Следящий за горизонтом (СИ) - Сапрыков Николай - Страница 16

— За указателем налево. Потом будет съезд, тоже налево.

— Хорошо.

Дорога проносилась под колёсами автомобиля, который с непривычным надрывом вилял вдоль широкой улицы. Лорис не отвечала. Свернув на очередном повороте, Майкл вопросительно уставился на хорвата. После недолгого ожидания он таки получил ответ на свой незаданный вслух вопрос:

— Вот эти литые ворота. Пятнадцатая улица — рассадник элиты. Да тут люди как ни в чём не бывало гуляют…

Не вникая в смысл реплики Мислава, Майкл, недолго думая, вжал педаль газа в пол, направив машину прямо на левый щит центральных ворот. Думать над менее рискованными действиями мешала неумолкающая сирена в голове Рейва, возвещавшая о судном дне. Несмотря на свой неприглядный вид, старенький Фордик быстро набирал скорость и уже мчался на восьмидесяти километрах в час.

— Значит мы не смиримся! — хорват подёргал пристёгнутый ремень и нелепо улыбнулся.

Не прошло и пары секунд, как машина с грохотом протаранила воротину, что тяжело рухнула сверху на капот, выбив лобовое стекло. Автомобиль повело в сторону, несмотря на все усилия Майкла удержать управление под контролем. С визгом буксующих колёс во всё горло визжал и Мислав. Автомобиль развернуло и ударило о массивную колонну дома Энцу, что была установлена под крышей веранды. От удара головой о боковое стекло автомобиля, Майкл на несколько секунд отключился.

Глава № 16

…1.3

Разобрать, что из произошедшего с Майклом за последнее время реальность, а что плод его воспалённого воображения, было чрезвычайно трудно. И раз за разом Майкл приходил к одному и тому же выводу — скорее всего, реально было всё, что не относилось к его взаимодействию с тем внешним миром, который он видел через призму широкоугольного монитора. Он судорожно пытался вспомнить, в какой момент с ним начали «выходить на связь», в какой момент родился миф о городе Айнис, и как давно, наблюдая за экраном в центральном зале бункера, он начал видеть несуществующие пейзажи, поражающие своей детализацией.

Ведь вокруг дома Энцу не было ничего даже близко схожего с тем, что транслировали, как думал Майкл, внешние камеры. Дома не обросли бурьяном, дикие животные не сновали по периметру, улицы не сдыхали от опустения.

И ровно в тот самый миг, когда похороненный некогда для Майкла мир оказался всё столь же живым и беззаботным, он потерял своё сакральное значение. Максимально быстро Майкл принял за само собой разумеющееся встающее и заходящее за окном солнце, дуновения ветра и свежеприготовленную еду. И только предаваясь воспоминаниям, Майкл мог объективно признать — он ведь вернулся в рай, совершенство которого было видно только издали.

То, что рассказ о случившемся в день так называемого инцидента пятнадцатой улицы не слишком придётся по нраву его слушателям, было ясно с самого начала.

Во время повествования Майкл часто сбивался, путал порядок событий и что-то постоянно недоговаривал, но не потому, что что-то утаивал, а потому что отдельные тонкости, подробности истории за полгода просто вылетели из его головы. В реакции того же Волкова прослеживался скепсис. Могло ли быть так, что Волков знал куда больше, чем помнил и мог рассказать Майкл?

О разговорах с женой по видео и о существовании комнаты связи в бункере Майкл умолчал.

По окончании рассказа Волков сразу куда-то уехал. Рудо негромко общался с двумя полицейскими, что стояли у входа в палату. А Майкл пытался собрать в кучу последовательность ни одного десятка событий, что вертелись теперь в его голове. Он уже выдумал себе одну реальность, нужно было быть уверенным, что это был единственный прецедент.

Вернувшись к Майклу, доктор Рудо протянул ему новые очки, и пока Майкл надевал их вместо тех, что выдали ему работяги у дома Энцу, подошедший за ним полицейский снял с руки Майкла наручники. Рудо внимательно посмотрел на Майкла:

— Я вам совру, если скажу что знаю, чем вам сейчас стоит заняться.

— Но рекомендации у вас точно есть, — потирая освобождённую руку, сказал Майкл.

— Отдохните, развлекитесь, подумайте о жизни, — доктор Рудо протянул Майклу таблетки, — это принимайте два раза в день.

— Моя жена…

— Волков оставил для вас адрес и деньги. Должно хватить на достаточно продолжительное время, учитывая то, что вам не надо ютиться в гостинице.

— Вам нельзя покидать город, — вклинился в диалог полицейский. — В конце недели, то есть послезавтра, вы должны подъехать в участок отметиться, ну и ответить на некоторые вопросы.

— Я понял. Что-нибудь ещё для меня? — попеременно смотря то на Рудо, то на полицейского, Майкл свесил ноги с больничной кровати.

— Инцидент пятнадцатой улицы, — проговорил полицейский.

— О, мне-таки расскажут?

— По официальной версии Мислав Бабич убил четверых человек, включая вас, в доме Энцу Маркеза, после чего скрылся в прилегающем лесу. К моменту приезда полиции всё здание полыхало. В течение следующих двадцати четырёх часов Бабич был найден, во время ареста нёс всю ту же чепуху, что и вы: про вирус, про то, что всем вокруг угрожает смерть. Психологические отклонения налицо.

— Что? — глаза Майкла расширились.

— Как по мне, история слишком неоднозначная. Я бы вас не отпускал. Вы можете быть опасны, — полицейский покосился на доктора Рудо, — но доктора решили иначе. Дело мы теперь точно поднимем и начнём расследование заново. Вы, мистер Рейв, один из основных фигурантов, к счастью вменяемый. И если вам есть чем с нами поделиться, не отмалчивайтесь, ради общего блага.

— Вы сказали четверых? — Майкл смотрел на грудь полицейского, будто бы нашкодивший ребёнок, которому стыдно поднять глаза.

— Да. Не могу дольше задерживаться, контакты заберёте на стойке у выхода. Всего доброго, Рудо, Рейв. — Полицейский в спешном порядке удалился из палаты.

— Одежда, выстиранная и подшитая, в том углу, — Рудо указал на дальний угол помещения, заставленный двумя высокими шкафами, — прошу вас освободить палату до конца дня. И если у вас есть ко мне какие-то вопросы, то я слушаю.

Наконец поднявшись со своей койки, Майкл тут же почувствовал болезненную слабость в ногах. Но проливавшийся сквозь окно солнечный свет, которому он встал навстречу, тут же сгладил неприятное ощущение. Майкл щурился в окно, до тех пор, пока не разглядел ближайший к нему рекламный баннер. Он хотел спросить ещё раз об убийствах, вменяемых Миславу, но вместо этого задал совершенно другой вопрос:

— А многих вам довелось проводить на тот свет?

— Достаточно, — доктор Рудо немного склонил голову на бок. Неуместность вопроса его нисколько не озадачила.

— Какой был самый недостойный случай?

— Что вы имеете в виду?

— Каждый, наверно, уходит по-своему. На вашей памяти был случай, когда человек… пациент вёл себя, ну, недостойно. На ваш взгляд.

— Довольно странный вопрос, — призадумавшись, начал Рудо, — нуу, одна наркоманка, помнится мне, до самых последних минут в сознании обвиняла врачей, что это они её отравили. Без доли иронии, она считала, что это они виноваты в её состоянии.

— Вас приглашают на случаи, когда у больного диагностируют ко всему прочему ещё и возможные проблемы с головой.

— Грубо говоря, именно так. Был сторож, кажется сторож, он попал в больницу с подозрением на рак. Так собственно и оказалось. Приходившая к нему жена такое выслушивала от этого чурбана… то ещё действо. Это страшно, тут не поспоришь, но мне казалось, что она до последнего питала к нему только самые нежные чувства, а он… — Доктор Рудо откашлялся.

Майкл смотрел на него, едва заметно приподняв брови.

— Хотя был ещё один. Ещё один случай, — доктор Рудо неожиданно для себя самого сложил руки на груди и, сделав шаг навстречу Майклу, тоже уставился в окно. — Ещё один. Очень давно. Мужчина с обструктивной болезнью лёгких. Медленно загнивающий, порядочно спятивший. Мы привели его в сознание, чтобы он смог поговорить с сыном, который очень хотел попрощаться, но больной был преисполнен лишь жалостью к себе. Он выказывал своё безразличие и невоспитанность неоправданно оскорбительным поведением в отношении всех присутствующих, кто бы перед ним не находился. Отдавая себе отчёт в том, что неминуемо скоро умрёт, тот пациент…