Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София - Страница 61

«И какого Унфелиху потребовалось меня травить? Застрелюсь, как бедная фрау Вагнер и он будет спать спокойно? Какое ему вообще до меня дело?!» — с раздражением подумал Уолтер.

Его мысли прервал скрип двери — вернулся патер Морн.

— Мисс, доктор Харрис уже здесь.

Эльстер вскочила с кресла и вышла за дверь.

Патер Морн вернулся спустя несколько минут и помог ему надеть маску.

Доктор Харрис задавал вопросы, на которые Уолтер писал ответы и передавал записки патеру Морну. Он зачитывал вслух и складывал записки в карман. «Нет, ничего не болит». «Нет, не пробовал шевелить рукой». «Нет, бредовые видения не мучили». «Нет, мысли о смерти не посещают»…

Голос у доктора Харриса был мягким и сострадательным. Наверняка пациенты его любили. Когда Джек вел приемы, Уолтеру казалось, что он допрашивает пациентов — брат всегда был холоден, а если слышал, что его предписания не соблюдаются, награждал таким взглядом, что человек наверняка жалел, что тихо не умер у себя дома, не обращаясь ни к каким врачам. Но именно Джек несколько лет подряд держал рекорд как врач с наименьшей смертностью.

Впрочем, репутация доктора Харриса тоже была безупречна и не омрачена убийствами.

Ответами доктор Харрис явно остался доволен.

— Противоотечные бинты можно будет снять через три дня. Эти же три дня ничего не читать, не писать, не включать яркий свет. Обеззараживайте стык с протезом до тех пор, пока рука полностью не заживет, — он с глухим стуком поставил на прикроватную тумбочку флакон. — При болях пейте три капли этого, не больше двенадцати капель за день, — второй флакон. — Это пейте при фантомных болях, если вдруг начнут одолевать тяжелые или суицидальные мысли и при ночных кошмарах, — третий флакон. — Пять капель, перед сном лучше пить даже в случае стабильного состояния. Воздержитесь от алкоголя, наркотиков, жирной, жареной и обильно приправленной пищи…

— Доктор Харрис, наши клирики умерены в трапезе и не имеют дурных наклонностей, — мягко напомнил патер Морн.

— Да-да, безусловно, — скучающим голосом ответил доктор Харрис. — Пейте больше воды, дышите воздухом, спите обязательно, не можете заснуть — пейте семь капель настойки. Руку не перетруждать, упаси вас Спящий что-нибудь поднимать ближайшую неделю — получится, хе-хе, некрасиво. Предупреждаю сразу, если вы рассчитываете на какую-то особенную физическую силу — рассчитываете зря, модификации тела разрешены только в Кайзерстате, ваш протез подстроен под ваши физические возможности. Но все-таки поначалу осторожнее с хрупкими предметами. Рукой можете двигать, но очень осторожно. Ну-ка попробуйте.

Уолтер почувствовал, как сердце пропустило удар. Он медленно поднял тяжелую, словно онемевшую руку и вытянул ее перед собой. Попытался пошевелить пальцами, не веря, что этот комок реек, проволок и шестеренок отзовется. Но протез отозвался — пальцы двигались. Чуть медленнее, чем должны были, но они двигались.

— Хорошо, что вы не левша — писать обычно учатся по месяцу, — меланхолично заметил доктор. — Протез раз в полгода показывать инженеру. Вот бумаги на случай путешествий и медицинских вмешательств… что же, моя миссия окончена. Если у вас нет вопросов… прощайте, мистер Ливрик.

Уолтер проводил доктора Харриса взглядом и снял маску. Медленно сжал и разжал кулак.

Он не мог осознать, почему металл отзывается на привычные телу сигналы. Не мог осознать, почему сжимает руку и не чувствует этого.

— Вы быстро привыкнете, — сочувственно сказал патер Морн. — Я буду приходить перед визитами медсестры, чтобы увести мисс и удостовериться, что все в порядке…

— Патер Морн, вы знаете, что происходит в Кайзерстате? — спросил Уолтер, опуская руку.

— Да, знаю о трагедии с их Пишущей… даже у самых сильных людей есть пределы…

— Вы что-нибудь знаете о том, как это произошло? Послушайте, Лаура Вагнер была сильной и умной, я просто не могу представить…

— Мальчик мой, она сделала это публично, — тихо сказал патер Морн. — На конференции, которую открывала. Сказала, что у нее есть некоторые материалы, которые в ближайшее время будут присланы в редакции кайзерстатских и почему-то альбионских газет… Уолтер, от плохих новостей раны заживают хуже.

Он слушал, но никак не мог поверить. Патер Морн говорил так спокойно, потому что не жил в Кайзерстате и не общался там с обычными людьми. С простыми людьми, для которых «Парнас» был символом независимости, воплощением свободы слова.

Мысли о Лауре Вагнер прогнали давящее чувство тоски, заменив его злостью.

Уолтер мало кого ненавидел в своей жизни. Даже в мыслях, отрекаясь от брата и виня его в жестокости и неспособности смирить свою гордость, он не испытывал ненависти. Даже отца он не ненавидел по-настоящему, хотя и до сих пор был не в силах осознать его предательство.

Но эти люди, от которых Эльстер сбежала, предпочтя угрозу смерти, которых так отчаянно боялась каждый день и еще больше — по ночам, которые вынудили застрелиться Лауру Вагнер, которой Уолтер восхищался, как и весь Кайзерстат. Люди, из-за которых он лишился руки, из-за которых месяц провел в темноте, пытаясь заморить себя голодом…

— Теперь-то ты понимаешь? — раздался над ухом вкрадчивый голос Джека.

Уолтер вздрогнул. Вот он и коснулся кровавой черноты кончиками пальцев. Теперь дело за малым — скоро и у него будет подвал с истерзанными трупами.

«Нет», — ответил он. Правда не понимал — у него были причины ненавидеть этих людей, а Джек убивал женщин, которых никогда не видел.

— Но из-за того, что они жили, Кэт умерла. Мне нужно было ее вернуть, разве ты не понимаешь, — вкрадчиво сказал он, и Уолтер почувствовал, как кто-то сжимает его левое запястье.

— Проклятье! — зашипел он, дернув рукой.

— Уолтер, что вы делаете, что с вами? — встревоженно отозвался патер Морн. — Нельзя так резко двигать рукой! Доктор Харрис сказал…

— Простите, кажется… фантомные ощущения… показалось, что кто-то дотронулся до руки, — смущенно пробормотал он.

— Это нормально, — сочувственно ответил патер Морн. — Ваше тело еще не осознало, и разум тоже не до конца понял. Скоро это должно пройти. Может быть, капли?..

— О нет, избавьте меня! Простите… скажите, о чем вас просила Эльстер?

— Вы же знаете, я не могу нарушать тайну исповеди.

— Тогда скажите, вы ей отказали?

— Скажем так, я убедил, что в ее обществе вам будет лучше, чем без оного, — улыбнулся он.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Уолтер. — Вы не могли бы… ее позвать?

— Конечно. Если что-то понадобится — в верхнем ящике тумбочки есть рычаг… или попросите мисс — я специально выбрал палату с самой широкой кроватью. Она наотрез отказалась вас оставлять, — в улыбке патера Морна Уолтер явственно видел печаль.

— Патер Морн? — окликнул Уолтер, когда он уже стоял в дверях.

— Да, мальчик мой?

— Вы не правы. Любовь — единственное, что стоит между человеком и его безумием.

— Вы так молоды, Уолтер, — тяжело вздохнул он. — Так молоды, и не сломлены выпавшими на вашу долю страданиями… Я буду за вас молиться, и за вашу девочку тоже.

Дверь закрылась тихо.

Только что целый ворох мыслей и чувств теснился в голове, и вдруг не осталось ни одной. Уолтер поднес к лицу левую руку, вглядываясь в совершенный механизм, ставший теперь его частью.

Пальцы двигались бесшумно. Подсознательно он ожидал металлического скрипа, но при движении не раздавалось даже легкого шороха.

— Любуешься? — тихо спросил Джек.