Делай что должен (СИ) - "Гедеон" - Страница 59

Густав вернул изображение орбиты Нового Плимута. «Новая Луна» — крупная даже по меркам Доминиона гражданская орбитальная станция, — превосходно подходила для демонстрации возможностей «Мизерикорда».

— Дайте мне связь с вражеским командованием, — приказал Густав.

Потянулись минуты ожидания.

— Контр-адмирал Людвиг фон Ройтер, — перед Густавом возникла голограмма союзовца, также облачённого в скафандр. — Слушаю.

— Генерал-адмирал Густав Альбор, — представился Густав. — Господин контр-адмирал, прикажите эвакуировать персонал станции «Новая Луна».

— Мы сделали это, едва вы объявились в системе, — грубо отозвался фон Ройтер.

— Прекрасно. Нам не нужна кровь. Хватит той, что уже пролилась.

— Не понял… — в голосе союзовца отчётливо слышалась растерянность.

Густав подключил канал связи с командиром соединения «Гамма», чтобы фон Ройтер слышал каждое слово.

— Цель — станция «Новая Луна», — скомандовал Густав. — Орудие товсь!

— Есть орудие товсь! — послышалось в ответ.

Зеркало из спутников пришло в движение.

— Цель захвачена. Орудие к выстрелу готово, — отрапортовал командир «Соединения «Гамма».

— Пли! — Густав хищно прищурился.

Луч колоссальной энергии ударил в обречённую станцию, превратив её в облако космической пыли. Густав услышал тихое «ох» фон Ройтера и понял, что нужный эффект достигнут. Пора ковать железо, пока горячо.

— А вот теперь, контр-адмирал, — сказал Альбор, — я готов к переговорам.

––—–

Держать флаг — выражение, означающее, что на данном корабле находится командующий соединением.

Товсь — флотская предварительная команда у орудия, означающая, что все готово для выстрела; по исполнительной команде («Пли!» или ревуну) разрешается произвести выстрел.

––—––—––

Планета Идиллия. Линия фронта, 900 км. от Эсперо, 1025 км. до Зелара

Схема стояла в окопе, держа в руке шлем, и с наслаждением подставила лицо тёплому ночному ветерку.

Рембат наконец покинул подземные убежища, расположившись в окопах «ближнего тыла» — так военные называли их нынешнее местоположение. Впереди — всего в нескольких километрах, — начинались линии обороны союзовцев.

Никогда раньше Схема не оказывалась так близко к зоне боевых действий и поначалу ожидала чего-то ужасного, но реальность оказалась иной. Во всяком случае пока. Да и что она успела увидеть? По дороге рассмотреть ничего не удалось: ехали «по-боевому», в наглухо задраенных десантных отсеках бронетранспортёров. Друзья-идиллийцы храбрились и шутили, но от липкого страха при мысли о приближении к передовой избавиться не смогли. Зато сумели удержать его в себе — не весть какое, но всё же достижение.

Новые блиндажи отличались от прежних благоустроенных жилищ форта: простые бетонные кубы, врытые в землю, где из всех удобств — лишь крохотный санузел, а из еды — пакеты суточных рационов. Спать предстояло прямо на полу, в спальных мешках.

Зато здесь не было недостатка в свежем воздухе. Схема наконец поняла Брауни, старающегося проводить как можно больше времени вне стен: после стерильного, отфильтрованного воздуха подземного форта прохладный ветерок казался ароматнее духов и пьянее вина. И звёзды… Она уже забыла, как это здорово — просто любоваться на звёзды.

Какое-то время идиллийка стояла на дне окопа, смотрела в небо, дышала и не могла надышаться. Схеме захотелось выбраться из этой ямы, снять обувь и походить по траве, но едва она встала на специальную ступеньку, чтобы выглянуть из окопа, как была остановлена рыком:

— Куданах?

Возникший из ниоткуда вахмистр Янек — командир их взвода, заменивший погибшего Дюрана, — рывком за санитарную лямку подвесной сорвал девушку вниз.

— Шлем надень! — рявкнул он. — Чтобы без горшка на бестолковке я в окопе никого не видел!

— Но зачем? — удивлённо спросила идиллийка. — Тут ведь никто не стреляет.

Вокруг было тихо и лишь издалека, от передовых позиций, иногда доносился какой-то шум, похожий на приглушённые звуки салюта. И было совершенно неясно зачем нужно таскать на голове килограмм композитных материалов в сочетании с высокотехнологичным оборудованием.

— Сюда порой прилетают гостинцы с той стороны, — уже куда мягче объяснил Янек. — Потому лучше поберегись, дочка.

От этих слов на душе потеплело. Янек напоминал ей дядю — осевшего на Идиллии акадийца. Такой же спокойный, уверенный трудяга. Даже внешне похожи — оба коренастые, с длинными вислыми усами. Да и отношение разменявшего шестой десяток вахмистра к молодым подчинённым было отеческим, особенно когда дело касалось идиллийцев. Их он почему-то считал «неразумными детьми» и опекал, пусть и непривычными Схеме методами. Вот и сейчас, несмотря на грубый окрик, она не ощущала в вахмистре никакой злобы — только искреннее беспокойство.

Улыбнувшись Янеку, Схеме послушно надела шлем. Она как раз собралась спросить, может ли вахмистр узнать, где сейчас Брауни, как за спиной раздался грохот, похожий на рык проснувшегося вулкана, а земля под ногами ощутимо вздрогнула. Над головой с рёвом пролетели сотни огненных комет, превратив ночь в сумерки, полные неверных теней.

Испуганно ойкнув, Схема зажмурилась и втянула голову в плечи.

— Спокойно, — ни в голосе, ни в душе Янека идиллийка не почувствовала ни страха. ни беспокойства. — Эта артиллерия заработала. Сейчас раздолбают вражинам укрепления — и наши пойдут вперёд.

Открыв глаза, идиллийка опасливо покосилась туда, где ревело и громыхало. Черноту ночи прорезали алые вспышки орудийных выстрелов, посылая в темноту тонны смертоносного металла. Сложно было поверить, что эта разбушевавшаяся стихия управляется человеком и подчиняется его воле.

— А вот и авиация пошла, — каким-то образом уловив в грохоте канонады новый звук, спокойно проговорил вахмистр. — Добавят жару парням из той конторы.

Достав сигарету, он закурил и спросил:

— Машина готова?

— Да, — спокойная уверенность командира помогла Схеме справиться со страхом, а мысль о работе вернула самообладание и иллюзию контроля. — Робот готов, я проверяла.

— Хорошо… — Янек переждал резкие хлопки двигателей гиперзвуковых ракет. — Скоро понадобится.

Эти слова вызвали непрошеное воспоминание о роботах, смывающих кровь с площади у медицинских шаттлов. Больше всего ей хотелось, чтобы такого больше не происходило. Никогда.

— Зачем нашим войскам идти вперёд? — спросила она Янека. — У нас ведь есть авиация и артиллерия. В Зеларе больше нет мирных жителей, только вторгшиеся на мою планету люди. Почему просто не разбомбить их вместе с городом? Тогда все наши люди останутся целы.

— О, — усмехнулся вахмистр. — Если бы всё так было просто.

Усевшись на стрелковую ступеньку, он затянулся, выпустил облако дыма и продолжил:

— Во-первых, союзовцы не идиоты, чтобы сидеть и смирно ждать, пока на голову упадут снаряд или бомба. Как только они увидят, что наш артобстрел и летуны наносят урон, который их войска на первой линии не выдержат — то тут же отведут всю свою ораву на запасные позиции. Которые ещё надо найти и по ним пристреляться. А союзовцы в это время займутся контрбатарейной борьбой — то есть начнут вычислять позиции наших пушкарей и долбить по ним. А их зенитчики и летуны сделают всё, чтобы обосрать малину нашим летунам. Ну и остальные их вояки — от пехотунов до танкистов — тоже смирно сидеть не станут. Если мы будем просто сидеть и работать лишь артиллерией и авиацией — то быстро их лишимся. И больно огребём по сопатке.

Схема почесала лоб, заболевший от напряжения. Происходившее было настолько далёким от привычных идиллийке образов, что она никак не могла соотнести слова вахмистра с действительностью.

— Но ведь артиллерия уже стреляет, — озвучила очевидное она. — Почему союзовцы не вычислили их позиции и не начали «долбить по ним»?

— Если будут лупить с одного места — по ним непременно долбанут, — кивнул вахмистр. — Потому самоходные орудия с одного места делают максимум пять выстрелов, а буксируемые — три. И тут же улепётывают на другую позицию. Чуть замешкаются — всё, кранты, лови привет от ребят с той стороны.