Он, она и три кота (СИ) - Горышина Ольга - Страница 4

— Ты должен уйти… — неустанно повторяла я просьбу разорвать со мной отношения.

Сделать первый шаг. Я не могу сказать «пошёл вон!», я считаю минуты до его прихода пульсацией внизу живота. Савка же всякий раз отвечал на эту просьбу поцелуями: долгими, сладкими, мучительными, от которых не хотелось отрываться до самого утра.

— Сам подумай, что скажет твоя мама, твои приятели, когда узнают, что ты спишь с женщиной, которая в два раза тебя старше!

— А мне плевать…

Вот и весь ответ, а такой хороший мальчик был… Поначалу. Когда не хотел брать с заднего сиденья злополучный букет.

— Ну что, пойти с тобой, как с маленьким?!

Думала всего лишь подбодрить его шуткой, а Савелий воспринял мое предложение всерьёз, но не отбрыкался, а наоборот вцепился в него, точно в соломинку утопающий, захлебнувшийся в пучине собственных сопливых чувств и обиженном эгоизме.

— Если вы не против?

Я расхохоталась, сняла очки и потёрла переносицу. Затем сфокусировала взгляд на молящих глазах Савелия.

— Ты что, серьезно? Ты с мамой за ручку на свидания ходил? Невеста не знает твою маму?

Он тяжело сглотнул и попытался выглядеть серьезно. Как только могут выглядеть свежо стриженные мальчишки. Ведь явно вчера в парикмахерской был, но мастер ошибся насадкой на машинку. Как в шутке из моей юности: как вас подстричь? — Короче. Как вас подвести — Молча! Но мы разговорились на общую беду.

— Ну, будете моей девушкой.

Я проглотила смешинку — так громко я давно не хохотала. Теперь я сжимала переносицу, чтобы остановить слезы.

— Боже, ко мне вчера на улице обратились — женщина!

— Дураки…

— Савелий! — я говорила с чувством, с толком, с расстановкой, как отчитывают расшалившегося ребёнка. — Не надо устраивать из чужой свадьбы цирк, даже если ты злишься на невесту. В моей юности была песня: свадьба в жизни только раз. Может, да, а, может, три, но это не про нас. Даже если ты желаешь им несчастья, они могут стать счастливыми тебе назло. Иди. Молча послушай их клятву в верности. Закрой глаза, когда они будут целоваться. Подари букет и уйди в новую жизнь. Ты меня понял?

Он кивнул. И снова спросил:

— Так вы пойдёте со мной, Надежда?

Таким голосом делают предложение руки и сердца. Голосом, в котором вибрирует надежда.

Глава 3.3 "По кошачьему прогнозу — ненастье"

На свадьбе, и эта не стала исключением, лишними бывают только две вещи: бывший ухажер и букет невесты. Если от первого избавляются заранее, то с букетом тянут до самого конца церемонии. А потом медлят, чтобы у всех подружек в зобу дыханье сперло! Свой я когда-то передала свидетельнице из рук в руки, потому что иных незамужних дам среди наших немногочисленных гостей не было.

Тут же собрался цветник — такой расфуфыренный, что я побоялась бы окунать в него новоиспеченного мужа. Впрочем, муж по многим статьям, кроме денежной, проигрывал бывшему, у которого целлофан на розах пошел водяными разводами. Я сама чувствовала неприятное покалывание в районе сердца и искала ему оправдание в нервах из-за проклятой туалетной бумаги. Ну, или одежда надиктовала мне такое неприятное состояние.

Я была одета как на собеседование: возвращалась от приятельницы в новой блузке, пусть и в старой темной юбке по колено. Милена продавала в своём элитном бутике бисерные украшения, которые делали наши подопечные пенсионерки. Хозяйка сумела привить клиентам любовь к ручному труду без кричащих брендов, а мне она возвратила любовь к шелковым блузкам, от которых я избавилась, как только покончила с секретарской работой. Сейчас я пыталась представить себя участницей деловой встречи, когда всем надо улыбаться, хотя поначалу мне хотелось заржать в голос, но я сумела выдержать роль «девушки» до самого конца.

Чувствовать себя не в своей тарелке я умела… с пятнадцати лет. Именно тем летом я познакомилась с Лешкой Супрядкиным, работая рекламным агентом — нет, нет, нас красиво называли менеджерами по рекламе. Фамилия у парня была смешная-смешная, но сам он выглядел предельно по-деловому: костюм, рубашка, галстук… Лешка к последнему классу школы решил, что бизнес — его будущее, и бегая со мной по бизнес-центрам в поисках рекламодателей, набирался жизненного опыта. У него в шестнадцать был идеальный — и я не утрирую — английский и эрудиция на уровне знатока из «Что? Где? Когда», да и говорить он умел голосом Ворошилова. И ему хватало буквально минуты, чтобы расположить к себе клиента: удержать внимание пятидесятилетних мужиков старшекласснику было раз плюнуть. А я носила для него папочку, выдавала рекламные проспекты и писала текстовки.

Мы сработались за неделю, но приговор Лешка подписал мне уже на третий день, когда пришлось в ливень добираться от метро через стройку к новому бизнес-центру. Дул жуткий летний ветер, я жалела, что не надела зимний пуховик, поэтому Лешке пришлось спрятать папку с документами под свой плащ. И вот, когда он в очередной раз протянул мне руку, чтобы я всухую перепрыгнула через лужу, злополучная папка выскользнула, и я, ловя ее, наступила туфлей прямо в середину лужи, провалившись почти по самое колено.

Пришлось искать подворотню. Положив спасенную папку на выключенную батарею, мы включили мозг — вернее, котелок всю нашу совместную жизнь варил только у Супрядкина. Он вытащил из пиджака белый носовой платок и принялся стирать грязные разводы с капрона, а меня капрон не спасал — до этих самых манипуляций с платком я даже не думала, что меня уже интересуют мальчики. Но его девочка в моем лице не заинтересовала. Он вытянул мою ногу из туфли и потом вытянул капроновый носок, чтобы выжать грязную воду… Заодно со всеми грязными мыслями из моей головы. И не отстранился, когда случайно коснулся головой узла, стягивающего на талии мой плащ и мое неожиданно проснувшееся женское естество, но и головы к счастью не поднял, а то бы точно увидел «взгляд с поволокой», как у героинь с обложек бульварных романов серии «Шарм». Зато поднялся сам.

— Не ставь ногу в туфлю. Я мигом.

И я смотрела все тем же взглядом уже в худую, но не по-мальчишески, а по-мужски спину, когда Лешка взлетал через ступеньку к чужим почтовым ящикам, чтобы вытащить чужую рекламу: газетная бумага прекрасно подсушила мокрые туфли. Лешка даже сделал из дешевых рекламных проспектов натяжных потолков и евроремонта очень дорогие сейчас для меня стельки, и я могла идти дальше, не боясь простудиться. Ну, у меня был теперь крохотный шанс остаться здоровой. Но завтра я приду на работу даже с соплями до земли! Ради него!

— Знаешь, Гладышева, а из тебя получится неплохая секретарша. Улыбаться умеешь, молчать тоже и — что самое важное — документы ловить…

И вот тогда я огрела его схваченной с батареи папкой. Лешка присел — не от боли, конечно, а от неожиданности, но… Только расхохотался, а мне, дурочке, на секунду показалось, что вот он момент — для первого поцелуя.

Я бы даже обняла его за шею и не стала строить из себя недотрогу. Но вместо поцелуя вышла драка — я еще раза три съездила Лешке папкой по голове, пока он не перестал ржать.

Как там у поэтессы: сама не знаю, победила ль, побеждена ль… У меня в дополнение к ногам, промокли еще и подмышки. «Рексона» выдерживает только телевизионную сдачу на права, а на права равноправного партнера по летней работе от молодежной биржи труда пресловутый антиперспирант сдать не смог.

Сейчас я тоже чувствовала влагу там, где не нужно, и проклинала белую блузку: взрослая тетка, черт тебя дери… Ну чего ты нервничаешь — это же приятно, когда тебя считают девушкой того, кто годится тебе в сыновья. Может, я сейчас выгляжу совсем неплохо: спала же всю ночь и все утро, пока Барсик с Люцием развлекались в туалете…

— Ой…

Я даже не поняла, как поймала букет. Так же неожиданно, как и выпавшую из плаща папку. Секретарский талант не пропьешь! Теперь бы кто б меня чем-нибудь по башке огрел, чтобы я ржать перестала… Надо же было сесть в лужу в тот редкий день, когда в Питере не было дождя, даже по прогнозу. Это коты спрогнозировали ненастье. Эй, хвостатые мужики, вы это там… так не шутите…