Межлуние (СИ) - Воронар Леонид - Страница 25

Родственники были на столько поглощены разговорами, что не заметили, как со стороны леса прошла невидимая волна, заставившая вздрогнуть чувствительные пальцы Джузеппе. Глава семьи не придал этому большого значения даже когда чайные ложки, аккуратно разложенные на блюдцах, вздрогнули от повторной волны и тихо задрожали, смещаясь в сторону — если проживаешь в предгорьях несколько лет, то привыкаешь к неровному дыханию земли, не обращая на него внимания.

За чашкой чая приятные минуты общения незримо утекают в прошлое, и никому не было дела до жемчужной дымки, поднимающейся над склоном полупрозрачным облаком, с просвечивающей мрачной сердцевиной. Если бы кто-то за ним следил, то обязательно заметил, как одинокой судорогой содрогнулась его косматая глубина, быстро растворившаяся в набегающем потоке ветра.

— …Я могу порекомендовать стряпчего из Флории, если пожелаешь. Когда-то у него было ко мне дело.

— Ни к чему такая спешка. Еще не оформлены все бумаги. — Луи сделал красноречивый жест, обозначающий движение неповоротливой бюрократической машины.

Леди Флора Демерон важно кивнула, не осмеливаясь настаивать, и провела пальцами по шее.

— Поднимается ветер, — обратилась она к мужу.

— Да, погода портится. Очень не кстати, — отозвался Джузеппе, изучая посеревшее небо.

— У вас так часто бывает?

— Особенности горного климата.

Дон Мортум встал, приглашая всех в дом, и отдал распоряжение прислужнику. Прорвавшись через поднявшуюся суету, к Нико приблизилась юная особа, приходившаяся ему двоюродной сестрой.

— Покажешь мне свою картину?

Она была заметно старше. Разумеется, Жанна выполняла приказ родителей, оберегающих детей от серьезных разговоров под миловидным предлогом. В плохую погоду Дон Демерон принимал посетителей в кабинете, и по несчастью в этом возникла необходимость, а дети могли прервать беседу в самый неподходящий момент.

Нико с готовностью соскочил с лавки и потянул гостью за руку в свою комнату. Неожиданная удача! С кем и когда он еще сможет поделиться творческими успехами?! Девушка с улыбкой позволила ему почувствовать себя галантным хозяином, любезно согласившимся провести экскурсию для милой дамы.

Помещение, в котором угадывалась обитель мальчишки, хранила в себе следы и признаки единственного ребенка в семье, долгое время собираемые в четырех стенах. Будь то огромный, забитый до отказа разноформатными изданиями стеллаж вдоль стены, или разложенные во всю ширину подоконника книги, говорившие о похвальной любви к чтению, или каким-то образом умещавшиеся у окна мольберт и подзорная труба на треноге, притягивающая взгляд блестящими гранями, или коллекция бабочек в рамках, — выдавали затворнический образ жизни. Едва гостю начинало казаться, что он увидел всю обстановку, как взгляд цеплялся за столешницу под толстым стеклом, прижимавшим подаренные Геммой открытки, привезенные со всех концов Илинии, аккуратно разложенные в хронологическом порядке. Все это и многое другое, что скрывалось за невзрачной дверью в конце коридора, было невозможно рассмотреть за одно посещение.

«Похоже, что на этот раз у родителей намечается долгий разговор» — вздохнула девушка.

— Вот, смотри, — с обезоруживающей искренностью похвастался Нико, указав на разрисованный холст, до мельчайших подробностей копирующий гордый профиль Варувия.

— Поразительно, — удивилась гостья, — как тебе удалось?

— С помощью зрительной трубы, посмотри! Правда, сейчас не видно ледниковую шапку, — смущенно добавил мальчик.

Он торопливо показывал, как крутить кольца, чтобы видеть все четко, а Жанна украдкой улыбалась.

Его взгляд привычным маршрутом скользнул по лесным ветвям, накладывающимся друг на друга хаотичным пересекающимся штрихом, и остановился на каком-то темном объекте, замершим ниже полосы хвои посреди луга, пестрящего широкими мазками колыхающихся россыпей цветов. Резкими очертаниями он напоминал обломанный грифель карандаша, упавший на пеструю прошлогоднюю открытку, и выделялся из общей картины, нарушая гармоничную композицию чужеродной формой. Так и хотелось стереть этот визуальный изъян хлебным мякишем или замазать его другим цветом. Боясь потерять непонятное нечто из виду, мальчик на ощупь дотянулся до зрительной трубы и повернул ее в нужную сторону. Почти не дыша, он заглянул в окуляр и нетерпеливо прошептал: «ну где же ты?»

Странный силуэт, обрамленный шелестящей листвой, бесследно исчез с того места, на котором только что был. Мальчишка подождал какое-то время, надеясь увидеть его снова, и не обнаружив таинственного незнакомца, извинился перед дамой и выскочил из комнаты.

Ему были непонятны причины визитов некоторых вампиро, чьи посещения кабинета, бывало, заканчивались разговорами на повышенных тонах, и чередовались с унизительными монологами просителей, стремящихся вызвать жалость. По договоренности с отцом, наследник рассказывал о появлении подозрительных личностей, замеченных вблизи дома. За это ему привозили новые книги и обещали купить телескоп.

Тихонько постучав, Нико приоткрыл дверь и заглянул в будуар, едва освещаемый горящей лампой с зеленым абажуром, поскольку плотные шторы полностью закрывали окно. Лица мужчин были скрыты в тени, и только тлеющий уголек кончика сигары, отражающийся в глазах, выдавал расположение гостя.

— Еще один у леса, — шепнул мальчик.

— Спасибо, мой остроглазый наблюдатель, продолжай свои поиски, — с теплотой в голосе отозвался Джузеппе и повернулся к брату, готовому задать закономерный вопрос.

— Иногда они приходят ко мне. Если подумать, то им больше не к кому идти.

Дон Мортум выпрямился и с грустью посмотрел на стену кабинета, увешанную благодарственными золочеными табличками, не редко имевшими анонимного отправителя.

— Прости, не понимаю, о ком идет речь?

Он поставил бокал с бренди на полку секретера.

— Милосердие есть наивысшая добродетель. Я отошел от практики, но не перестал быть врачом.

В темноте послышался звук закрываемой сумки с медицинскими инструментами.

— Мне надо с ним поговорить. Иногда они ищут терпеливого слушателя и мудрого советника, а не временное убежище или свежую кровь.

— Надеюсь, ты не даешь им деньги? — В вопросе прозвучала нота неодобрения.

— Не вижу в этом ничего дурного. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из местных жителей преждевременно скончался, — возразил хозяин дома, перехватив скептический взгляд. — Составишь мне компанию?

— Ради твоей безопасности.

— Не будь таким черствым. В сердце должно оставаться место для бескорыстного поступка.

Пока мужчины спускались в кухню и покидали дом через черный ход, ими не было произнесено ни единого слова — каждый думал о том, как заблуждается его брат.

— И как часто, позволь спросить, они докучают?

— Изредка, — последовал лаконичный ответ.

— Удивляюсь твоему спокойствию. Мне бы не понравилось, если бы кто-то начал бродить под окнами.

— Те, кто не умеют себя вести как светский человек, не забираются так далеко. Есть более доступные места, где принимают всякое отребье, давно потерявшее приличный облик и всякую порядочность.

— Ты о Сагро?

Джузеппе нахмурился, и, казалось, продолжил, не заметив вопроса:

— Таких сейчас много. Слишком много, к сожалению.

Они дошли до опушки и подняли головы к елям, раскинувшие во все стороны свисающие ветви.

— Я никого не чувствую. Может быть, он ушел?

— Увы, — брат поднес к носу пальцы и, растопырив их в стороны, покрутил кистью перед лицом, — пары перебивают обоняние.

— Очень жаль. Поднимемся выше?

— Да, пойдем. По крайней мере, прогуляемся.

Вампиро ступили на мягкую лесную подстилку из ковра прошлогодних иголок, и направились вверх по склону.

— Бывали разногласия?

— Представь себе. Мне тоже приходилось отказывать. То были совсем запущенные случаи.

Несколько минут они карабкались вверх и остановились прислушаться.

— Черт возьми, и что же ты делал?