого шелкового пеньюара. У меня вообще его не было. И никогда не будет, если я не выберусь из этой советской комнаты с топорщащимися по углам обоями. Я сняла что подешевле, что поближе к работе и что сдавалось побыстрее, когда старшая сестра притащила к нам в квартиру мужа и родила первого ребенка. Я думала, что это всего на год, а потом мы снимем что-то поприличнее уже вдвоем, с Вадимом, если не разбежимся к тому времени. Ну так ведь думают все девушки, начиная всерьез встречаться с парнем? Разве нет? Не я ж одна такая дура!

Я уткнулась лицом в подушку, зачем-то подтянув края к ушам, и не сразу услышала, как в замке повернулся ключ. Чего это Орлов так рано? Мамин ужин оказался невкусным?

Вадим разулся слишком тихо и еще тише подошел на цыпочках к двери в комнату.

— Ты чего это спать легла? — заглянула ко мне из коридора стриженная почти что под ноль голова. Так Вадим боролся с ранней лысиной. По его собственным словам, не такой и ранней, потому что у его отца уже в двадцать пять волос вообще не было.

— Я тебя не ждала так скоро. И завтра мне на работу раньше обычного. У детей каникулы. Попросили урок с самого утра провести.

Теперь Вадим полностью стоял в дверях, почти подпирая дверной косяк бритой башкой. Руки в карманах джинсов. Злой.

— Думаешь, после твоей отповеди я мог там остаться жрать?

— А как же мамин ужин?

— А ужин сухим пайком выдали. Иди убери в холодильник. А я твоей рыбы хочу. Правильно ведь по запаху угадал?

Вадим улыбнулся. Ну вот кто его научил так улыбаться? Отец? Я с ним познакомиться не успела. Инфаркт в пятьдесят лет.

Рыба еще не остыла. Полминуты в микроволновке оказалось достаточно, чтобы согреть парочку золотистых кусочков.

— А ты со мной есть не будешь?

— Чаю попьем вместе.

Я подняла с пола хозяйственную сумку и стала выкладывать в холодильник баночку за баночкой.

— Мы же твоей матери подарили на Новый год пищевые контейнеры. Ну сколько можно складывать еду в банки из-под корнишонов?!

Вадим промолчал, а я подняла банку к лампе, чтобы убедиться, что фарш снова с зеленым луком, который я в котлетах терпеть не могу.

— Ир, я за выходные съем их сам.

— Понятное дело, что я их есть не буду.

Быстро поставив все в холодильник, чтобы не сказать еще что-нибудь про его мать, я села напротив Вадима на табуретку, которая единственная помещались между батареей и столом. Сама я терпеть не могу, когда на меня смотрят во время еды, потому под шум закипающего чайника принялась рассматривать свои ногти.

— Зачем такой ужас себе сделала? Вырви глаз! Тебе ж не пятнадцать, — буркнул Вадим с полным ртом.

— Мне сто двадцать семь лет и в свои сто двадцать семь лет я вполне могу позволить себе такие ногти… — выдала я тоном обиженного дитяти.

— А отсюда поподробнее, пожалуйста…

— Блин, Орлов! — я ударила по краю стола цветной рукой так, что звякнуло блюдце с косточками от рыбы. — Записывай мои слова, как записываешь своих клиентов! Завтра начинаются каникулы. Наша заведующая решила всю неделю делать разные мероприятия для школьников. Во вторник мы готовим интерактивный спектакль по "Маленькой бабе Яге" Пройслера.

— Ну, а ты-то каким местом к библиотечным мероприятиям примазалась? Ты не библиотекарь.

— Меня попросили помочь…

— Бесплатно? — перебил Вадим, дожевывая последнюю картофелину.

— Мне это интересно, — отвернулась я к задернутому занавеской в желтый горошек грязному окну, чтобы не смотреть Вадиму в глаза. — Я хотела еще волосы цветными сделать, но парики слишком дорого стоят.

— Могу покрасить тебя цветной ваксой, — Я тут же обернулась к жующему. — Это до первого мытья. Завтра схожу куплю.

— А сколько это стоит?

— Нисколько, — бросил Вадим так же резко, как бросил грязную тарелку в раковину. — Каждую копейку, потраченную мной на тебя, считать будешь, как моя маман?

— A она считает? — почти крикнула я ему в спину, чтобы Орлов расслышал возглас возмущения за шумом бегущей из крана воды. — Ты ей чеки из магазина приносишь? А я вот что-то даже не вспомню, когда ты в последний раз ходил со мной в "Пятерку", а? Ей мало того, что ты ей даешь? На зеленый лук зимой не хватает?