Девушка и звездолёт (СИ) - Владимиров Николай - Страница 15

Дрожащими руками Марина принялась набирать номер — и, не дождавшись ответа, вернула трубку на место. Она живо представила, что скажет мама, но самое главное — что может случиться с мамой от подобных вестей. Поколебавшись немного, девушка набрала другой номер.

— Аллё! Тата! — она едва не зарыдала, услышав знакомый голос.

— Маришка! Ты где?

— Я? Ну, в общем, здесь…

— Ну, наконец-то!.. А то твоя мать с ума сходит, ей с работы звонили… Я тебя уже покрывать устала… Что случилось?..

— Таточка, милая! На меня напали… Лёша… И его приятели… Я два дня по лесу проблуждала…

— О, господи!.. — вскликнула Тата Клёмина на другом конце провода. — Блин, тыщу раз тебе говорила — не связывайся с этим мажором… Ладно, никуда не уходи. Сейчас Мишке перезвоню, мы за тобой приедем… Ты где?

— Не знаю!.. — продолжала плакать Марина. — Таточка, миленькая! Забери меня отсюда… Тут какой-то город заброшенный. Здесь никого нет…

— Какой город заброшенный? — по-настоящему Тата Клёмина удивилась только сейчас. — Маришка! Куда тебя занесло?

— Кажется… — проглотила Марина слезу. — Кажется, он называется Старосельск…

— Как Старосельск? — удивлённая Тата едва не выронила телефонную трубку. — Какой Старосельск?.. Маришка! Ты это… Так не шути… Это же у чёрта на рогах у самой Ладоги. И там… Там же какие-то не то террористы, не то инопланетяне… Ты совсем от жизни оторвалась? Сейчас по всем каналам передают, туда войска стянуты…

— Какие войска? — настала очередь Марины удивиться. — Таточка, милая! Говорю же тебе, я ничего не знаю. Я по лесу блуждала. Я два дня ничего не ела…

— О, господи!.. — не сдержалась Тата. — Ты где? Слушай, перезвони минут через… Через полчаса. Я сейчас Мишке наберу, может, он что-нибудь придумает. Только перезвони обязательно, слышишь?..

Положив трубку, Марина изо всех сил стукнула по стойке каблучком туфельки. Деревянные панели обиженно задребезжали. В воздухе по-прежнему пахло жжёной бумагой. Постояв немного, тем же манером — через турникет с висящей перекладиной, а затем через стеклянную вращающуюся дверь девушка вышла на улицу.

Здесь всё оставалось по-прежнему — негромко журчала вода в фонтанчике, на площади стояли припаркованные автомобили. Марина, как никогда, жалела о том, что не умеет водить. Под землёй продолжала гудеть огромная машина. Не было видно ни инопланетян, ни террористов, ни тем более, войск — над головой не проносились вертолёты. В прозрачном, словно выцветшем голубом небе не было видно ни облачка.

Именно в этот момент послышался оглушительный визг тормозов — откуда-то из-за угла на площадь вылетел чёрный «Porsche Panamera». Резко развернувшись, он заскользил боком, оставляя на каменных плитах чёрный след от шин, ударившись бортом о чашу фонтанчика. У Марины сжалось сердце от надежды — представилось, что сейчас из машины выскочит Лёша, и страха — что он окажется не один, а с приятелями.

Из разом распахнувшихся дверей выскочило трое мужчин в странной, похожей на военную, тёмно-серой мешковатой форме с красными погончиками и нашивками. Слева, на груди у каждого была вышита знакомая эмблема — крылатый парусный кораблик на фоне коричневого шара. Один из мужчин, носивший тёмно-коричневую куртку на молнии, высокий, темноволосый, с коротко подстриженными усами подбежал к девушке.

— Ты! Оглашённая!.. — закричал он, схватив за руку. — Жить надоело?..

— Понимаете, я заблудилась… — попыталась объяснить Марина.

Договорить ей не дали — темноволосый не повёл, а буквально поволок девушку к машине.

— Не трогайте меня! — тщетно пыталась вырваться Марина. — Мерзавцы, подлецы, психи, идиоты…

— Слышь, командир! — заметил другой мужчина в сером, невысокий широкогрудый крепыш. — Она, похоже, не наша…

Темноволосый явно собирался что-то ответить — но тут из-за того же угла вылетел ярко-красный спортивный автомобиль. С тем же визгом скользнув по каменным плитам, он ударил «Porsche Panamera» в бок, смяв обе распахнутые дверцы. Краешком сознания Марина удивилась — у них что тут, традиция такая: бить машины?

— Вадим Евгеньевич! — закричал выскочивший из спортивной машины светловолосый молодой человек в точно такой же серой форме. — Простите меня! Я не хочу! Я остаюсь!..

— Сдурел? — от удивления темноволосый даже выпустил девушку. — Времени нет, через сорок минут здесь всё рванёт… СПК под парами!..

— Я, правда, не хочу, Вадим Евгеньевич! — к удивлению Марины, светловолосый молодой человек едва не плакал. — Коммунизм невозможен, социализм развалится, братства нет, светлого будущего нет, все мерзавцы — вроде вас, и все против всех интригуют…

— Так! Олег, спокойно! — попытался урезонить молодого человека темноволосый. — У тебя самая обыкновенная истерика. Чёрт, на машине мы уже не успеваем. Идём через вестибюль!..

— Вадим Евгеньевич! — кричал молодой человек. — Вы меня не поняли. Я не хочу!..

_______________________

«urbisetorbis» — «городу и миру» (лат.)

Поговорка времён поздней римской республики — городу Риму и завоёванным римлянами странам.

Глава десятая. Только ещё не вечер…

После Вадим признавался, что не сразу осознал всю серьёзность ситуации. Первое, о чём он подумал, увидев стоявшую перед зданием заводоуправления девушку — какая-нибудь дурёшка из числа пассажирок вздумала прогуляться перед подъёмом. Или, того хуже, сбежать… Потом он заметил ссадину на виске и разорванную блузку… В своё время Совет даже принял специальное постановление — за совершённое ЗДЕСЬ уголовное преступление ТАМ должна последовать адекватная кара. Но дуракам, как известно, закон не писан, а девушку кто-то явно напугал. И не только напугал, о чём свидетельствовали разорванная блузка и измятая, покрытая пятнами глины юбка. Вадим вполголоса выругался — за подобное следовало карать смертью, по возможности предваряя её пытками.

— Патруль! — коротко сказал он в микрофон.

— Все патрули на борту, товарищ первый вице-президент, — отозвался бодрый голос дежурного диспетчера. — Нижние люки задраены… Согласно телеметрии, не закрыт только верхний резервный люк «Колдуньи».

— Стоп генерации, Вадим Евгеньевич! — с надеждой в голосе спросил Олег.

— Что? — переспросил Вадим.

И похолодел, глядя на таймер. Ровно через двадцать четыре минуты начнётся подъём. На приборной панели горели уже три оранжевые лампочки — старшие флаг-инженеры СПК запрашивали разрешения на открытие диафрагм.

— Вадим Евгеньевич! — пролепетал Олег. — Она… не успеет… нужно остановить генерацию…

Вадим понимал, что он прав. Маршевый СП-Генератор, поднимающий пятнадцать тысяч тонн со дна гравитационного колодца — штука жуткая. Это не ластик в карандаше, и даже не маломощный движок разъездного катера. Сам Вадим не занимался подобными вещами — но по долгу службы слышал, как теряли все до единого перья помещённые под выхлоп голуби, в каких мучениях умирали собаки и крысы. Но если остановить генерацию…

Вадим всмотрелся в юное лицо. Милая, симпатичная, приятно-чумазенькая, с выгоревшими на солнце светлыми волосами, заплетёнными в короткую толстую косичку, с лёгким загаром на лице и руках… Впрочем, скорее всего, лицо и руки были просто грязными. Свободная блузка с длинными рукавами — некогда белая, лёгкая, а ныне порванная и испачканная. Светло-серая юбка, не слишком длинная, но и не слишком короткая — примерно до колен. Босые, исцарапанные ноги, маленькая серая туфелька в правой руке… Словно Золушка. Почему-то именно эта туфелька, которой незнакомка прикрывала прореху на груди, зацепила Вадима больше всего.

Но если остановить генерацию…

Восемь СПК, суммарная масса сто двадцать тысяч тонн, на борту чуть меньше двух тысяч человек… А связи с Кумышанским и Ново-Николаевским Расположениями, скорее всего, уже нет… Вот и решай, товарищ начальник, что для тебя важнее. Ей-ей, раскладывать партии политического покера под приятную беседу на борту катера, скользящего на волне Токийского залива, куда как легче. Тяжёлое, но верное решение — предоставить незнакомку её судьбе. Через двадцать минут, обожжённая, с покрасневшей до морковного цвета кожей, без волос, выронив туфельку, она будет кататься по земле, воя от нестерпимой боли. А потом в шахтах рванут заложенные мины, к которым добавятся остатки жидкого кислорода на оксистации…