Восхождение тени - Уильямс Тэд - Страница 62

62

– Но те были дикими, – заметил Яшма. – А этот сражался бок о бок с фаэри.

– А что это там под ним? – прогнусавил Вансен, зажимая нос.

То, что он поначалу принял за подобие гребня на спине чудища, на самом деле оказалось чьими-то короткими толстыми пальцами. Солдат попытался сдвинуть тушу, но тварь была в несколько раз тяжелее него самого.

– Один из его хозяев, – ответил Молот Яшма. – Один из тех, у кого были трубки с порошком. Мы только и видели их колпаки – твари драпанули после того как ты упал, – но, должно быть, когда я всадил копьё в глаз этого громилы, кого-то из них он собою всё-таки придавил.

Вансен начал сталкивать вонючего копателя.

– Может ли статься, что он ещё жив?

Предводитель стражей невесело хохотнул:

– Ты и не представляешь, сколько провалялся тут без сознания, да?

Сурьма поспешил прийти на помощь, а после, с мрачной усмешкой понаблюдав за их бесплодными усилиями, к ним присоединился и Яшма с парнями. Наконец отряду удалось отвалить труп глубинного эттина. Придавленный тушей оказался помельче Сурьмы, а лицо под весом упавшего сверху великана превратилось в страшно искажённую маску смерти, но даже капитану было совершенно ясно, кого он видит.

– Боги с нами, – выдохнул он. – Кажется, это фандерлинг!

– Спасите нас Старейшие земли, – едва слышно проговорил и Сурьма. – Это один из наших?

– Как бы не так! – резко возразил Молот Яшма. – Смотрите! Гляньте на его руки! У меня что, разве такие руки? А у вас?

У маленького мертвеца ладони заканчивались толстыми пальцами-обрубками, а ногти были длинные и крепкие, как когти у крота. Вансен поглядел на его перекошенное, с разинутым ртом лицо, нижняя половина которого сплошь заросла густой неухоженной бородищей, похожей на чёрный мох.

– Мне приходилось видеть такой народец раньше – в Глубинах, за Границей Тени.

– Свет Бассейна, да он прав, – тихо воскликнул Сурьма. – Это дроу, – он осенил лоб и грудь священными знаками. – Ну, теперь я всё в жизни повидал. Дроу в городе фандерлингов!

– Что ещё за дроу?

– Они наши… родичи, капитан, – пояснил монах. – Очень давно они последовали за кварами на север, но я не знал, что кто-то из них дожил до наших времён.

– Я видел больше, чем просто «кого-то», – протянул воин. – Должно быть, эти пришли из Страны теней вместе с армией фаэри.

– Это плохо, – нахмурился Яшма. – Очень плохо. Они не хуже нас ориентируются под землёй. Если дойдёт до драки, мы сможем отразить нападение наземцев, но дроу…?

– Важнее то, – Вансен обращался сразу ко всем, – что кого бы сюда ни послали – дроу или кого ещё (я молюсь только, чтобы не других эттинов), а фаэри всё же начали штурм Южного Предела. По крайней мере, здешних туннелей. Но почему именно сейчас, хотя они могли напасть в любое время? Должна быть какая-то причина! Зачем они так внезапно нарушили то, что было, по вашим словам, временем долгого затишья, почти перемирием? – Капитан так уставился на подземный ход, будто мог пронзить его взглядом до самого выхода на дальнем конце, где засели командиры фаэри, и узреть всё, что так жаждал узнать. – Боги, ну почему вдруг сейчас?

– Никому не ведомы помыслы Старейших, – покачал головой Яшма. – Теперь вот они шлют против нас наших потерянных братьев, – он выпрямился, сверля мёртвого бородача хмурым взглядом. – Я с радостью прикончил бы любого врага города фандерлингов – я вытер бы окровавленные руки о штаны и хохотал бы – но убивать дроу мне не по душе.

– Погодите-ка, – задумчиво проговорил Сурьма. – Да, и впрямь кажется, будто всё пропало, но, возможно, как раз такой расклад и есть для нас самый удачный. Нам очень нелегко будет долго сдерживать армию Сумерек, даже с помощью капитана Вансена: у нас нет ни людей, ни оружия, ни подготовки. Довольно скоро они сомнут нашу оборону.

– Я как-то, видимо, упустил твои объяснения по поводу того, где здесь для нас удача, – иронично заметил Вансен.

Сурьма слабо улыбнулся:

– Очень просто. Если даже мы не сможем говорить больше ни с кем из противников, то хотя бы сумеем объясниться с нашими двоюродными братьями, как бы далеки ни были они от нас, – он глянул на человека. – Теперь вы понимаете, о чём я?

– Ага-а… Да, думаю, понимаю, – молодой монах ещё сильнее вырос в глазах капитана. – Что означает: мы должны захватить одного из этих… дроу… живым, – он нахмурился. – А с этим как поступим?

– Мы похороним его как полагается, – просто ответил монах. – Под камнем, как мы хороним наших мёртвых. Помогите мне сложить могильный холмик.

– Могильный холмик?! – Яшма почти заорал на парня. – Для этого? Но он… он был…

– Как полагается. Под камнем, – в голосе юноши прорезалась вдруг такая ледяная твёрдость, что даже Молот Яшма, изумлённый, только кивнул. – Если его сородичи вернутся, это будет для них доказательством, что мы всё ещё придерживаемся старых заветов – и что бы ни наплели им жители Страны сумерек, мы всё ещё единый народ.

Глава 17

Рыбьи головы

Рантис пишет: «Много превосходит размерами человека эттин, кровожадный убийца-великан, ручищи у него сильные, с крепкими когтями, похожими на когти крота, коий дом свой устраивает под землёю». Известно, что во время второй войны с кварами эттины подкопали стены, защищавшие замок Северного Предела, что привело к поражению людей и разрушению города, ныне затерянного за Границей Тени.

из «Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда»

Ей удалось ухватиться за сваю, и долгое время Киннитан просто висела, вцепившись в пирс, обросший морскими уточками, и волны прибоя тёрли её об этот острый панцирь. От солёной воды многочисленные порезы и царапины горели огнём, но все силы девушки уходили только на то, чтобы удержаться и восстановить дыхание. Руки Голубя стали соскальзывать с её шеи, и она почти уже отпустила осклизлый деревянный столб, чтобы подхватить мальчика, но испугалась, что тогда течение затащит их далеко под причал, а она не продержится достаточно, чтобы отыскать новое безопасное место.

– Проснись! – Киннитан закашлялась и сплюнула зеленоватую воду. – Голубь! Держись за мою шею!

Обессилевший мальчик гортанно застонал и постарался ухватиться за свою спасительницу покрепче. Удача улыбнулась ей дважды: в первый раз – в том, что девушке повезло после падения с корабля ступнёй наткнуться под водой на мальчика, и во второй – когда они вынырнули уже вместе и обломок объятой огнём мачты, рухнувший в воду, лишь чудом не задел их.

Очередная волна, слабое подобие тех, что играют в открытом океане, и всё же слишком мощная, чтобы Киннитан могла ей сопротивляться, снова бросила девушку на сваю. Когда она открыла глаза, на руке красовались несколько новых царапин: сеть тонких красных штришков, которые море тут же слизнуло.

Люди с криками и топотом носились по доскам над её головой, а по воде уже начал стелиться дым от горящего корабля. Продолжать прятаться здесь было делом безнадёжным – это лишь вопрос времени, когда её руки разожмутся или она снова начнёт задыхаться от дыма. Киннитан уже сипела – дыхание вырывалось из горла скрипом несмазанной телеги. Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя такой смертельно измученной.

Вон там. На дальней стороне причала к воде свешивалось что-то похожее на грубо сколоченную лестницу. Во всяком случае, девушка надеялась, что это лестница – до неё было ярдов сто, а глаза Киннитан разъедали морская вода и кровь. Она вознесла хвалу Нушашу и Улью за то, что в Обители уединения много времени проводила в глубокой купальне и научилась сносно держаться на воде. И всё-таки одной рукой ей так далеко было не догрести.

– Прижмись к моей спине и держись во что бы то ни стало, – велела Киннитан Голубю. – Ты меня слышишь? – она дождалась, пока мальчик не мыкнул в ответ. – Не отпускай, даже если я на мгновение уйду под воду!

Киннитан оттолкнулась от опоры причала, нацелясь на далёкую лестницу, и маленький спутник крепче обхватил руками её шею, лишив девушку возможности дышать. Она барахталась на месте, пока не изловчилась и не сдвинула руки малыша так, чтобы они упирались ей в ключицы. Девушка сделала четыре или пять гребков и начала уже входить в ритм, позволивший ей большей частью поддерживать Голубя спиной, когда увидела первый треугольный плавник, взрезавший воду впереди. Ещё секунда – и появился второй. Конечности её сразу похолодели и налились свинцом.