БЕЗ ПРОТИВОРЕЧИЙ - Рэнд Айн - Страница 36

– Заходи. Мне все равно. Мы тут и вдвоем поместимся. Ненавижу, когда меня торопят.

Бреясь, он смотрел сквозь открытую дверь ванной, как она одевается. Она долго пристраивала на талии пояс, пристегивала к нему чулки, надевала неказистый, но дорогой твидовый костюм. Клетчатый пеньюар, рекламу которого она увидела в популярном журнале мод, был по своему назначению подобен мундиру – его предписывалось надевать в определенных случаях. Когда подобные случаи возникали, она покорно влезала в пеньюар, а потом столь же покорно сбрасывала его.

Природа их отношений была того же свойства – ни страсти, ни желания, ни настоящего удовольствия, ни даже чувства стыда. Половой акт для них не был ни наслаждением, ни грехом. Он ничего не значил. Они слышали, что мужчинам и женщинам полагается спать вместе, потому так и поступали.

– Джим, почему бы тебе не пригласить меня в армянский ресторан сегодня вечером? – спросила она. – Я обожаю шашлык.

– Не могу, – сердито пробурчал он сквозь мыльную пену на лице. – У меня сегодня будет кошмарный день.

– А почему бы тебе не отменить все это? – Что?

– Ну что там у тебя?

– Это очень важно, дорогая. Это заседание совета директоров.

– Ой, кончай ты про свою чертову железную дорогу. Надоело. Терпеть не могу бизнесменов. Они ужасные зануды.

Он не ответил.

Она лукаво взглянула на него, и ее голос приобрел живую нотку, когда она проговорила с манерной медлительностью:

– Джон Бенсон сказал, что ты не очень-то много значишь на этой своей железной дороге, потому что всем руководит твоя сестра.

– Что? Он так сказал?

– Я думаю, твоя сестра – это что-то ужасное. Я думаю, это отвратительно – женщина, которая ведет себя как какой-то механик, а корчит из себя большую шишку. Это так неженственно. Да что она о себе думает, в самом деле?

Таггарт шагнул на порог и облокотился на дверной косяк, изучая Бетти Поуп. На его лице проступила тонкая улыбка – саркастическая и самоуверенная. Все-таки кое-что нас объединяет, подумал он.

– Может, тебе это покажется интересным, дорогая, – сказал он. – Сегодня я намерен разобраться с ней раз и навсегда.

– Не может быть, – заинтересованно проговорила она. – В самом деле?

– Именно поэтому сегодняшнее заседание совета так важно.

– Ты серьезно хочешь вышвырнуть ее?

– Нет. Это ненужно и нежелательно. Я просто поставлю ее на место. Долго я ждал этой возможности.

– У тебя есть на нее что-то? Что-нибудь компрометирующее?

– Нет, нет. Ты не поймешь. Она просто зашла слишком далеко, и ее нужно спустить с небес на землю. Она совершила непозволительные поступки, ни с кем не посоветовавшись, и серьезно обидела наших мексиканских соседей. Когда совет узнает об этом, они напишут для отдела перевозок пару новых указаний, и с моей сестрой будет легче управляться.

– А ты умный, Джим, – сказала Бетти.

– Мне нужно одеваться. – Его голос прозвучал удовлетворенно. Он повернулся к раковине и весело добавил: – Может, я все-таки угощу тебя сегодня шашлыком.

Зазвонил телефон.

Он поднял трубку. Оператор1 сообщил, что звонят из Мексики.

Это был его человек из мексиканских политических кругов.

– Я ничего не мог сделать, Джим! – захлебывался он. – Я ничего не мог сделать!.. Нас не предупредили, клянусь Господом; никто не подозревал; никто не знал, что его готовят; я сделал все что мог; ты не можешь меня винить, Джим; это было как гром с ясного неба! Указ вышел сегодня утром, пять минут назад; они обрушили его на нас внезапно, без предупреждения! Правительство Мексики национализировало рудники и железнодорожную линию Сан-Себастьян.

…и таким образом, джентльмены, я могу уверить вас, членов совета, что причин для паники нет. События сегодняшнего утра – печальный факт, но я верю, опираясь на знание внутренних процессов, которые формируют в Вашингтоне нашу внешнюю политику, что наше и мексиканское правительства придут к разумному соглашению и что мы получим полную и справедливую компенсацию за свою собственность. – Джеймс Таггарт стоял за длинным столом, обращаясь к совету директоров. Его голос был отчетлив и ровен; он внушал доверие. – Тем не менее рад сообщить вам, что я предвидел возможность такого поворота событий и принял все необходимые меры, чтобы защитить интересы «Таггарт трансконтинентал». Несколько месяцев назад я поручил отделу перевозок сократить количество поездов на линии Сан-Себастьян до одного в день, снять ценное оборудование и заменить его устаревшим, а также снять или заменить все, что только можно. Мексиканскому правительству достались лишь несколько деревянных вагонов и старенький паровоз. Мое решение сохранило нашей компании миллионы долларов. Однако я полагаю, что наши акционеры вправе ожидать, чтобы люди, ответственные за это мероприятие, теперь ответили за последствия своей халатности. Таким образом, я предлагаю попросить уйти со своих постов мистера Кларенса Эддингтона, экономического консультанта, который предложил строительство линии Сан-Себастьян, и мистера Жюля Мотта, нашего представителя в Мексике.

Члены совета сидели вокруг длинного стола и слушали. Они думали не о том, что им делать, а о том, что им сказать людям, которых они представляли. Речь Таггарта дала то, что им было нужно.

Когда Таггарт вернулся в свой кабинет, его ждал Орен Бойл. Как только они остались одни, поведение Таггарта изменилось. Он навалился на крышку стола, ссутулился, его лицо побледнело.

– Ну и?.. – спросил он.

Бойл беспомощно развел руками:

– Я проверил, Джим. Все так и есть. Д'Анкония потерял пятнадцать миллионов долларов с этими шахтами. Все чисто, никакого обмана – он вложил наличные и потерял.

– И что он теперь собирается делать?

– Ну, он же не позволит, чтобы его ограбили. Он слишком умен. Должно быть, у него что-то припасено на этот случай.

– Надеюсь.

– Он перехитрил кучу самых ловких стяжателей в этом мире. Неужели он даст околпачить себя кучке мексиканских политиканов с их указом? У него наверняка есть на них кое-что, и последнее слово будет за ним. Поэтому нам тоже нужно быть начеку. Ну, это за тобой, Джим. Ты его друг.