Горячий контакт (СИ) - Леконцев Олег - Страница 61

– Ястреб, – отдал я приказ и центральные сушки бросились в сторону, чтобы не попасть под огонь МИГа.

– Пламя, – прозвучала следующая команда и МИГ открыл огонь.

После того, как сушки ушли в сторону, сарги должны были разглядеть МИГ. К тому же мне пришлось протянуть несколько секунд, давая возможность сушкам уйти. Но сарги промедлили, пытаясь понять, что случилось, а потом было поздно. Наш средний истребитель резко увеличил скорость и ударил из всех трех пушек. От лазерной, правда, особого проку не было, а вот расфокусированные гравитационные с расстояния в несколько километров стали создавать прорехи в строю шершней. Залп за залпом уничтожал легкие истребители, не давая им возможности оказать сопротивление. Последних три шершня были сбиты сушками и мы понеслись прочь от авиаматки, которая отнюдь не была беззащитна, угрожая ракетами и гравитационными пушками. Последними, кстати, она нас "поприветствовала", но расстояние оказалось большим и нас только ощутимо тряхануло.

Над аэродромом МИГов попрощались со своим могущественным временным союзником. Я поблагодарил его за помощь.

– Приглашайте еще, – раздался лукавый голос, – где еще я смогу за один бой сбить почти полсотни машин.

Мы распрощались и сели у себя. При подлете на меня вышел лично Ладыгин и потребовал на совещание в штаб. Будет снимать стружку? Я вроде бы победитель, но начальству виднее. Как говорится, был бы подчиненный, а выговор в приказе для него всегда найдется. Ладно, пусть попробует. За мной не заржавеет, отобьюсь.

Мое предчувствие оказалось пророческим. Ладыгин действительно наехал. Но не на меня, а на командиров полков.

– Товарищи командиры, – обвел он их хмурым взглядом, – как вы объясните, что сегодня три полка прославленной дивизии сбили семь шершней, а желторотые птенцы Учебного центра – двадцать шесть, и еще сорок восемь при их содействии покрошил МИГ? Кто при ком находится – Центр при дивизии или дивизия при Центре?

Ардашев попытался отбиться.

– Центр имеет наибольшее количество пилотов, – доложил он, как будто комдив этого не знал.

– Что ты сравниваешь опытных беркутов с малолетними бывшими курсантами, прошедших сокращенный учебный курс! – взревел Ладыгин, так и дожидавшийся чьего-нибудь сопротивления. – Не в пилотах дело, а в командирах, – уже тише сообщил он.

– Снимать будешь? – прямо спросил Ардашев.

Ладыгин удивленно на него посмотрел.

– Ты с какой ноги сегодня встал? – поинтересовался он, – снимать опытных командиров, имеющих солидный командный и пилотный опыт. Не об этом надо думать, а как нам вытянуть дивизию из прорыва.

– Вот что, Дмитрий Николаевич, – обратился он ко мне, – считай, что большую часть твоих пилотов сегодня ты передашь в полки. Семеныч в одном прав – на три полка у нас тридцать восемь пилотов, а у тебя одного – двадцать семь.

Несколько шокированный обращением по имени-отчеству я открыл рот, что возразить… и закрыл. Ладыгин был прав, пилотов надо отдать. Иначе для чего создан Учебный центр?

– Шахов ранен, – стал я рассуждать, – и потому пока распределению не подлежит. Из остальных можно отдать двадцать одного. Пятерых надо оставить, слабоваты.

– Я бы взял, – проворчал Ардашев, но так, явно, чтобы последнее слово осталось за ним.

Вслед за этим мы волшебным образом переместились на настоящий восточный базар, где в роли покупателей выступили командиры полков. Как и полагается, они кричали друг на друга, клялись всем самым святым, утверждали, что без данного товара (пилотов Центра) они прожить не смогут, обращались к нам с Ладыгиным, как к свидетелям их тяжелого положения и т. д.

Комдив поначалу посмеивался, но потом взял бразды раздела в свои руки. Ибо командиры полков думали только о своих подразделениях, а ему надо было укреплять дивизию в целом. 213 полк, как головной, получил двенадцать человек, что позволило сделать эскадрильи боеспособными. Остальных поделили между двумя полками. Ардашев, пользуясь благорасположением комдива захапал и Шахова, сказав, что у Любаревич руки золотые, быстро поднимет парня.

– Вкусно, но мало, – определил общее настроение Ладыгин, – набор надо как минимум удвоить.

Мне уже позвонил Сидоров и сообщил, что на территорию Центра прибыло сорок два человека – очередные новички, из которых надо было сделать беркутов, и сушки для них. Я поделился радостным известием, командиры оживились, представив, до какой степени они могут пополнить свои подразделения.

– Что же, – подытожил Ладыгин, – есть мнение, раздать конфеты из Учебного центра прямо сейчас, за одним и с новичками познакомимся.

Оба набора стояли друг против друга. Новички жадно впитывали свежие впечатления, а старички тоскливо ждали, когда построение закончится. Они ошибочно думали, что их подняли, чтобы усилить впечатление второго набора прелестями Учебного центра.

Сидоров отдал рапорт Ладыгину, сообщив, что учебный набор в количестве шестидесяти восьми человек построен.

Комдив кивнул мне и я объявил приказ Љ 13 о формировании трех учебных эскадрилий, перечислив пофамильно их состав. Эскадрильи были разделены на пять звеньев, по количеству оставленных представителей первого набора, которые и стали командирами.

По мере зачитывания приказа в рядах старичков нарастал гул, что позволило Сидорову взгреть их парой живительных фраз.

Я откровенно усмехнулся, сделал длинную паузу – специально, чтобы мои бывшие товарищи по Новосибирским курсам дошли до белого каления и только после этого, зримо чувствуя, что не помогут и полковничьи погоны – взгреют, начал зачитывать приказ Љ 12 о распределении с присвоением соответствующего звания выпускников XVI дивизии "Беркут".

… младший лейтенант Лошкарев

… младший лейтенант Олин

… лейтенант Самарин

… лейтенант Шахов с откомандированием в медсанчасть для выздоровления.

После распределения по полкам началась старая песня, теперь уже на уровне эскадрилий. Комэски, не стесняясь начальства и пилотов, споря и ругаясь, начали делить личный состав. Командирам полков пришлось вмешаться, иначе ссора могла превзойти приемлемый уровень. Я вздохнул. Мне бы их проблемы. Пойду проверять уровень отобранных сержантов и учить их летать в боевых условиях.

Через трое суток, когда среди представителей нового набора стали замечаться звездочки, готовые к концу недели пополнить ряды строевых пилотов, комдив срочно вызвал меня в штаб дивизии. Я выразил недовольство, хотя и понимал, что нарвусь на выговор со стороны Ладыгина. Генерал поступил хитрее. Он громко доложил специально для меня:

– Товарищ главнокомандующий, Савельев сейчас будет.

С Захаровым, прилетевшим по какому-то поводу в дивизию, спорить было невозможно. Я передал Сидорову, чтобы он взял учебный процесс на себя и прилетел в штаб.

Главком, просматривающий на планшетнике служебную информацию, удовлетворенно кивнул, свернул его и попросил Ладыгина:

– Виталий Сергеевич, распорядись, чтобы нас никто не беспокоил. По любому поводу. Будем решать важные стратегические вопросы, – пояснил мне: – хотел вас вызвать, но в конечном итоге решил сам завернуть.

Ладыгин вышел. Захаров отпил остывший чай, пытливо посмотрел на меня и, дождавшись, когда генерал вернется, начал беседу вопросом:

– Вы никогда не задавались вопросом, Дмитрий Николаевич, причинами столь скорой карьеры? Нет? Речь идет не о том, что вы ее не достойны. Нет, ваша боевая деятельность, подготовка кадров и так далее достойны поощрения. И, тем не менее, есть десятки офицеров, которые совершают подвиги, сбивают саргов, но звания им идут куда медленнее и ордена высшей категории им никто не торопится вручать.

– Думал, товарищ генерал-полковник. Первые подозрения у меня появились, когда мои, скажем так, шалости на Новосибирских курсах, были восприняты почти благосклонно. Меня словно проверяли. А уж потом… Я рассчитывал максимум на орден "Мужество" и через несколько лет выйти в отставку в чине капитана, если не собьют.