Среди людей - Левантская Гюрза - Страница 40

– Не пойти? Твоя слуга мы не звать. – Ира встала рядом с начальником стражи. Её сердце стучало как ненормальное. – Вы правила говорить, женщины не говорить раньше мужчина. Мы идти, встретить Лория. Видеть люди. Люди не подойти, не говорить. Мы идти лес. Мой дом нет архи, есть более спокойный лошади, я любить ездить ноги. Архи много злые лошади. Лория говорить, она может сказать архи слушаться Ира. Мы идти пастбище, брать Синий Пятка, он любить Лория. Мы видеть ваши слуги пастбище. Они стоять, не говорить. Мы идти кататься. Сказать Румун, мы кататься. Румун, ты помнить, мы кричать сказать Дэкин, мы кататься? – она сама удивилась, как умудрилась не покраснеть, выдавая этот насквозь лживый экспромт.

– А моса? – Шукара уже трясло.

– Я видеть архи бить дэфы. Архи защищать. Твоя слуга пустить моса табун. Архи защищать табун.

– Я понимаю, сосед, вы расстроены, что погиб один из ваших зверей, – вступил в разговор Дэкин. – Поскольку в этом виноваты мои архи, я компенсирую его стоимость в двойном размере. Мы обратимся к оценщику в городе, который ведает боями моса. У него же есть родословная вашего питомца? Я уплачу нужную сумму. Думаю, на этом вопрос будет закрыт. Хотя зверя, конечно, жаль.

– Как я и говорил, всё это большое недоразумение, – сказал Атарин, не дав Шукару вставить и слова. – Поскольку вопрос с возмещением убытка решён… Разойдись! Все по домам!

Пока они разговаривали, вокруг собралась небольшая толпа зевак, среди которых было несколько стражников. Приказ начальника они восприняли как положено и стали сноровисто разгонять толпу, не забывая одновременно и подталкивать, и расшаркиваться перед высокопоставленными особами. Хотел того Шукар или нет, но его под светлы руки проводили к его повозке. Когда вокруг не осталось лишнего народу, Атарин отпустил стражу и дал волю хохоту.

– «Почему она не пошла с моими людьми?» – «Твоя слуга мы не звать», – спародировал он Иру, утирая слезу. – Давно я так не веселился. Дэкин, ты видел эту рожу? Это что-то!

– Да уж. Но мы прошлись по ножу. Хорошо, что вокруг было столько свидетелей. Завтра город наполнится слухами, неизвестно как их извратят к приезду его величества.

– Это предоставь мне, я умею укорачивать языки. Поехали-ка к тебе. Обсудим.

– Обсудим.

По прибытии домой Ира сразу пошла в свою комнату и упала звёздочкой на кровать. В мыслях гуляло злорадство, которого она никогда за собой не замечала. Ей просто необходима была минутка тишины, чтобы осознать перемены в себе. Признаться честно, она не ожидала от себя и половины поступков, которые совершила, и слов, которые сказала. Слишком уж всё это близко к сердцу. Никак не вяжется с её целями.

Живя на Болоте, она воплощала всем своим поведением только одну – выжить. Эмоции, поступки, настроение, даже самые искренние – всё ради того, чтобы дожить до завтра. В них не было какой-то хитрости или двойного дна – просто хотелось жить. И как личности тоже. Выжить и остаться собой. Получилось не до конца. Смешение её мира и мира дайна-ви напоминало ей картинку из задачника, где пересеклись два круга. Независимые, непохожие миры, соединившиеся так, что не разъединить. Опыт, полученный у Топи, уже из себя не выдернешь, но, если признаваться самой себе честно, многое из того, что там произошло хорошего или плохого, – это воля случая. Не случись оползней и обвала, сидела бы она сейчас в бараке с остальными рабами. Она барахталась как неопытный щенок, брошенный в озеро. Училась, смотрела и слушала, не всегда поступая разумно и правильно. Пока ей не протянули руку. Не будь её, этой руки, о свободе можно было бы только мечтать.

А вот её путешествие к людям даже в самых ранних мыслях уже пахло потребительскими планами: вытянуть из аборигенов информацию и знания и не задерживаясь пойти дальше. И было бы всё просто, если бы не человеческий фактор. Люди – это отношения. В её лексиконе были слова «долг», «честь», «борьба», но в мегаполисе их можно было найти только в одном месте – в библиотеке. Жизнь под крышей Равилов заставила её сделать вывод, что здесь зачастую слово с делом не расходится. За долгом стоял упорный труд, за честью – правда, за борьбой – твёрдые убеждения. К людям, которые так жили, было трудно не потянуться душевно, и ей фантастически повезло попасть именно к таким. Она сама не заметила, как стала относиться к новым знакомым больше чем просто к знакомым. Судьба руки Лоппи, чужой, в общем-то, девочки, стала и её проблемой тоже. Потому что эти люди уже не были посторонними. Просто так бросить на произвол и пойти дальше, отделавшись словесной благодарностью, – даже мысли допускать не хотелось. Риск быть втянутой в разборки, которые её, проходившую мимо, просто не касались, казался оправданным. Грех ради таких людей не постараться, тем более что они столько для неё сделали: напоили, накормили, обогрели, обучили. Неприятная сторона медали только одна – расставаться будет грустно. Очень. Если уж на звенящее цепями Болото нашлось ностальгии, то здесь…

Её размышления прервало появление служанки с сообщением, что её хочет видеть Дэкин. Она не стала заставлять себя ждать. В комнате, помимо хозяина, были Атарин и Румун.

– Ирина, – сказал Дэкин, едва она сунула нос в дверь, – когда мы можем увидеть того человека, о котором ты рассказывала?

– Вы конец говорить про Лоппи?

– Да, уже закончили.

– Мы мочь пойти сейчас, вечер, день. Вы хотеть?

– Сейчас. Мы хотим пойти втроём, это же возможно?

– Да. Румун класть арбалет. Румун оставить – можно идти.

– О Сёстры! – вздохнул Атарин. – Ирина, мы не собираемся обижать вашего друга! Естественно, мы не будем брать с собой оружия.

– Хорошо.

Они довольно быстро доехали до пастбищ, поздоровались с подпасками, и, к великому удивлению последних, хозяин отправил их в город с кучей мелких поручений. Когда они ушли, Ира велела всем ждать и пошла к деревьям. Она уже собиралась прокричать сигнал, когда над головой прозвучало ехидное:

– Пощади мои уши!

– Много ты ждать?

– Да с тех пор, как увидел тебя, Смагу и хозяйскую повозку. У… дочери Хараны всё хорошо?

– Да. Атарин помочь.

– Я ж говорил, хороший мужик! А эти за мной?

– Румун, Атарин и Дэкин оружие дома. Ты не бояться. Дэкин хотеть говорить, – она хихикнула. – Он быть глаза как… Во большие! Много-много вопросы говорить. Ждать не мочь, быстро ехать.

– Да уж, надо думать, – сказал Птичка нахмурившись. – Но это не отменяет того, что я таскал у него архи из табуна. Надеюсь, они не захотят обвинить меня в воровстве. Ладно. К Маяре в Чертог один раз входят. Пошли. Или… иди вперёд. Я догоню.

Ира помялась, но всё же пошла. Когда она вернулась одна, то увидела разочарованные взгляды. Подняла руку:

– Ждать.

Минуты были долгими, Ира даже успела подумать, что Птичка передумал и дал дёру. У неё отлегло от сердца, когда он, как обычно, плавно слез с дерева на перекладину загона Смаги, усаживаясь в любимой позе, склонив голову набок.

– Ба! Старый знакомый, – проворчал Румун, – только принаряженный малясь. Сколько мы его гоняли, а он всё равно тут.

– Я рад, что вам не хватило расторопности, а ему достало упрямства, – сказал Дэкин.

Румун отвернулся, пожёвывая губу, но хозяин похлопал его по плечу, показывая, что это была подначка без злорадства и упрёка.

Несколько минут спустя парень всё-таки собрался с духом принять свою судьбу и показаться на глаза хозяину, среди чьих архи чувствовал себя как дома. Он приближался медленным шагом, напряжённый, недружелюбный. Пока шёл через пастбище, все животные приветственно ржали, несколько кобыл подбежали поздороваться, но шарахнулись в сторону, когда вожак табуна отпугнул их, заняв их место. Птичка машинально гладил морды и щекотал нежную кожу шеи, чем вызывал у архи бурную и радостную реакцию. Вожаку он сунул синий равник, который тот слопал с аппетитом неделю не кормленного.