Огонь сильнее мрака (СИ) - Герасименко Анатолий - Страница 44

– Что это? – спросил Джон, не в силах оторваться от зрелища. – Что за... монстры?

– Рыбы, – сказал Найвел. Он забрался на кожаное сиденье с ногами, чтобы лучше видеть. – Вместо кораблей. Пассажиров возят, грузы...

«Почему рыбы?» – хотел спросить Джон, но вспомнил небо, которое можно потрогать рукой, вспомнил съедобные облака, и промолчал. Экипаж тем временем снова набрал высоту. Приближался окутанный синей дымкой берег – должно быть, здешняя Энландрия. Море выцвело в зелень, мелькнула белая каемка пляжа, вспух и пропал небольшой островок леса. Не было видно ни городов, ни заводов, лишь пустошь стлалась навстречу, бесконечная, разноцветная, плоская. Потом впереди показалась непостижимых размеров туча, внутри которой что-то поблескивало и двигалось. Туча росла от самой земли, а вершина её терялась в вышине. Джил, явно беспокоясь, взглянула на Джона. Тот наморщил лоб, покачал головой. Покосился на Найвела. Юноша глядел в окно, молчал, наблюдая. Экипаж подлетал все ближе к туче, стали видны мелкие детали – на самом деле, вовсе не мелкие, просто далекие – и Джон вдруг понял.

– Это... Дуббинг? – спросил он, показывая для верности рукой. Найвел повернул голову – сверкнули глаза – и кивнул:

– Красиво, да?

– Но зачем? – обескураженно спросил Джон, тут же пожалев о вопросе – это был Сомниум, здесь небо пахло мятой, а гигантские рыбы возили на спинах людей, без всяких «зачем», просто так. Найвел пожал плечами:

– Не знаю. Я ведь не создавал такой мир. Он сам возник. А эти вещи... – он сощурился, глядя на то, что было впереди. – Такое мне привиделось однажды. Да, точно, помню – болел инфлюэнцей, бредил. Увидел в забытьи. Наверное, должен был тогда испугаться, но... почему-то стало как-то спокойно, легко. Даже весело. Потом проспал сутки и проснулся здоровым. Похоже, что-то для меня значило такое видение. Раз воплотилось... здесь.

Он застенчиво улыбнулся, а Джон все смотрел на приближавшуюся стену – не тучу, а стену, закрытую плотными клубами смога, какой обычно висит над большими городами. Там, на стене, под дымным покровом, и был город – Дуббинг, такой, каким его помнил Джон, но непостижимым образом поднявшийся на дыбы, повернутый набок и так застывший. Нарушая закон тяготения, росли из вертикальной мостовой дома, поднимались навстречу экипажу хрустальные шпили, ползли по улицам – не мобили, не кэбы, а какие-то диковинные повозки, такие же блестящие, как летучий дилижанс, и таких же округлых очертаний. Город жил: странный, невозможный, словно и впрямь сотканный из бреда тяжелобольного человека.

– Башни остались, – промолвила Джил, до этого молчавшая. – Ты говорил, богов нет. Магия из воздуха берется. А башни – есть.

Найвел опять пожал плечами.

– Они всегда мне нравились. Высокие... такие, знаете, на вид нежные, что ли. Тронь – рассыплются. А стоят веками. Наверное, поэтому...

Экипаж подлетел к расползшемуся по огромной стене Дуббингу, нырнул в смог, круто повернул вверх и понесся над улицами. Джон, преодолевая головокружение, попытался быстро сориентироваться: «внизу» – это бывшее «впереди», а «впереди» – это бывшее «наверху»... Когда прошла тошнота, и он заставил себя открыть глаза, то обнаружил, что экипаж летит над привычным, знакомым городом. Набережная Линни, Парламентский проспект, площадь Тоунстед (с невредимой башней), плечистая громада Большого собора, наполовину заслоненная фабричным зданием – все это осталось прежним. Полыхнула закатными окнами Опера, пронесся длинный особняк какого-то аристократа, замелькали дома попроще: экипаж повернул к порту. Вот и Темброк-лэйн, вот дом номер двадцать три. Летучий дилижанс снизился, невесомо прикоснулся к земле и затих. Джон кашлянул.

– С прибытием, – сказал он.

Найвел сидел на своем месте, сутулясь больше обычного. Руки повисли между коленями, волосы упали на лоб. Он протяжно вздохнул, похлопал по бокам, встал и шагнул в предупредительно открывшуюся дверь. Джон и Джил выбрались за ним.

Втроём они стояли перед двадцать третьим домом. Тени тянулись из-под ног, змеились по мостовой и карабкались на кирпичную стену. Город, настроенный на мечты Найвела, превратил место, где жила его возлюбленная, в райский уголок: здесь не чадила фабрика, не шатались пьяные, вечернее солнце золотило небольшой, но бойкий фонтан посреди улицы. Сам двадцать третий дом из хмурого многоквартирника превратился в ухоженное бунгало, где Ширли проживала, очевидно, в роскошном одиночестве. Джон смотрел на побеги вьюна, облепившего стену: глянцевые листья застили оконные проемы, и нельзя было понять, что творится внутри.Джил поглядывала на людей, спешивших куда-то по Темброк-лэйн. Выглядели они так же, как и в настоящем Дуббинге: озабоченные, вечно занятые, безрадостные, в общем – обычные люди, ничего такого. Похоже, им было невдомек, что они живут в придуманном мире, в мире мечты Найвела Мэллори. А что, если наш мир – тоже чья-то мечта, подумал Джон. Мы-то у себя ходим и даже не знаем, кто всё вокруг придумал. Вот бы найти эту сволочь...

– Ну? – сказал он Найвелу грубовато. – Идешь или нет?

Юноша выдохнул, одернул куртку и, решительно шагнув к двери, позвонил. Звонок отозвался мелодичным приглушенным «динг-донг-динг-донг» – точь-в-точь куранты на парламентской ратуше. Раздались шаги, дверь отворилась. Найвел отступил на шаг. Джил еле слышно ахнула. Джон крепче сжал шкатулку, которую держал в руках с тех пор как покинул летучий дилижанс. Дверь открыла не Ширли.

На пороге стоял высокий, сутуловатый парень. Правильные, даже красивые черты лица: большие глаза, яркий рот, крепкий подбородок. Волосы – длинные, до плеч. Такого легко узнаешь и ни с кем не спутаешь, даже если не веришь своим глазам. Джон обычно доверял собственному зрению и вынужден был признать, что видит двух Найвелов Мэллори. Один – который прилетел вместе с ними на воздушном экипаже – стоял перед домом, и лицо его было бледным, как у замерзшего трупа. Другой – точная копия первого – смотрел с порога, опершись на дверную ручку. Они были одеты в одинаковые рубашки, клетчатые, с широкими рукавами, и носили простые шерстяные брюки, в каких ходит половина мужского населения Дуббинга. «Ошибка, – подумал Джон, – прибор не сработал. Верней, сработал, но неправильно. Должно быть, разбился при падении, или протух от старости, или мы что-то сделали не так. Или все-таки?..» Додумать он не успел: Найвел из Сомниума, Найвел-два нахмурился и спросил:

– Чем обязан?

Найвел-один – настоящий – растерянно заморгал. Из глубины дома послышался женский голос:

– Кто там, милый?

– Какие-то люди, детка, – бросил Найвел-два, с неприязнью глядя на шкатулку в руках Джона. – Коммивояжеры или что-то вроде... Чем обязан, господа? – повторил он громче, обращаясь к Найвелу-первому, который стоял ближе всех. Тот развел руками, лоб его страдальчески наморщился. В этот момент из-за плеча Найвела-второго показалось девичье лицо. Ширли – в жизни она была еще краше, чем на портрете – выглянула на улицу. Увидела Найвела-первого, недоуменно прищурилась. Узнала. Ахнула, прикрыла рот ладонью.

– Что такое? – обернулся Найвел-два. – Ты их знаешь?

Ширли, качая головой, пятилась обратно в темную прихожую. Взгляд её был устремлен на Найвела-первого. Найвел-два снова поглядел на своего двойника, и лицо его вдруг стало очень серьезным.

– Кто ты такой? – спросил он тихо. Найвел-один развернулся и быстро зашагал к экипажу. Джон поспешил следом. «Началось, – думал он мрачно. – Поехало. Как бы не сбежал теперь». Мэллори-младший запрыгнул в воздушный дилижанс. Джон торопливо полез за ним, но Найвел, по-видимому, не собирался взлетать. Когда Репейник, кряхтя от боли в боку, забрался внутрь дилижанса, то увидел, что юноша сидит, закрыв лицо руками, и чуть раскачивается из стороны в сторону. Джон сел рядом и положил шкатулку на столик. Просунув ладонь под куртку, в двадцатый за день раз потрогал бок. В месте удара боль была острой, колючей, и к тому же как-то нехорошо отдавало в спине, там, где ребра крепились к хребту. В принципе-то, подумал Джон, шкатулка всё сделала правильно. Вышло так, как мечтал Найвел. Он мечтал, что будет счастливо жить с Ширли? Пожалуйста – вот Найвел, вот Ширли, и они вместе. Похоже, счастливы. Мечта сбылась, формально говоря. И остальное – небеса, которых можно коснуться рукой, сладкие облака, волшебные киты, даже город этот придурочный, боком поставленный – всё устроено, как хотелось Найвелу.