Честь и меч (СИ) - Леконцев Олег - Страница 86

В худшем случае после бойни, какую устроит эта тварь, Кудрявцев задержится, и пока щенок вернется с легионерами, будет поздно. Совет Магистров либо изберет его Гроссмейстером, что скорее всего, либо сдаться перед тевтонцами, которые уже обещали ему место в числе самых знатных рыцарей объединенного Ордена. И так хорошо, и эдак неплохо.

— Я бы предложил провести стражников во двор для охраны, — предложил Архиепископ и понял, что поспешил со своим предложением. Члены Совета всегда с ревностью и подозрением относились к предложениям ввести дополнительных людей в Замок. И вся злость на тевтонцев, на тяжелую ситуацию обрушилась на Архиепископа. Ему пришлось выдержать несколько тяжелых минут, храня под смущенной маской — что, мол, вы на меня напали, я не хотел ничего особенного, — злость на Магистров и Митрополитов.

Утро следующего дня началось без повестки. Что объявлять какие-то вопросы, если и так все ясно. Заседание шло вяло. Митрополит Ладожский, обуреваемый какими-то предчувствиями и под давлением Марины, яростно защищавший мысль о том, что Игорь жив, откровенно тянул время. Остальные члены Совета тоже не проявляли активности. Один Архиепископ был оживлен и радостен, но в одиночку, опираясь на немногих сторонников, он не мог расшатать Совет и повести заседание быстрее. Пусть. Это не портило его радости. Сегодня был день его торжества. Пусть Митрополит Ладожский на последок наиграется своей игрушкой — председательством на Совете. На днях он его сменит. Архиепископу пришлось уронить на пол карандаш, чтобы торжествующе улыбнуться. Сегодня ближе к обеду он проведет голосование о выборе Гроссмейстера.

И вдруг… по застывшему приветливому взгляду служки, торопливо вошедшему в Зал Заседаний, он понял — что-то случилось. А вошедший в зал Магистр Сарматовский, упоминание которого в последние двое суток начиналось с приставкой «погибший во славу Ордена», заставил его поджилки мелко затрястись. Как они выжили? Как они успели так быстро?

А Зал уже взорвался радостными криками, приветствуя «чудесно воскресшего». Прямо удивительно, как могут полтора десятка человек делать столько шума.

— Игорь тоже здесь, — шепнул служка на ухо.

Архиепископ понял, что у него остался один шанс. Если он его не использует, то он погиб. И как политик, и очень даже вероятно, как человек. Комиссия Совета, которую наверняка создадут, закончит свою деятельность негласным предложением покончить с собой. Нет человека, нет проблемы. Незачем выносить мусор из избы. А ему еще так хотелось жить! А в случае его отказа дело закончится детронизацией и вынесением смертного приговора.

Архиепископ скользнул к столу председателя.

— Ваше преосвященство, — шепнул он Митрополиту Ладожскому, — необходимо сделать перерыв.

Митрополит посмотрел на него в упор. В его взгляде было столько неприязни, что сердце у Архиепископа едва не остановилось.

Митрополит подумал. Предложение Архиепископа было здравым, и потому он встал и крикнул, чтобы перекрыть шум:

— Тихо!

Зал немного притих. Митрополит этим воспользовался и объявил:

— Перерыв полчаса.

Теперь надо было торопиться. Приподняв подол сутаны, Архиепископ выскочил за дверь и побежал вниз по лестнице. Лишь бы он успел первым до этого несносного мальчишки, до его спасителя!

Кудрявцев неспешно поднимался. При виде Архиепископа он нахмурился.

— Ваше Величество! — вцепился Архиепископ в него. — Мне надо поговорить с вами. Мальчик, не бросай меня, — скулила его душа, — я буду твоим сторонником на веки — вечные, только подай хоть соломинку, будь так милосерден.

Игорь согласился и сегодня Совет Магистров впервые за много дней был в полном составе и в хорошем настроении. Даже Архиепископ, который должен был, по мнению большинства, скрежетать зубами от злости, сиял, как только что отчеканенный гривенник.

И именно он предложил, чтобы на повторной встрече с послом Тевтонского Ордена Игорь был посажен на специальном стуле рядом с креслом Гроссмейстера. Тем самым подчеркивалось, что он без пяти минут глава Ордена.

— В конце-концов, нам надо провести эти выборы, — проворчал он, словно это не его усилиями избрание Игоря тормозилось.

Архиепископ рассуждал цинично и логично. Кандидат один. И более того, второго никогда не будет. Уже то, что выборы состоятся, говорит, что он будет выбран. Так зачем же маяться понапрасну? Можно просто объявить Игоря Гроссмейстером, но раз этого требует обычай, — он иронично посмотрел на Магистра-церемониймейстера, — то уже так и быть, избрать и дела в архив.

Магистр-церемониймейстер возмущенно вскинулся. Еще не избрали… Даже официально не выдвинули… Как же можно так насиловать обряды и обычаи?!

Но даже он не в силах был возражать долго, а потому всего лишь воздержался при голосовании.

Стул поставили рядом с креслом, проще сказать троном, Гроссмейстера. То ли по указанию Митрополита, то ли самостоятельно, служки свернули с него черное погребальное покрывало. Судьба неизбежно вела Игоря к креслу Гроссмейстера. Он покосился на его роскошное убранство. Кажется отец, я тебя не подвел.

Введенный в Зал Заседаний посол был неприятно поражен. Поначалу он даже не понял, кто сидит рядом с троном, и отвесил поклон временному председателю.

Ему пришлось густо покраснеть, когда металлический голос магистра-церемониймейстера громко поправил посла. Пришлось повторить церемонию приветствия еще раз. И пока посол повторял заученные движения, в его голове билась мысль — сын погибшего Гроссмейстера жив. Он не погиб. Что же будет дальше?

Когда посол во второй раз завершил приветствие, со своего места внезапно встал Архиепископ Новодмитриевский:

— Мне кажется, что перед тем, как ответить на предложения Тевтонского ордена, мы должны решить важный вопрос внутри своего Ордена. Я предлагаю уважаемому Совету принять решение об официальном выдвижении кандидатов на предполагаемые выборы.

В предложении Архиепископа не было бы ничего странного, если бы не присутствие посла. Митрополит Ладожский покосился на активиста. Уж не собирается ли он показать чужеземцу, кто в доме хозяин. С другой стороны такой вопрос все равно надо ставить. Теоретически, если никто не будет возражать, минутная затея.

Митрополит, кряхтя, поднялся:

— Уважаемые члены Совета! Ставлю на голосование — кто за то, чтобы сына Гроссмейстера Владимира Красивого выдвинуть на пост Гроссмейстера?

На этот вопрос голосовали не подниманием руки. Надо было встать, чтобы отдать свой голос за или против.

Посол был вновь неприятно поражен. Все члены Совета, в том числе Богом проклятый Архиепископ встали, соглашаясь с выдвижением Кудрявцева на пост Гроссмейстера.

Когда все сели, посол вышел вперед. Тяжелым голосом он спросил:

— Я так понимаю, своим голосованием вы ответили на предложения моего Ордена?

На это раз ответили не члены Советы и не его временный председатель. Это было его ноша — решать такой судьбоносный вопрос. И Игорь встал, сильным и властным голосом ответил:

— Да. Орден Меченосцев полностью отвергает ваши домогательства. Мы никогда не откажемся от веры наших предков. И не вам судить нас. Наступит еще день, когда мы сами придем к вашим границам.

Кровь ударила в лицо послу. Он пробормотал что-то, круто повернулся и вышел из Зала, не попрощавшись. Так уходят после объявления войны.

Зря он так, — подумал Митрополит Ладожский. Он хотел пожурить Игоря, но тут встал магистр-церемониймейстер.

— Я прошу прощения, — откашлялся он, — но нам надо решить церемониальные вопросы. Я вместе с вами проголосовал за выдвижения сына погибшего Гроссмейстера на высший пост. Но перед этим он должен, наконец, жениться. Ведь он только обручен.

— Я думаю, здесь Игорь Владимирович не протянет, — раздался чей-то голос. Дружный добродушный смех накрыл зал, а Игорь покраснел.

— И самое главное, — продолжил церемониймейстер, — он должен стать магистром. А вакансий в Совете нет.

Он развел руки и сел на свое место, по сути, отрезав Игорю пути к престолу.