Доминион (ЛП) - Белла Николас - Страница 26

— У нашего доминуса самые лучшие гладиаторы, и ты не станешь исключением, — заявил Сервантес. Его голос привлек внимание Матео.

— Да, учитель, я правда хочу стать хорошим бойцом, — ответил Матео.

— Не хорошим, а лучшим, — поправил его Сервантес. Затем он стал обучать юношу, как правильно держать оружие. Также учитель объяснил ему, что он может носить их в ножнах на боку, использовать во время сражения, как одно, так и оба оружия одновременно, и что он будет обучен искусству владения и тем, и другим в равной степени.

— Почему используются разные стили ведения боя? — поинтересовался Матео.

— Все мужчины и женщины разные. Каждый хорош в своем стиле. Ты не сможешь показать достойные результаты с длинным мечом Бориса, так же как он не будет хорош с парой джамадхаров Фейлонга, — пояснил Сервантес.

Матео снова взглянул в сторону упомянутых гладиаторов, теперь уже зная названия их оружия. Он наблюдал за тем, как Фейлонг разносил в щепки кусок дерева своими клинками, лезвие которых напоминало длинные сложенные ножницы. Это выглядело смертоносно, и юноша радовался, что его ранили не ими. Не было уверенности, что при таком раскладе он смог бы выкарабкаться.

Будучи не в силах превозмочь себя, Матео перевел взгляд на Хараку, который тренировался с другим гладиатором, еще незнакомым ему. Оба орудовали деревянными щитами и мечами, и юноша не мог не признать превосходный уровень их мастерства. Хоть Харака и был чемпионом, Матео верил, что когда-нибудь его мастерство превзойдет умения мужчины, который едва не лишил его жизни.

— Будь на чеку, — сказал Сервантес, прервав молчание и нанеся Матео удар в бок своим клинком.

— Ах! — прохрипел Матео, а потом застонал, так как его тело пульсировало от боли. Слава богу, кожаное обмундирование смогло защитить его от увечий. — Простите, учитель.

После допущенной оплошности он сосредоточил все свое внимание на учителе. На протяжении нескольких часов он отрабатывал стойки, используя оба своих оружия, как в обороне, так и в нападении. Затем он пообедал овсянкой, пшеничным хлебом и водой. Безусловно, это было лучше бульона, хотя он искренне жаждал отведать тушеной говядины и выпечки, которую подали для гладиаторов. После обеда все снова вернулись к тренировкам. Одни делали это в спарринге, другие — поодиночке, а некоторые посвятили это время общим физическим нагрузкам для поддержания своего тела в форме. Матео вынужден был присоединиться к ним, хоть и в щадящем режиме.

Доминус настоял на том, чтобы он приступил к тренировкам, но не переусердствовал, поэтому к нему относились вполне снисходительно, за что Матео был благодарен. Хотя, безусловно, юноша не был столь наивен, чтобы думать, что так будет всегда. Постепенно с ним переставали сюсюкаться, и вчерашняя ночь была тому доказательством.

Боль в теле давала о себе знать, но не слишком отвлекала, пока Матео выжимал из себя очередную порцию пота, подготавливая свое тело к выживанию в мире, частью которого он стал. На протяжении всей тренировки юноша ощущал на себе внимание со стороне некоторых гладиаторов. Краем уха он слышал, как часть из них говорила о том, что ему никогда не стать гладиатором, в то время как другие думали лишь о том, чтобы трахнуть его. К несчастью, он был самым молодым и смазливым из них. Сервантес и Рама уже успели оценить эти два его качества.

В конце дня Матео едва волочил ноги по направлению к своей камере, но возле входа его окликнул Кодак. Юноша повернулся лицом к гладиатору-охраннику.

— Что-то не так? — поинтересовался он.

— Для начала тебе нужно принять ванну, чтобы смыть с себя дневную вонь, а затем нанести визит к господину. Намажь свое тело маслом после купания. Нашему доминусу нравится это, — сообщил ему Кодак.

Эти слова легли на Матео тяжелым грузом. Всего сутки назад он был девственником, а теперь, казалось, что все только и думают о том, чтобы овладеть им вопреки его желанию. Его тело было абсолютно вымотано и изнывало от боли, но юноша знал, что доминус непременно захочет трахнуть его и без того больную задницу. Теперь он надеялся лишь на то, что после этого он наконец-то сможет отправиться ко сну.

Повинуясь приказу, Матео направился в общую баню, где уже собрались все гладиаторы, чтобы смыть грязь минувшего дня в теплых водах трех огромных глубоких чанов. Скинув набедренную повязку, юноша забрался в одну из просторных ванн, в которой было меньше всего людей. Он ощущал на себе взгляды и молил о том, чтобы за ними не последовало ничего более. К его несчастью, в чан, где устроился Матео, залез Борис.

— Теперь ты не так защищен, как тогда за решеткой, — сказал он, присаживаясь рядом с Матео и прижимая свою волосатую грудь к его руке.

В первые дни после прибытия в лудус Матео был кроток, напуган и неуверен в своей дальнейшей участи. Сейчас же юноша давал себе отчет, что если он планирует выжить, то должен отбросить всю робость, что у него есть. Он попал в мир воинов и варваров. Они привыкли получать то, что хотят, не спрашивая разрешения, и способны убить просто ради забавы и собственного тщеславия. Если Матео планировал самоутвердиться здесь, ему необходимо было измениться, забыть о своих страхах и сомнениях. Он должен был стать истинным гладиатором.

Он посмотрел на Бориса:

— Отвали от меня.

Борис ухмыльнулся и схватил юношу за подбородок, запрокинув его голову назад.

— Гляньте-ка, воробушек вздумал дать отпор кондору.

— Даже хищная птица может стать жертвой того, кто сильнее, — ответил Матео.

Борис зарычал и сильнее прижался к Матео, вдавливая того к краю чана. Вода плескалась между ними, когда они схлестнулись взглядами.

— Возьми мой член, — потребовал Борис.

Матео почувствовал, как ему в живот упирается твердая мужская плоть. Зловонное дыхание мужчины ударило ему в лицо, но он старался игнорировать это. К тому же не было сомнений, что его собственное дыхание тоже не благоухает, хотя Бориса это мало интересовало.

— Нет, — запротестовал Матео.

— Вот как, — прорычал Борис, а затем отпустил подбородок юноши и схватил его за плечи, пытаясь заставить развернуться. Никто из гладиаторов не пришел к нему на защиту, и Матео осознавал, что каждый из них хочет посмотреть, сможет ли он оказать сопротивление или сдастся? И даже, если в конце концов его сломают, произойдет ли это без боя? Матео понимал, что настал тот момент дать отпор, иначе все придет к тому, что его будут использовать как шлюху, а этого он совсем не желал.

— Убери руки! — крикнул Матео, оттолкнувшись от мощной, загорелой и волосатой груди Бориса. Именно в волосах Матео увидел выход, и он вцепился в них, дергая настолько сильно, как только мог.

— Ах ты сученок! — Борис взвыл от боли, когда клок волос с его груди выпал из кулака Матео. Другие гладиаторы засмеялись над этим выпадом, сочтя его довольно мудрым.

— По всей видимости, наш ягненок превращается в волка, — сказал один из мужчин, уже закончивший купание и приближаясь к ним. Матео бросил взгляд в его сторону, а затем на Бориса, чувствуя, что эти двое собираются объединится против него. Мужчина приобнял юношу за плечи и притянул к себе.