Огонь сильнее мрака (СИ) - Герасименко Анатолий - Страница 41

Джон потянул Джил за руку, и они пустились наутёк, а за их спинами что-то ревело, обрушивалось, стреляло. Джон мчался по трясущейся, словно желе, пустоши, каждую секунду ожидая смерти. Джил, спотыкаясь, бежала рядом. Глаза её были крепко зажмурены. Затем началось что-то совсем невообразимое. Над головой протянулся, закрывая солнце, чёрный луч, задрожал и вынул из-за горизонта – иначе не скажешь – нечто огромное, продолговатое, серое. Джон встал, как вкопанный, думая, что пришла новая напасть, от которой нет спасения. Потом он сообразил. «Гордость Энландрии» плыла по воздуху, повинуясь лучу тьмы – летела кормой вперёд, исходя машинным паром, молотя воздух бесполезными винтами. Джон бросился в сторону, волоча за собой Джил, а чёрная змея подтащила дирижабль к башне, и он расцвёл огненным цветком.

Они решились подняться с земли спустя несколько минут, когда стихли последние взрывы. Кругом, насколько хватало глаз, валялись дымящиеся искорёженные куски, в которых ничего было нельзя признать. Башня исчезла; на её месте громоздился пылающий курган. В огне корчились алые от жара рёбра шпангоутов, развевались горящие лоскуты оболочки. Пламя выгибалось огромной стеной, гудело, дышало пеклом. Джон силился подойти ближе, заслонял глаза, оборачивал лицо курткой, но сыпали искры, и он, задыхаясь, отступал. Потом Джил увела его прочь, они стали ходить кругами, искать живых. Нашли бронзовую арфу – потроха салонного рояля – погнутую, с завитыми обрывками струн. Нашли капитанскую фуражку, от которой осталась закопченная тулья с козырьком, а верх сгорел. Нашли женскую ногу в обрывках красного сапога (Зизи, вспомнил Джон), нашли иссечённый голый мужской торс, чью-то кисть руки, чей-то скальп с волосами. Живых не было. Впрочем, когда они спустились в небольшой распадок, где журчал полевой ручей, то наткнулись на одного выжившего.

Найвел лежал вниз лицом, подвернув под себя руки. Рубашка на спине задралась, открыв белую, в мелких родинках спину. Брюки ниже колен стали клочьями, и ступни подогнулись под тошнотворными углами. Джил перевернула лежащего, вздохнула: вся скула Найвела была сплошной синяк, отёчный и багровый. Джон оттянул юноше веко – одно, другое. Правый зрачок был крошечным, а левый – огромным, черным, и глаз вокруг налился кровью. Руки Найвела, до этого сложенные на груди, поползли вниз, из-за пазухи выпала на траву злосчастная шкатулка. «Вот почему он валялся ничком, – подумал Джон. – Защищал телом...» Он подхватил раритет, открыл крышку, ожидая увидеть раздробленное месиво стекла и латуни. Внутри, однако, все было целехоньким. Больше того – кристаллы теперь лучились фиалковым светом, а в глубине линзы мерцал знакомый уже символ, зубастая птица с раскинутыми крыльями. Инвентарный нумер пятьсот шестнадцать был заряжен и готов к работе.

– Во дела, – выдохнула Джил, нагибаясь над шкатулкой. – Получилось у него, стало быть.

Джон мрачно кивнул. Закрыв крышку аппарата, поднялся на ноги.

– Что теперь делать-то будем? – спросил он. – Засранцу нужен врач, и поскорей.

– Понесём? – Джил потянулась.

Джон хмыкнул.

– По карте до Кинки сорок лидов. Не уверен, что он дотянет. Не говоря уже о нас.

– Может, деревня какая поблизости?

– Хрен знает. Где, в какой стороне? По-моему, тут вокруг одна пустошь.

Они замолчали. В стороне ревело пламя, иногда что-то с лязгом падало в огонь. Найвел вдруг начал хрипеть. Джил присела и взяла его за руку. Прислушалась, склонив голову.

– Кончается, – сказала она через минуту. – Может, пару часов протянет. И всё.

– Откуда ты... – Джон вспомнил, что довелось повидать Джил за прежнюю, русалочью жизнь, и сжал губы.

– Тут не просто врач нужен, – сказал он. – В госпиталь надо. Да чтоб хороший госпиталь был. Как Флотская больница в Дуббинге.

Найвел хрипел, втягивая грудью воздух, порой замолкая, но только затем, чтобы испустить очередной хрип, еще более тяжкий и долгий.

– Давай запустим прибор, – сказала Джил негромко.

– Чего?

– У него там... в Сомниуме... может, он там здоров снова будет. Идти сможет.

– Ну да, – с раздражением сказал Джон. – Запускаем прибор, наш клиент уходит в мир мечты. Там он здоров, Ширли жива, и вообще всё прекрасно. Он остается жить в Сомниуме. А мы отправляемся домой, в Дуббинг. К сожалению, в настоящий Дуббинг, не тот, что в Сомниуме. И, поскольку ни раритета, ни Найвела мы не привезем...

– Не, – покрутила головой Джил. – Мы следом пойдем. Никуда он не сбежит.

– Следом пойдем?

– Угу.

– В Сомниум? В мир мечты Найвела?

– Да.

Джон, морщась, оглядел хрипящего юношу.

– И как ты себе это представляешь?

Джил пожала плечами:

– Заодно и увидим.

– Стоп-стоп, – сказал Джон. – Погоди. Вряд ли он мечтает о том, что в его мире есть место для двух сыщиков, которые за ним охотятся. Ты уверена, что нас не выкинет оттуда? Или еще чего похуже? Как-то это неосмотрительно.

Джил грызла ноготь.

– Э, – сказал Джон, прозревая. – Да тебе всё ещё жалко этого придурка! Ты просто... просто хочешь, чтобы он встретился со своей Ширли, вот и придумала невесть что! Верно говорю?

– А тебе не жалко? – спросила Джил.

Джон разозлился.

– Ты посмотри сама! – воскликнул он, тыча пальцем туда, где все еще полыхала «Гордость Энландрии». – Там сотня трупов! Все – на его совести! И мы бы там сейчас горели, если бы вдогонку не пустились! Его не жалеть – его повесить мало!

Джил заправила за ухо волосы.

– Давай запустим и глянем, что-как, – тихонько предложила она. – Вдруг оно как дверь открывается. Он – туда. И мы – туда. Можно – не сразу. Сначала руку просунуть. Или палец. Если ничего – то следом пойдем. А прибор у нас будет. Чуть что – выключаем. Хлоп! Мы тут. Если все хорошо, доберемся до Дуббинга. С Найвелом. Там прибор выключим. И – в Гильдию. Или лучше в больницу.

Джон стиснул зубы изо всех сил.

– Входим в Сомниум, чтоб доехать до Дуббинга? А шкатулка не сдохнет, если её в Сомниум протащить?

– Ну... вряд ли. Она же Найвелу до зарезу нужна. Значит, он о ней тоже мечтает.

Что-то в этом есть, подумал Джон, остывая. Нельзя было не признать: в словах Джил виднелась какая-то странная логика. В самом деле, если ты отправляешься в мир своей мечты, там найдется место всему, что тебе дорого и необходимо. А пятьсот шестнадцатый для такого дела – самая первая необходимость.

– По дороге можно к Ширли заглянуть, – так же тихо закончила Джил. – Если жива – ему легче будет.

Сам по себе, подумал Джон. Мир – сам по себе, ты – сам по себе. Не лезь с помощью. Не причиняй добра без нужды...

Найвел захрипел сильнее.

– А то давай носилки сделаем. Понесем его в Кинки, – предложила русалка. – Помрёт – так помрёт.

– Ладно, – сказал Джон устало. – Сейчас посмотрим, как она включается.

***

Он долго провозился, силясь добиться от прибора хоть какой-нибудь реакции. Щелкал рычажками, давил кнопки – поодиночке и по две-три сразу, тряс шкатулку. Птица на дне линзы мерцала ровно и равнодушно к его усилиям. Потом в отчаянии он решил обыскать Найвела и нашел у того в кармане брюк смятую, затрепанную, полностью исписанную бумажку.Еще добрые пятнадцать минут ушли на разбор торопливых каракулей и соотнесение чернильных закорючек с выгравированными на кнопках символами. Джил заглядывала через плечо, щекотала волосами, тыкала в бумажку: «смотри, три раза написано, а ты всего два нажал». У Джона ничего не получалось, он огрызался, бросал на полдороге и начинал все заново. Повернуть самый большой рычаг. Сдвинуть тот, что рядом, поменьше, и поставить оба нижних переключателя параллельно друг другу... Или параллельно земле? Ладно, пусть будет так, а в следующий раз попробуем иначе. Теперь – кнопки. Первая, седьмая, снова первая, потом вот эта, с финтифлюшкой... Джил, нет, не с той финтифлюшкой, у той хвост вправо, а здесь – вниз. Вот же боги драные, перепутал. Теперь всё сначала. Пойди лучше проверь, как там парень, жив ещё или...