Леденящее пламя - Деверо Джуд - Страница 59

Какое-то время Кейн сидел, внимательно глядя на Блейр. Он мало что знал о ней, но ему было доподлинно известно, что обычно ее энергии хватает на двоих, а сейчас она сидела с унылым лицом и потухшими глазами.

— Вчера, — начал он, — я был на конюшне без рубашки — только не говорите Хьюстон — и ободрал о стену спину. Заноз оказалось много, часть из них мне удалось вытащить, но до некоторых я дотянуться не смог. — Он увидел, что она подняла голову. — Немного, но это все, что я могу вам предложить.

Блейр заулыбалась.

— Хорошо, идемте в операционную, я посмотрю. Занозы были не очень длинными и сидели неглубоко, но Блейр действовала с большой осторожностью. Ложась на живот на длинный стол, Кейн спросил:

— А что это у вас оторван колокольчик? Кто это на вас разъярился?

Блейр рассказала о женщине и о ее словах, что весь город смеется над ней.

— А Ли так много сделал ради этой клиники. Он мечтал о ней много лет. Сейчас он занят на шахтах, а я так подвела его.

— По-моему, это больные вас подводят. Тем хуже для них.

Она улыбнулась его затылку.

— Спасибо, но и вы не пришли бы, если… А вы-то почему пришли?

— Хьюстон наводит порядок в моей конторе.

Он произнес это с такой обреченностью, что Блейр засмеялась.

— Нисколько не смешно. Она ставит там эти нелепые маленькие стульчики, а еще ей нравятся кружева. Если, вернувшись, я обнаружу, что мой кабинет оклеен розовыми обоями, я…

— Что вы сделаете?

Он повернул голову, чтобы видеть Блейр:

— Заплачу.

Она улыбнулась ему.

— Она наклеит розовые обои, а я приду завтра утром, и мы их поменяем. Ну как вам такая сделка?

— Лучшая за сегодняшний день.

— Ну вот и все, — минуту спустя сказала она и принялась мыть инструменты, а Кейн тем временем надевал рубашку.

Она повернулась к нему.

— Спасибо, — сказала она. — Благодаря вам, я чувствую себя гораздо лучше. Я знаю, что была к вам несправедлива, и приношу свои извинения.

Кейн пожал широкими плечами:

— Вы с Хьюстон близнецы, вы должны быть очень похожи. И если вы вполовину так же хороши в медицине, как она в ведении хозяйства, вы должны быть лучшей из врачей. И у меня такое чувство, что скоро все изменится. Вот увидите, очень скоро дамы будут ломиться в дверь вашей клиники. Главное, будьте на месте, и завтра, бьюсь об заклад, здесь будет тесно от посетителей.

Она не могла не улыбнуться в ответ.

— Спасибо вам. Вы сделали для меня так много хорошего.

И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Он улыбнулся:

— Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:

— Я в жизни не получала лучшего комплимента. Если спина будет вас беспокоить — приходите.

— Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые стены, — сказал он, покидая клинику.

Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила, что не выяснила у Кейна, в какую сторону ошиблась на семь центов миссис Шейнес, и произвела подсчет сама. Вторую половину дня Блейр провела прекрасно: впервые за много дней она чувствовала себя так хорошо.

В какой-то момент она задумалась над тем, как добр был с ней Кейн, несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно за это качество Хьюстон и полюбила его.

Вернувшись домой и пройдя в обитый темными панелями кабинет, Кейн поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:

— Когда на прошлой неделе я купил Национальный банк Чандлера, они прислали нам документы?

— Целую груду весом не меньше двадцати фунтов, — не поднимая головы, ответил Эден и указал в угол.

Кейн взял бумаги и просмотрел их.

— А куда ушла Хьюстон?

Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.

— По-моему, к портному.

— Хорошо, — сказал Кейн. — Значит, остаток дня в нашем распоряжении, а может, и остаток недели. — И он вышел из комнаты с бумагами в руках.

Любопытство одолело Эдена, и он отыскал Кейна в библиотеке, где тот названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала только Чандлер, Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.

— Вы поняли, — говорил Кейн кому-то на том конце провода, — срок вашей закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить ее к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца, если завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору Блейр. Она вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я дам вам шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать и дочерей. Да, хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра пойдет на прием. Но если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?

— Проклятье! — ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену. — Мне это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку и отбери тех, кто должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри, нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют ли они отказать моей свояченице?

На следующее утро хорошее настроение Блейр куда-то улетучилось, и она пошла на работу через силу. «Еще один длинный день в безделье», — думала она, идя в клинику пешком. Она не дошла до нее полквартала, когда увидела бегущую навстречу миссис Креббс.

— Где вы были? Там столько пациентов!

Блейр остановилась, а потом со всех ног бросилась к своей клинике. В приемном покое стоял невообразимый шум: плакали дети, матери пытались их успокоить, а одна женщина стонала — похоже, у нее начинались роды.

Пятнадцать минут спустя Блейр перерезала новорожденной девочке пуповину.

— Сто восемьдесят, — пробормотала ее мать. — Мы назовем ее Мэри Стовосемьдесят Стивенсон.

Блейр ничего не успела спросить, потому что ввели новую больную.

А назавтра женщина принесла в клинику мальчика восьми лет, который выглядел на шесть и который уже два года проработал в угольной шахте. Он умер у Блейр на руках — его хрупкое тельце было раздавлено кусками угля, выпавшими из вагонетки. Блейр позвонила Нине и сказала:

— Я сделаю это. — И повесила трубку.

Глава 30

Блейр возвращалась в Чандлер с шахты «Инэкспрессибл». Нина не стала терять времени и быстро организовала доставку листовок на шахту, боясь, что Блейр передумает. Поэтому в это утро Блейр позвонила доктору Виверу, молодому врачу, с которым она познакомилась в городской больнице, и попросила его подежурить в клинике, так как с шахты поступил срочный вызов. Молодой человек был счастлив помочь ей.

В багажнике новой коляски Блейр Нина соорудила двойное дно и уложила туда листовки. Выслушав все инструкции, Блейр едва могла говорить от страха.

У въезда в поселок охрана стала шутить, что доктор Вестфилд сильно изменился со времени своего последнего визита, но пропустила Блейр без задержки. У нескольких покрытых угольной пылью ребятишек она спросила, как найти дом нужной ей женщины. Та лежала в постели, притворившись больной, и нервничала точно так же, как Блейр. Женщина спрятала листовки под половицу, и Блейр как можно скорее покинула поселок.

Охранники почувствовали, что она нервничает, но с присущим мужчинам тщеславием отнесли это на свой счет и сопроводили ее выезд удвоенным числом острот.

Отъехав от шахты на милю, Блейр задрожала, как в лихорадке. И минут двадцать ее трясло так, что она не могла даже держать поводья. Она съехала с дороги, поставила коляску между скал и вышла из нее. Ноги у Блейр подогнулись, она села на землю и заплакала, заплакала слезами облегчения от сознания того, что все позади.

Она еще дрожала, когда внезапно две сильные руки схватили ее за плечи и поставили на ноги.

Она встретилась взглядом с глазами Лиандера, сверкавшими от ярости.

Он чертыхнулся и прижал ее к груди. Блейр настолько обрадовалась его появлению, что даже не спросила, откуда он узнал о том, что она сделала. Она вцепилась в него и, хотя он и так уже чуть не сломал ей ребра, хотела, чтобы он обнял ее еще крепче.