На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна - Страница 42

42

Распорядившись вызвать прислугу, Алексей удалился в кабинет. Закурив, он выглянул в окно. Филер караулил на улице, подпрыгивая на морозе и похлопывая себя руками.

Глебов докурил папиросу, затушил окурок в пепельнице, основательно смяв его, и сел в кресло. Глаза Алексея сомкнулись от усталости. Путешествие выдалось тяжелым, напоминала о себе рана, и еще мгновение спустя он провалился в тяжелый тревожный сон.

Алексей шел по бесконечно длинному коридору, с обеих сторон которого было множество закрытых дверей. Шел долго и не мог дойти до конца. Но вот среди мрака и тишины едва уловимо зазвучали слова венской песенки:

Durch die Gassen Zu den Massen.[80]

Он остановился у двери, за которой раздавалась песня. Взялся за ручку, повернул, дверь бесшумно открылась. Песенку напевал себе под нос, стоя спиной к двери, молодой с внешностью ангела парень — его белокурые кудри светились, освещенные лампой, а светлая кожа отливала синевой. Алексей сделал шаг вперед. Руки ангела непрестанно что-то делали, но в его движениях ощущалась усталость. Почувствовав присутствие постороннего, он медленно обернулся. Глаза! Глаза черные как бездна, темнота, мрак. Ангел смерти! И вдруг раздался взрыв, ангела рвануло изнутри, пламя вырвалось наружу, обдало Алексея.

Алексей вздрогнул и проснулся. В дверь стучали. Прогоняя остатки сна, он потер рукой заспанные глаза и лицо, затем открыл. Пришла Арина.

— Здравствуйте, Алексей Петрович, — произнесла с теплой улыбкой прислуга. — Я приготовила вам ужин. Будете ужинать в столовой или принести вам в кабинет?

— Нет. Лучше здесь, — ответил он, не желая сидеть в одиночестве за длинным столом.

— Хорошо. — Арина ушла и вскоре вернулась. Принесла поднос с ужином и доставленное только что письмо.

Когда дверь за ней закрылась, Алексей вскрыл конверт. Записка была от Малышева. Он назначал ему встречу в парке через час.

Глебов недоуменно приподнял бровь, затем нахмурился. Тревожное предчувствие вновь вернулось. Он выглянул в окно. Филера уже не было.

* * *

Через полчаса Глебов и Малышев встретились в парке в назначенном месте. Малышев уже ждал его, сидя на скамейке. Алексей, осмотревшись по сторонам, подошел и сел рядом.

Хмурый Малышев молчал. Глебов ожидающе посмотрел на него.

— Великий князь был убит 4 февраля в Москве. Бомба брошена неким Каляевым, — произнес тот.

Алексей откинулся на спинку скамьи. Новость не удивила его. Во время возвращения в Россию, в одном из ночных кошмаров ему привиделась гибель князя. Вот и сейчас ему вспомнился этот сон — зимний день, карета Сергея Александровича приближается к Сенатской площади, раздается взрыв, и тело князя разрывает в клочья. Алексей тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Как же так вышло? Лопухин не поверил полученным сведениям? — с сарказмом спросил он.

Малышев мрачно посмотрел на него.

— Господин Лопухин сейчас в Москве, я с ним не виделся. Что касается покушения, то московские сыщики вели наружное наблюдение за террористами, однако им дали распоряжение — ничего не предпринимать до получения специальных инструкций из столицы. Приказ об аресте Бориса Савинкова и его сообщников пришел, но в тот же день, когда состоялось убийство Великого князя. Арестовать удалось лишь исполнителя — Каляева.

Алексей холодно усмехнулся:

— Похоже, у господина Лопухина действительно есть серьезные враги.

— Х-м. Пока мы были в Париже, он попытался противостоять Рачковскому: извлек из архива старый доклад Плеве, на котором некогда Его Величество начертал резкую резолюцию о Рачковском, и вновь представил царю. Не помогло. Сейчас господин Лопухин пытается вернуть благосклонность императора и лично произвести расследование о наличии небрежности в деятельности московского Охранного Отделения, которое имело данные о подготовке покушения на Великого князя Сергея, но не использовало их… И еще новый генерал-губернатор Петербурга Трепов[81] назначил Рачковского чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел, с возложением на него особой миссии по руководству деятельностью петербургского Охранного Отделения.

Глебов в задумчивости неопределенно качнул головой:

— Лопухину поездка в Москву не поможет. Мы не привезли Азефа в Россию, а полученные мной сведения бездоказательны и ничего не значат. Лопухин не сможет их использовать.

— Как бы то ни было, при его возвращении я подтвержу, что ты исправно выполнил свои обязательства.

— Премного благодарен, — Алексей усмехнулся, — но думаю, что Лопухин будет недоволен проделанной работой, и мои трудности не решатся. Я все еще у него на крючке.

— Есть один выход. Ты уже показал свои способности: там, где другие потратят месяцы, ты находишь решение за короткий срок.

Алексей вопрошающе посмотрел на него:

— К чему ты ведешь?

Малышев устремил на него внимательный с прищуром взгляд.

— Покушения. Те, что должны произойти в Петербурге, и довольно скоро. Времени осталось очень мало.

— И от меня ты хочешь.

— Чтобы ты нашел террористов.

Глебов удивленно приподнял бровь, затем хмыкнул:

— А ты предотвратишь покушения, и все будут довольны?

Малышев промолчал.

Алексей вздохнул и продолжил:

— Я уже говорил тебе, Азеф сообщил, что отряд некоего Швейцера отправился в Петербург для исполнения приговора над генерал-губернатором Треповым и князем Владимиром. Другой отряд — Боришанского — отправлен в Киев, он должен организовать убийство генерал-губернатора Клейгельса.

— Вопрос, когда и где? Возможно, их планы изменились. Террористы очень осторожны, их до сих пор не обнаружили.

Глебов невесело усмехнулся:

— Ты возлагаешь на меня такие надежды! Не боишься ошибиться?

Малышев внимательно смотрел на него:

— Выбора нет. И я никогда не встречал такого везения и чутья, что есть у тебя. Мистика, однако, работает. Не поверил бы, если бы сам не наблюдал.

— Мистика? — Глебов развеселился от души. — Уж точно, никогда бы не подумал, что услышу такие признания от закоренелого прагматика!

На лице Малышева не дрогнул ни один мускул — что сказать, дисциплина и выдержка.

— Мне нужно больше сведений, — наконец заговорил о деле Глебов. — Данные на террористов, маршруты передвижения предполагаемых жертв, где бывают, чем занимаются. То есть все, что сможешь разузнать.

Малышев кивнул:

— Будут. Завтра я свяжусь с тобой.

Он встал и ушел, а Алексей еще некоторое время сидел, в задумчивости уставившись перед собой.

* * *

По дороге домой Глебову пришла в голову неожиданная идея, он остановился у газетного ларька и выбрал несколько газет.

— Наконец Великому князю пришлось пораскинуть мозгами! — услышал он злобную шутку и хмуро посмотрел на говорившего. Многие не любили Великого князя. И по заслугам. Но бездушность, прозвучавшая во фразе, вызвала у Алексея холодное презрение к «шутнику».

Расплатившись за газеты, Глебов шагнул в сторону от прилавка, и чуть было не столкнулся с прохожим — молодой человек шарахнулся от него, крепко стиснув в руках саквояж, и устремил испуганный взгляд на Алексея. В задумчивости буркнув дежурные слова извинений, Глебов зашагал по тротуару, и молодой человек поспешил прочь.

Вернувшись домой, Алексей уже несколько часов подряд просматривал статьи и сообщения в газетах, но стоящего ничего не попадалось. Он и сам точно не знал, что же он ищет.

Алексей закурил папиросу, подошел к окну и, открыв форточку, некоторое время устало смотрел в ночную мглу. За окном стемнело — убогие фонари не могли осветить улицу, превращая тени в проулках в зловещие химеры[82]. На небе мерцали звезды, а Алексею невольно вспомнились небесно-голубые глаза Лизы, в которых вспыхивали, загорались подобные огни в минуты радости и счастья…