Возвращение росомахи
(Повести) - Зиганшин Камиль Фарухшинович - Страница 80

Увы! На снегу ни единой лунки, да и ягод почти нет.

Середина зимы для росомах самое голодное время. Старые заначки съедены, а зайцы и олени по неглубокому снегу легко уходили от них, тихоходов. Олени к тому же еще полны сил — запасы осеннего жира не иссякли, да и ягель пока легко копытить. Вот навалят снега, тогда шансы уйти от росомах у них невелики. А сейчас супругам приходилось довольствоваться чужими объедками. Мяса на них немного — в основном кости, но и над ними потрудиться стоило. Особенно над трубчатыми — ведь внутри них необычайно сытный костный мозг. Мощные челюсти и крепкие зубы росомах помогали добраться до этого лакомства.

Ситуация изменилась после обильного снегопада с затяжной метелью. Теперь вероятность успеха в охоте у обладателей лап-снегоступов заметно возросла. Как только непогода угомонилась, Топ отправился в пихтач, обвешанный бородатыми лишайниками. Там жила кабарга — миниатюрный и как будто сгорбленный из-за непропорционально длинных задних ног олень с большими грустными глазами. Топ уже несколько раз пытался догнать его, но безуспешно. Олень всякий раз играючи уходил по натоптанным тропкам. Нынче их засыпало, и кабарга вряд ли сумеет бежать столь прытко.

Притаившись в том месте, где тропки скрещивались, Топ подкараулил олешка. Увидев летящий мохнатый шар, кабарожка сумела в немыслимом отскоке увернуться от когтей и запрыгала, увязая миниатюрными копытцами в пухлой перине, к скале. Топ кинулся вдогонку. Задевая ветки, он оставлял за собой снежные шлейфы. Через несколько минут перепачканный кровью ловкий хищник уже нес добычу к своей избраннице. С этого дня Топ с Лаской не испытывали недостатка в пище.

В зиме тем временем наметился перелом. И хотя морозы еще кусались, разгоравшееся солнце несло первую весть о скорой весне. Это было очень кстати — у Ласки подходила пора щениться. Настал день, когда она повела Топа в глухой, заметенный снегом распадок с несколькими башнеобразными останцами в изголовье. Чтобы надежно спрятать выводковое логово от непрошеных гостей, супруги вырыли в снежной толще многометровый канал. Его конец удачно уперся в просторную скальную нишу. Здесь, прямо на камнях, чуть прикрытых ветками и листьями, они устроили «родильную палату».

Глава 30

Новое потомство

Три незрячих щенка появились на свет ночью. Счастливая мать тщательно вылизала каждого с головы до хвостика. Первые дни малышей покрывала не шерстка, а кремовая, слегка вьющаяся подпушь, с более длинными и темными волосками на лапках. Сами подошвы еще долго были голыми.

Детеныши, оккупировав вкусно пахнущее, теплое и мягкое материнское брюхо, либо спали, либо энергично сосали густое молоко. Теперь вся забота о пропитании легла на Топа. В жилистом мясе павших оленей не было недостатка, а вот за парным надо было побегать. Чтобы резкий запах не выдавал его, Топ перед каждым выходом тщательно вылизывал свою шубу и подолгу барахтался в снегу.

Самой подходящей для охоты погодой были безветренные, сопровождающиеся снегопадом дни. Особенно хорошо, если снег падал крупными, пушистыми хлопьями и так густо, что видимость заметно ухудшалась. Обладающему тонким нюхом Топу это не мешало: он подходил к намеченной жертве, ориентируясь преимущественно на запах.

В один из таких благоприятных дней Топ забрел в старый, основательно заросший молодыми соснами и осиной горельник, полого спускающийся к ключу. Сквозь частую сеть снежинок он разглядел несколько бурых пятен. Поцедив воздух, определил — лоси!

Обитая прежде в перестойной, дуплистой тайге, в которой животные не могли дотянуться до тонких, нежных веточек, а кора старых деревьев была грубой, лоси до предела ослабли. Стадо только вчера обнаружило этот богатый сочными кормами подрост. Животные с жадностью откусывали пучки хвои, тонкие мерзлые побеги; обгладывали длинными, крепкими зубами горьковатую осиновую кору. Чтобы добраться до самых нежных веточек, грудью пригибали молодые стволики и, пропуская их между ног, объедали аппетитные вершинки.

Лоси были до того истощены, что, пока пробивали траншею к следующему дереву, несколько раз останавливались отдыхать. От напряжения их бока ходили ходуном. Видя такую беспомощность, Топ решил атаковать немедля. Шанс заполучить гору парного мяса удвоил силы.

Заметив приближающуюся росомаху, стадо скучилось. Однако, стоя по брюхо в снегу, сохатые[57] были лишены возможности использовать свое страшное оружие — копыта. Дрожа от возбуждения, Топ подошел к стоящему несколько поодаль худому комолому бычку. Запрыгнув ему на спину, он вонзил клыки в холку. Бычок, пытаясь сбросить наездника, отчаянно затряс, замотал головой, но безрезультатно…

Убедившись в смерти сохатого, Топ издал торжествующий рык и на глазах всего стада, не жуя, набил желудок парным мясом. Затем отгрыз от туши увесистый шмат и поспешил к семье.

Двигаясь по туннелю, Топ тихонько урчал. Его «песня» вызвала в логове радостное оживление. Беззубые, тупомордые малыши, неуверенно ступая неокрепшими лапками, пошли на запах и, ткнувшись в мякоть, полизали аппетитно пахнущую плоть: есть мясо они пока не могли. Зато их мать одолела его в один присест.

На двадцатый день глаза малышей открылись, но в них еще долго стояла голубовато-молочная муть.

Как ни противилась зима, но настал день, когда весна, вооруженная жаркими лучами ожившего солнца, окончательно одолела ее. Пропитанные теплой влагой пузатые тучи в два приема «съели» отмякшие сугробы. После этого надолго установилась ясная солнечная погода. Ласковые апрельские ветры мигом высушили южные склоны. На открытых бугорках проклюнулись сиреневыми платочками цветки сон-травы. Их уже обхаживал дородный, с оранжевым загривком шмель. Преображались и деревья: лиственницы покрылись легкой, седоватой дымкой, «заплакали» березы, ветви сосен затопорщились розовато-кремовыми свечками, припудренными белой пыльцой.

По пробуждающемуся от зимней спячки лесу то и дело рассыпалась четкая, пронзительная дробь дятлов. Этих трудяг природа не одарила красивым голосом, и, чтобы не пугать самочек своим неблагозвучным пением, ухажеры пользуются отщепами и сучками деревьев, которые играют роль музыкальных инструментов. Подобные любовные серенады их подругам, похоже, больше по душе.

Подбадривая пока еще неловких щенят, Ласка вывела их на волю. Яркий свет ослепил глаза и поразил малышей. «Как просторно вокруг! Сколько красок! Какой горячий шар над головой!» — вероятно, думалось им.

Они осторожно обследовали камни, заросли кедрового стланика, от которого шел пьянящий смолистый дух. Мамаша отщипывала пупки хвои и жевала. Ребятня следовала ее примеру.

Внешне схожие, малыши сильно отличались по характеру. Старший — спокойный, медлительный — любил полежать. Младшие сестренки, наоборот, постоянно были в движении. Наевшись, боролись, гонялись друг за дружкой, кувыркались, изгибались так, что казалось, будто они лишены костей. От вечной возни и беготни перед логовом все было вытоптано. Пытаясь расшевелить братца, они прыгали на него, кусали за уши, хватали за хвост, а тот только сладко жмурился. Лишь изредка отмахивался либо, набычив голову, недовольно урчал.

Занятый заботами о пропитании, Топ выкраивал время и на воспитание детей. Учил подкрадываться, пластаться по земле, надолго затаиваться и молниеносно, без промаха нападать. Учеба шла ежедневно: к осени малыши должны быть подготовлены к самостоятельной жизни.

А учителем он был строгим. Не обращая внимания на отчаянные вопли, без колебаний наказывал неслуха болезненным шлепком либо рыкал так, что провинившийся от ужаса припадал к земле. Если это не помогало, хватал не в меру расшалившегося отпрыска за холку и хорошенько встряхивал. Так что детеныши слушались отца не только с полуслова, но и с полувзгляда.