Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros" - Страница 50

– Я думал, она уже есть.

– Пф, – Юра рассмеялся, – есть три тысячи мотопил, которыми практически не пользуются, потому что быстрее уж обычной, ручной распилить. Примерно вчетверо медленнее разработок наших орлов работает.

– Ну чё, зае… и что из этого вышло?

– Военные посмотрели на эти художества, как ребята дрова во дворе пилили со скоростью лесопилки, и заказали сразу пятьдесят тысяч единиц. И угадай, кто должен был заниматься налаживанием производства?

– Ты?

– Угадал! – Юра аж похлопал в ладоши, – мне иногда кажется, что кроме НКВД больше наркоматов нет. Всем нужно заниматься, особенно промышленностью. И причём мне отказывали все и везде, пока не добрался до твоих орлов на авиабазе. Они решили взять заказ.

– Заказ? Сверхплановый?

– С двойной оплатой рабочего времени, – возмутился Юра, – по два часа в день сверх нормы. Они и так работают меньше, чем на любом заводе. Люди по двенадцать-четырнадцать часов в сутки пашут, а эти по восемь. Интернета у людей нет, ютубы смотреть негде, разве что в театр сходить да в библиотеку. Конечно им интереснее на заводе лишних пару часов делать всякую интересную вещь, чем балду пинать.

– Хорошо, допустим смена теперь десять часов вместо восьми. Они удовлетворили твои потребности?

– Более того, заводчане предложили ряд изменений в конструкцию. Добавили новый воздушный фильтр, и инерционный тормоз цепи.

– А это то как они смогли сделать? Вроде акселерометров у нас не делают.

– Тьфу ты, всё ты об своих цифровых технологиях. Обычный металлический стальной шарик, в металлическом стаканчике, подвешенный на пружинке. К шарику подведена фаза, к оболочке ноль. Когда пилу резко дёргает – шарик касается оболочки и срабатывает тормоз цепи.

– Постой, там что, генератор что ли есть?

– Сам ты генератор, обычная батарейка, как в фонарике. Кстати, фонарь тоже сделали, с маленькой динамо-машиной и пятью батарейками-горошинами. Светит вдоль лезвия, чтобы безопаснее было работать.

– Ну вы блин устроили… И как результат?

– Пять тысяч пил сделали. Отдаю должное – ребята на заводе трудиться любят, и сделали действительно качественно, так что даже военной приёмке придраться было не к чему. У них там собирают особо сложные детали истребителей – как военные услыхали, где пилы делали – так чуть не до потолка подпрыгнули.

– Хорошо, а цепи?

– А цепи ты нам оставил, разве не помнишь? Пять контейнеров, даже считать не пришлось – там десятки тысяч цепей.

– Помню, помню. Интересно. А что ещё?

– Ещё… Ещё ребята сделали мотоблок – но это уже не к нам.

– Да, ввиду будущих изменений в закон, думаю, такой товар может получить спрос в СССР и за рубежом. Нужно будет этот мотоблок запомнить – потом буду производить на продажу.

– Что ты там удумал? – Юра налил себе кофе из кофе-машины и отхлебнул, – Лаврентий Павлович сообщил мне, что готовится реформа, расширяющая права коммерсантов. Ты таки добился своего?

– Я не совсем добился и не совсем своего, – покачал я головой, – просто… так получилось. Мне лично от этого никакого прибытка – просто очень интересно попробовать себя в роли советского олигарха.

– Не думаю, что у тебя получится, но конечно же помогу, по мере сил.

– Спасибо, Юр, я ценю. Вот что я удумал, – сказал я, протянув ноги к огню, – мы займёмся производством для начала велосипедов. Потом освоим моторы для велосипедов, потом – мотороллеры, потом мотоциклы, и наконец – автомобили. Зная тенденции развития мировой экономики на десятилетия вперёд, можно удачно вписаться в эту экономическую систему. Но для начала – это лисапеды. Я уже переговорил с Лаврентием Павловичем и отправил ему подробный план зданий, а так же описал процесс работ – так что когда всё решится – мне нужно будет построить велозавод в нескольких километрах от Москвы.

– Так… велосипеды, хорошо, это уже попроще. Станки и прочее снова создашь?

– Конечно. На этот раз я хочу замахнуться на святое – на горячую объёмную штамповку. Особых сложностей в производстве лясика нет и быть не должно. Однако, придётся действовать на запасах подшипников, потому что те, что есть сейчас – идут на военные цели. В остальном – я возлагаю все надежды на три технологии – ГОШ, ТВЧ, сварка.

– Сварщиков будет нелегко найти в такое то время. Да ещё на невоенное предприятие.

– Сварка это несложно. Поставлю роботов. Давно хотел с ними поэкспериментировать. Особых сложностей в них нет, работать сумеют. Все необходимые программы напишу сам, ну а там… если будут траблы – чёрт с ними.

Юра только вздохнул…

Месяц спустя.

Декабрь был тяжёлым месяцем. И для меня, не отлипавшего по возможности от камина, и для всей страны. Но труднее всего было строителям, которые строили цех велосипедного завода – хотя у них было всё. У них было еды от пуза, у них были тёплые бытовки, техника, в которой тоже внутре было тепло. У них даже были печки-буржуйки на улице, чтобы погреться – и всё равно, морозы стояли – минус десять, в такой мороз строить – то ещё удовольствие. Хорошо, что до того, как температура ушла в минус, я уплотнил грунт – иначе замёрзло бы и пришлось ждать весны. Обошлось – котлован вырыли и я накидал туда тысячетонных бетонных блоков раньше. Причём поставил их не плоско, как раньше, а стоймя узкой стороной, а потом сверху ещё накидал блоков, пока не выросла большая горка, высотой с девятиэтажный дом. Получилось давление на грунт около двадцати килограмм на каждый квадратный сантиметр. По мере накидывания нижние блоки просто ушли под землю, на глубину почти десяти метров – с таким лютым давлением, их просто вжало в грунт. Сняв верхние блоки, осталось только констатировать, что нижние ушли в землю наполовину – на пять метров. За ночь.

Убрал все блоки – увидел, что грунт на дне котлована не просто уплотнился, он практически превратился в камень. После того, как откачали воду, и я слез вниз по лестнице, увидел гладкую твёрдую поверхность грунта. Твёрдую настолько, что она напоминала асфальт.

Недолго думая, в этот котлован положил плашмя бетонные блоки, уже известной нам конструкции, пространство между ними залили раствором, и получился практически идеальный сверхтяжёлый фундамент. Такой, на который можно не то что самолёт сажать – ставить самое тяжёлое оборудование, особо требовательное к фундаментам и вибрациям.

И вот, в феврале сорок второго, в особо тяжёлый год войны, огромная промзона начала свою работу. Я гордился ею, как ребёнок, потому что это было моё детище. Литейный цех – масштабней и серьёзней, чем на авиазаводе. Цех штамповки – намного больше, и тут стояли самые разные прессы. В ряд вдоль стены – двенадцать красивых прессов для изготовления методом штамповки малоразмерных деталей, в центре – четыре крупных пресса, огромные стальные монстры с огромным же давлением. Эти прессы были настолько мощными, что могли штамповать коленвалы – самую сложную в изготовлении без ГОШ часть двигателя.

И правда, коленвал с его геометрией для точки и фрезеровки – настоящий ад. А их сейчас делали именно так. На стоимости продукции это сказывалось понятно как.

Самым ходовым оказался пресс на сто тонн. Штамповать стальные заготовки на таком прессе – самое оно. Тем более, что набор штампов уже изготовлен в полном объёме. И пришло, наверное, время, заняться персоналом.

Первой продукцией, выпущенной на заводе, стал лясик. Трёхколёсный, грузовой лисапед, сваренный вручную, с штампованной рамой.

К запуску производства подключили Григоряна – он приехал на завод и пользуясь своим богатым опытом, тут же перехватил инициативу – назначил ответственных, провёл инструктаж с сотрудниками, и конечно же – внимательно всё осмотрел. Григорян практически идеально за день справился с управлением и направлением всего производства на двести человек персонала.