Доминион (ЛП) - Белла Николас - Страница 16

Гладиатор проворчал что-то ещё, чего Матео не расслышал, но судя по смешку, который издал лекарь, это было что-то безобидное. Гладиатор бросил взгляд на Матео и нахмурился еще сильнее.

— И что в тебе такого особенного? — размышлял он.

Матео не стал утруждать себя ответом, так как его у него не было. К тому же он не хотел заострять внимание на том, что походило на издевку, а учитывая то, что они оба ранены, не желал конфликта.

— Какого хрена, Осирис? Оставь мальчишку в покое. Иди отдыхай, — распорядился лекарь, выпроваживая мужчину из помещения. Затем он вернулся к Матео.

— Нам всем хотелось бы понять, что же в тебе такого особенного, что один из самых ветреных богов посчитал тебя достойным жить. Возможно, что твоя жизнь не такая уж и никчемная. И теперь нам нужно просто узнать, какова её цена, — произнес чей-то голос, и Матео признал в нем Раму.

Матео повернул голову и увидел приближающегося к нему господина.

— Он уже идет на поправку, господин, — сообщил лекарь.

— Как успешно? — уточнил Рама.

— Лихорадка наконец отступила. Его организм не отвергает пищу, поэтому мы перешли от бульонов к густым супам. Его раны заживают очень быстро, господин. Шрамы будут едва заметны, — пояснил лекарь.

Рама пренебрежительно взмахнул рукой.

— Меня абсолютно не волнуют его шрамы. Для гладиатора они словно победные трофеи. Он должен принимать их именно так…Если, конечно, когда-нибудь вернется на арену. Ему ещё нужно пройти тренировки. Когда он сможет приступить?

— Не раньше, чем через пару месяцев, господин. Конечно, если вы хотите, чтобы у него и правда был шанс.

Рама зарычал.

— Я даю ему месяц. Я должен понять, что бог Элой разглядел в этом юноше.

— Прошу прощения, господин, но я вынужден возразить. Вы рискуете выпустить на арену гладиатора, чьи силы ещё не восстановились. В результате зрелище будет удручающим, и боги разгневаются, — предостерегал лекарь.

Рама тяжело вздохнул, осознавая затруднительность положения.

— Ох, яйца Киджани! Какие травы тебе нужны, чтобы исцеление протекало быстрее, как у Осириса?

— Медвежья ягода была бы очень кстати. Я бы изготовил из нее мазь и настой. Это ускорит восстановление, — ответил лекарь.

— Я распоряжусь приобрести немного. — Рама посмотрел на Матео. — Скажи мне, юноша, как твое имя?

В веренице событий Матео даже не придавал значения тому, что эти люди, ставшие вершителями его судьбы, даже не узнали его имени, да и судя по всему, раньше это особо их не заботило.

— Матео, господин, — ответил Матео.

Рама удовлетворенно кивнул:

— Матео… Думаю, что могу позволить тебе сохранить его. Это хорошее, звучное имя, достойное гладиатора. Ты приступишь к тренировкам через три недели. Постарайся сделать так, чтобы ты выжил. Ты будешь обучаться японскому стилю ведения боя.

Матео немного приподнялся, оперевшись на локти, и с непониманием посмотрел на Раму:

— Это как, господин?

— Учитывая твою комплекцию, думаю, что тебе лучше всего освоить владение китаной и вакидзаси… коротким мечом, — пояснил Рама, увидев замешательство на лице Матео. — Безусловно, твое тело нуждается в физических нагрузках, так как хочу, чтобы ты набрал мышечной массы. Но я наблюдал за тобой на арене, ты достаточно проворен, и это не может не радовать.

— В этом стиле он будет хорош, господин, — согласился лекарь.

— Так и будет. Итак, бог Элой был милостлив к тебе. Хоть он, как завелось, не прощает неудач, но все же уберег тебя от твоих собственных, так как тебе не суждено было превзойти в бою Хараку. Возможно, пока ты восстанавливаешь свои силы для арены, мы сможем ублажить Элоя другими способами, — сказал Рама, приблизившись еще на несколько шагов к Матео. — Ты девственник?

Матео нервно заморгал, будучи выбитым из колеи столь бестактным вопросом. Просто в бесплодных землях не было принято задавать подобные вопросы в лоб. Чем больше Матео познавал этот, так называемый, цивилизованный мир, тем больше он убеждался, насколько дикими были его нравы, хотя это и не признавалось.

— Да, господин, — откровенно ответил Матео. Ему было девятнадцать, и хотя он и испытывал тягу к мужчинам, Матео никогда не потакал ей.

Рама ухмыльнулся.

— Давай проверим, насколько ты честен. — Он просунул руку между ног Матео, и тот попытался противиться действиям Рамы, но тут же был вознагражден ударом по лицу, который уложил его плашмя на кровать. — Дрянь! Ты моя собственность. Никогда больше не пытайся перечить мне. Усек?

Матео приложил ладонь к щеке, где уже начал образовываться синяк.

— Да, господин. Простите меня.

— Ты решил, что если бог даровал тебе свое благословение, то ты не зависишь от меня? — прорычал Рама. Его жестокие серые глаза впились в карие глаза Матео, выражая всю ярость от того, что собственный раб вздумал идти ему наперекор.

Матео замотал головой.

— Совсем нет, господин.

— Славненько. Я буду делать с твоим телом все, что мне вздумается, и ты будешь повиноваться. Ты будешь иметь только то, что я тебе даю, осознаешь? — Рама сверлил Матео холодным взглядом, требуя от него повиновения.

Матео кивнул:

— Да, господин.

Рама, наконец удовлетворившийся ответами своего раба, продолжил скользить рукой между ног Матео.

— Раздвинь пошире.

Матео старался сохранять хладнокровие, хотя ещё никто не касался столь интимных частей его тела. Даже когда он стоял на постаменте с теми похитителями, чужие руки не касались тех мест, где сейчас были пальцы Рамы. Он ощущал, как господин исследует его анус, и всхлипнул, когда кончик пальца проник внутрь.

— О-о-о, это превосходно. Молодой и нетронутый. Так узко, что я уже горю желанием овладеть тобой самому, но приберегу тебя для бога Элоя. Уверен, ему это понравится. Когда он последний раз был с девственником? — размышлял Рама, лукаво улыбаясь и прикидывая, сколько денег получит его дом, если он сумеет сделать из Матео того, кто придется по вкусу богу.

— Могу ли я просить три недели, чтобы быть уверенным, что он готов к такому роду деятельности? — спросил лекарь.

— Две недели. Он может просто лежать, не дергаясь, — заявил Рама.

— Он то может, господин. Но можем ли мы быть уверенными, что богу Элою придется по вкусу такая пассивность?

И снова Рама вздохнул от досады, что он не может получить желаемое из-за рекомендаций лекаря.