История очевидца иных миров (СИ) - "Bunny Munro" - Страница 87

— И что, Фаррел забрал деньги? — спрашивая, Крейван уже знал ответ.

— Нет. Его, естественно, не пугала перспектива встречи с головорезами. Он боялся узнать, к какой семье они принадлежали. Это могло бы пошатнуть веру в отца, хотя и до этого она была не слишком крепкой. Но мы отвлеклись. Как видишь, панорама Игры не может предстать перед нами во всём своём величии, и о большей её части мы можем только догадываться. Стартом вражды между двумя уважаемыми семействами, очевидно, послужила какая-то ссора. Убийство, оскорбление достоинства, да хоть бы и просто невзначай и не вовремя оброненное слово. Сейчас это имеет примерно такое же значение, как и судьба того червя, нить которого дала начало рукаву этой рубашки. А именно — никакое. Сначала это имело вид обычной кровной мести, но со временем, когда оба рода увязли во взаимоистреблении по уши, и о примирении не могло быть и речи, главы кланов заключили договор, и появилась Игра. Скорее всего, это было сделано во избежание выкорчёвывания генеалогических древ. Был составлен Кодекс чести. Некоторые правила были особо строгими, но лишь единицы дожили в этой строгости до наших дней. Вот как, например, правило очерёдности шагов. Некоторые упразднились в силу изменившихся обстоятельств. Например, когда в прошлом веке начала снижаться рождаемость, было принято решение о возможности найма легионеров, с условием введения их под сень клана. А какие-то правила и вовсе носили рекомендательный характер, типа необходимости "предупреждения противника о злоумышлении против него". Пф-ф! Трудно придумать что-либо глупее! Чаще всего, противник узнавал о злоумышлении, почувствовав несколько дюймов стали под своей лопаткой. Но тогда-то Игра носила хотя и бледную, но печать благородства. А теперь наши игроки как с цепи сорвались. Жизнь не стоит и ломаного пенни, включая, что самое страшное, жизнь обычных людей, не имеющих понятия об этих чёртовых аристократических забавах. Избиения, убийства, изнасилования — в последние три десятилетия кланы будто старались перещеголять друг друга в показной жестокости. К чести Фаррела, который вступил в право главенства после безвременной кончины своего отца, Патрика Каванаха, нужно сказать, что он в меньшей степени подвержен психозу Игры, вручив бразды правления в мои руки. Но, тем хуже для нас, — у Гая Келли полным-полно ещё пороха в пороховницах, не говоря уже о решимости и, главное, возможностях победить за явным преимуществом. Даже Большой раскол, случившийся полгода назад, когда клан Келли покинул кузен Гая Ричард, а клан Каванах родной брат Фаррела, не поколебал уверенности Келли в своих силах. Надо признать, что он имеет к этому все основания: у него больше людей, у него больше денег… Что на это может ответить Каванах? Есть у нас один туз в рукаве, и совсем скоро мы его выложим. Так или иначе, но Игре придет конец. Крейван, ты станешь свидетелем воистину исторического события, по своей сакральной значимости не уступающему подписанию Великой Хартии или атаке на ВТЦ. Более того, ты станешь его непосредственным участником.

Повисла долгая пауза, во время которой и Дилан и Крейван думали каждый о своём. Первым заговорил безликий:

— Нелепица какая-то. Множить горе и страдания из-за давно забытой обиды? Пускай это было актуально в стародавние времена, когда судебное право было понятием абстрактным, а мужественность исчислялась лишь числом мёртвых врагов. Мне знакомы эти времена. Но сейчас-то зачем? Кто оценит такую доблесть? Ладно бы, когда Игра приносила деньги — это какой-никакой аргумент. Но я понял, что кланы как раз тратят огромные средства на свою скрытую войну. Зачем всё это?

— Хм… Я тебе не отвечу, как ранее не смог ответить самому себе. Не знаю. Скорее всего, от кровной вражды на сей день вообще ничего не осталось. Она переродилась в какое-то подобие спорта. Когда на кону стоит приз, о котором мечтали многие поколения Келли и Каванах, трудно уступить. Где-то я их понимаю. Будь я главой одного из клана, разве не желал бы я славы победителя? Разве протянул бы первым руку для заключения мира, снискав себе горькую славу ниспровергателя надежд многих поколений предков? Сомневаюсь. Да что там, даже Фаррел, чрезвычайно миролюбивый по натуре человек, считает своим долгом попытаться выиграть… А я… У меня есть свой стимул, это не секрет ни для кого. Я расшибусь в лепёшку, но выведу Нэнси из-под молота Игры. И ты мне в этом поможешь. Ладно, всё — пора ехать.

***

Через день, ранним январским утром, когда свет нарождающегося солнца только-только начал разгонять сумеречные тени, а на улицах Бушмилса не было ни души, Крейван постучал в дверь Нильстрёма. В доме царила абсолютная тишина, не хлопали двери, не скрипели половицы, никто не рассматривал гостя в глазок.

— Какая уж тут к бесам безопасность? — Фланахэн толкнул дверь, совершенно не удивившись, когда она бесшумно распахнулась. — Ребят, вы же мечта любого убийцы…

Легонько постукивая по дверным наличникам, Крейван добрался до выхода на задний двор. Тут тоже почти полная тишина. Почти. Тренировка ещё не началась, Нильстрём и Бреннан разминались, стоя на коленях, каждый на своём гимнастическом коврике. Крейван вышел на крыльцо. Ульф, заметил движение и, не прерывая занятий, одними глазами указал на пару пластиковых кресел, стоявших возле крыльца. Безликий сел и стал наблюдать за разминкой. Несмотря на небольшой мороз и высокую влажность, Ульф и Дилан занимались в одних только шортах, причем, было заметно, что ни малейшего дискомфорта холод им не доставляет. Закончив разминать мышцы, тянуть сухожилия и восстановив дыхание, бойцы заняли позиции в центре двора, на когда-то зелёной, а теперь светло-бурой лужайке.

Смотреть на схватку было приятно, а, тому, кто не знал о её тренировочном статусе, немного страшновато. Бой проходил в тишине, прерываемой только редкими "эханиями", да хлопками ударов. Противники явно не жалели себя и друг друга, не сдерживаясь ограничениями. Только что Бреннан получил сильнейший удар по затылку, но тут же, в контратаке, ударом ноги в живот ("Чуть ниже, и нам пришлось бы везти Нильстрёма в больницу", — отстранено подумал Фланахэн) заставил отступить шведа на несколько шагов. К чести бойцов, немногие удары достигали цели, как немногие захваты заканчивались бросками и болевыми приёмами — и Дилан, и Ульф прекрасно оборонялись. Прошло три схватки. В каждой из них Крейван отметил для себя одну и ту же особенность: Бреннан бесспорно был лучше, как технически, так и тактически. Не раз и не два он мог отправить противника в нокаут, но всякий раз пренебрегал такой возможностью. Более того, в конце двух схваток, Старший партнер внезапно терял концентрацию, позволяя противнику уложить себя на лопатки. И лишь однажды одержал победу, закончив бой эффектным броском. Зачем он это делал? Возможно, для поддержания уверенности в своём приятеле-подчинённом. Никто не любит проигрывать, даже в тренировочном поединке. А Ульф, который, как понял Крейван, раньше был бойцом-поединщиком — так и подавно. Осознавал ли эту игру в поддавки сам Нильстрём? Если и так, то не отдавал себе в этом отчёта, радуясь победам, как ребёнок.

После третьей схватки, противники пожали друг другу руки и довольные собой подошли к Фланахэну.

— Ну как? — подсвеченная розовыми лучами солнца рыжая грива Нильстрёма, казалось, пылает. — Не хочешь попробовать?

— Я достаточно видел, — безликий добродушно улыбался, — поэтому воздержусь…

— Хм, ты прямо как Дейли. Тот тоже пару раз приходил, сидел тут вот как ты, смотрел на спарринг, а чтобы выйти побоксировать самому — ни в какую! Что за люди? Раньше за одно только право смотреть бои с моим участием люди платили кровные денежки, а эти сейчас даже подраться брезгуют. Дилан. — в притворном отчаянии Ульф повернулся к приятелю. — Я что, стал настолько плох?

— Наоборот, ты слишком хорош для нас всех. Люди боятся ослепнуть от одного только сияния твоей короны — где уж тут драться? Кстати, если ты закончил страдать, может, соорудишь нам тут стол и всё, что полагается?