(Без)условная любовь (СИ) - Акулова Мария - Страница 90

— Говори со мной, Лена! Говори! Слышишь меня? М-мама, слышишь?

— Мой Котенок… — она может и не слышала, но снова заговорила. По-прежнему невнятно и путано, но важно было, чтобы не молчала. Ведь с тишиной к наркоманам приходит смерть.

— Давай я в машину посажу ее…

Андрей взял женщину на руки, понес к леди Мазде. Она худой была до невозможности, но под одеждой это в глаза не бросалось, а как на руки взял — понял. Видимо, не жрет ни черта, только дозами живет своими, вот и допрыгалась…

Лену на заднее сиденье посадили, она вяло на все реагировала, попыталась Андрея за руку схватить…

— Ты такой красивый, Марк… Нам с Катей так повезло с тобой…

Веселов понимал, что Лена в бреду сейчас, но даже его до мурашек пробрало, что о Кате говорить? Она услышала, хныкнула как-то отчаянно, тут же развернулась, на переднее забралась, повернулась к матери, которая сразу же клониться стала.

— Лена! Ты слышишь меня? Лена! — нельзя было позволять ей заснуть, надо было постоянно тормошить, будить, заставлять говорить… — Что ты приняла? Говори! Что приняла и когда?

— Я? — ее сознание работало будто вспышками — женщина на секунду выныривала из дурмана, а потом снова в него по самую макушку…

— Ты. Что приняла?

Андрей успел за руль сесть, рвануть в нужную сторону, смотрел в зеркало заднего вида периодически, проверяя, как там пассажирка.

Вот тебе и знакомство с матерью любимой…

— Не спи, Лена! Да чтоб тебя…

Андрей увидел, как Лена на сиденье сползает, то ли сознание теряя, то ли просто не желая исполнять указания. Зачем, если легче не сопротивляться… и будь что будет? Зачем, если есть дочь, которая будет сопротивляться за тебя, хотя ты этого не достойна?

Катя на заднее сиденье перелезла прямо так — на ходу, начала трясти, щипать, делать все, до чего только могла додуматься, чтобы в себя привести…

— Котя-а-а-а… — и снова благодарностью ей была неосознанная улыбка наркомана, а еще протянутые к ее, чистому, бледному лицу грязные синюшные пальцы… — Ты такая хорошая у меня… Мне так с тобой повезло…

Андрей услышал эти слова, сильнее в руль руками вцепился, газу прибавил, зубы сжал, еще один взгляд в зеркало заднего вида себе позволил, чтобы увидеть, как Катя жмурится, губы прикусывает, и все равно это не спасает — по щекам слезы бегут ручьями.

Они домчали до приемной наркологии быстро, Андрей оставил Катю с Леной в машине, а сам пошел договариваться…

— Ты уверена, что справишься? — не хотел оставлять, если честно, но выбора не было особо.

— Справлюсь, — да и Катя не ушла бы, не бросила Лену надолго.

Это сложно объяснить было. Неизвестно, откуда в ней столько сил и отчаянья, чтобы вытаскивать из той *опы, в которой Лена по собственной воле оказалась, мать, но… Ей это нужно было, поэтому…

Андрей ушел, они же вдвоем остались…

Сидели в темной машине, Лена перед собой смотрела, замерев, не моргая (видимо, новая стадия опьянения наступила), а Катя на нее, еле дыша…



Впервые они так близко оказались за долгие-долгие годы. Впервые Катя снова себя как в детстве чувствовала. Страшно, жалко, больно, обидно… Смотришь на мать и чувствуешь, что ты не доза, тебя не за что любить, ты кайфа не приносишь.

— Я тебе обещала прийти тогда… На встречу…

Лена заговорила, внятно вдруг, будто сознание чистое, но вряд ли надолго.

— Ты много чего обещала. Завязать, например.

— Не будь Марком, Екатерина.

— Даже имя его не произноси, Лена.

Катя понимала, что не это ей сейчас говорить надо. Что лучше вообще молчать, но…

— Я не могу завязать. Выше меня это… — снова по губам улыбка расплылась дурманная… Лена глаза закрыла, вдыхая глубоко… Видимо, человека счастьем накрыло. При одной только мысли, что не завяжет. Ни за что и никогда. Ведь так жить легче, переносить всю бренность бытия, которое отчего-то к ней особенно жестоким оказалось. Как ей кажется…

— Я не буду тебя спасать каждый раз…

Лена глянула на дочь, улыбнулась снова — лукаво — своим частично беззубым ртом… Катю до последней ниточки этот взгляд пронял. И ответ понятен стал… «Будешь, дочка. Будешь… Потому что ты — как Марк. Потому что вы со мной намертво связаны…».

— Ты же меня никогда не любила, правда? Ни минуты?

Катя спросила, уже даже ответа не боясь. И так все понимала, так почему бы не убедиться окончательно? А если вдруг окажется, что не готова к честному ответу — будет оставшуюся жизнь убеждать себя, что Лена под кайфом, поэтому и соврала…

— Я не жалела, что родила тебя. Потому что… удобно…

— На выход, я договорился… — Катя не заметила, как Андрей вернулся, вздрогнула, когда дверь пассажирскую открыл со стороны Лены, за ним следовал санитар с коляской, они с Андреем пересадили «пациентку», мужчина в халате покатил к зданию, Андрей же зачем-то уже переднюю дверь открыл, потом бардачок, пачку сигарет достал…

— Не знала, что ты куришь… — Самойлова же продолжала на заднем сидеть, с каждой секундой все сильнее руками себя обнимая, чтобы не рассыпаться. Почему-то не сомневалась, что есть такой риск.

— Редко. Просто иногда…

Он не договорил, встал у капота, зажигалкой щелкнул, вдохнул глубоко, выдохнул дым, снова вдохнул…

Катя молча наблюдала, как он курит, злится, дышит… Пару затяжек всего сделал, затушил, выбросил, с ее стороны к машине подошел, дверь открыл…

— Надо вернуться, оформить все… Мне самому сходить?

— Нет. Я с тобой… И скажи мне, сколько… Ну, сколько стоило, чтобы ее взяли, я…

— Катя, — он выбраться помог, не знал, кому это надо больше — ей или ему, но обнял, понял, что оба дрожат. — Это стоило тонны нервов. Нам обоим. Хочешь отплатить — перестань мотать…

Самойлова нервно рассмеялась, хотя не смешно это было, совсем не смешно. Наркомана с улицы не возьмут и просто так не оформят. А значит, она теперь должна Андрею… Да она ему всю жизнь что-то должна.

— Идем… — он из объятия выпустил, за руку взял, за собой потянул. Оформление заняло у них с полчаса. За это время Лену успели определить в палату, принять меры первой необходимости… На вопрос Кати о том, в каком мать состоянии, ответили смешком скептическим. Мол, девочка, в каком вы ее доставили, в таком и есть… Катя вдруг себя еще и в этом виноватой почувствовала…

На душе было так гадко, что словами не передать.

Когда они с Андреем снова по ночному городу ехали, уже в сторону дома вроде бы, когда все самое страшное позади, казалось бы, Катя чувствовала себя еще хуже, чем пока Лену искали. Там хоть страхом крыло, и он все чувства заглушал, а тут…

— Хочешь за руль, Коть? Отвлечешься…

Андрей ее из собственных мыслей вырвал, удивиться заставил. Катя посмотрела на него с сомнением, потом на руки свои — до сих пор дрожавшие, снова на него.

— Хочу, — ответила. Отвлечься действительно надо бы.

— Права есть?

— Да. В кошельке…

Андрей кивнул, на обочину свернул, из машины вышел… Катя тоже, встретились перед капотом. Он руку ее поймал, к губам поднес, заглянул в глаза.

— Только не убей нас, Котенок, — пошутить попытался, она попыталась шутку оценить, а потом села на водительское… Почувствовала, как адреналин в крови разгоняется, кресло под себя подогнала, зеркало.

— Пристегнись, Веселов…

Он хмыкнул, но указание исполнил. Боялся ли за свою жизнь? Если честно, нет. За нее боялся. Что Катя вот в этом своем ступоре домой доедет, в квартире своей замкнется, а потом… неведомо, что будет. Съест себя, измотает, прорыдает всю ночь… Нет уж, лучше пусть так все эмоции выпустит, пусть в скорость преобразит свою боль. Пусть гонит. Гонит прочь от женщины, по несчастью зовущейся матерью…



Она ехала… довольно аккуратно на самом-то деле, не «клала» педаль газа на пол, не заставляла леди Мазду реветь отчаянно, да и вообще… его любимые девочки нашли общий язык. Мотор рокотал даже как-то по-особенному. Будто тоже урчал, по-кошачьи, бархатно…