Убить, чтобы жениться (СИ) - Баянъ Олеля - Страница 66

Улеглись на пологом берегу, поросшем густой и сочной травой. Солнце в ясном небе светило ярко. На душе было гадко, в мыслях — мрачно.

Хорошо, что не надо было ничего говорить другу. Можно просто передать мыслеобраз. В таком состоянии я бы не смогла подобрать правильные слова, чтобы выразить то, что чувствовала. Полнее всего было бы показать случившееся много лет назад…

Латифа была еще жива. Я никогда не воспринимала ее как мать. То, как она избила меня в полугодовалом возрасте, я совсем не помнила, но страх засел уже тогда. Зато это стало поворотным моментом в отношении других ее детей к ней. Сестра и брат стали меньше с ней общаться. Фараху было проще в этом плане: он элементалист, его обучали по другой методике. Фарите приходилось сложнее, потому что унаследовала силу матери. Когда сестра научилась у нее азам, то нашла другого учителя.

Как бесилась Латифа — не передать словами! Она крушила все вокруг, уничтожала то, что я строила, учась быть землевиком. Своей огненной плетью Латифа крушила не совсем ровненький домик, который я возвела в тайне от куратора.

Мне очень нравилось создавать дома. Я мечтала, что буду строить их для людей, делая семьи более счастливыми, помогая им обрести полную чашу.

А она разрушала мои мечты. Мой дом.

Никого не было поблизости. Сестра и брат находились на обучении. Бабушка занималась с Рафикой. Папу вызвали во дворец правителя по срочному делу.

Латифа заметила меня.

— Тварь, — выкрикнула она. — Грязь! — она всегда открыто высказывала ко мне ненависть. Винила меня в том, что в их отношениях с Тафаром наступил разрыв. Он все еще был ее мужем, но не общался с ней, проводя больше времени в отлучках по поручению драгхварского правителя, которые регулярно сталкивали Стихийного и вторую наследницу Скаршии.

— Убирайся! — проорала она.

Огневичка создала пламенную плеть из своего нагрудного огненного камня и замахнулась на меня без предупреждения. Мне бы убраться с дороги, уйти с траектории плети, но нет! — я стояла, бросая вызов своему самому сильному страху. Я знала, что плеть ударит больно, возможно, даже рассечет кожу и обязательно обожжет. Но рассказы, услышанные во дворце, о храброй и дерзкой принцессе, придавали мне сил, вселяли уверенность в сердце четырехлетней девочки.

Я перехватила огненную плеть. На мгновение лицо Латифы смягчилось, но его тут же перекосило от еще большей злобы, потому что огонь не причинял мне боли. Наоборот, пламя из яростного огненно-красного стало желтеньким, веселым. Стихия легонько пробежалась по детской ручке и добралась до волос. Нет, они не оплавились, а загорелись ровным пламенем. Огненная стихия благословила меня.

Тогда детская ручка сжалась в кулачок. Плеть более не повиновалась Латифе. Она выпала из ее рук. Я прочертила линию огня. Сквозь стену пламени женщина не смогла пройти. Стихия защищала ребенка от матери.

— Это ты убирайся! — сказала я, поняв, что могу противостоять той. — Тебя здесь никто не любит.

— Паршивка!

— У меня будет новая мама! А ты сдохнешь! — прокричала я в сердцах.

Через месяц Латифа погибла, а отец получил уродливые шрамы на лице, пытаясь спасти жену…

Я не хотела быть похожей на нее, поэтому никогда не обращалась к огню, ведь он был той ниточкой, что связывал нас, делая меня ее дочерью. Я старалась быть достойной дочерью Стихийному, хотя благодаря стараниям Латифы, знала, что он мне не отец по крови. Тафар ни единым словом или делом не показал мне, что я не желанна. Он любил меня не меньше своих детей, дарил ласку и заботу. Даже когда подтвердилось, что Стихийный не мой отец, не бросил.

Моей новой мамой стала Иналина. До сих пор помню ее объятья в доме бабушки. Про принцессу многое говорили и не всегда хорошее. Но стоило родной тетушке обнять меня, как я поняла, что лучшей мамы не сыскать. Я так об этом и заявила папе, когда он пришел за нами в Великоград, куда Иналина отвела нас, чтобы спрятать во время вторжения скаршианцев на территорию Драгхвара.

Вот как после всего этого можно предать родителей, приняв других? Отречься от тех, кто растил меня?

Аль-Алиабисса неправ. Я не забыла основы. Я хотела походить на своих родителей. Сначала отказалась от огненной стихии, чтобы ничто мне не напоминало о Латифе. Когда же мне досталась частичка силы древних, то во мне раскрылась сила элементалиста. Дар, которым обладали родители. Невозможно было отказаться от такого подарка судьбы!

Да, я скрывала этот факт до поры до времени, чтобы потом показать, что достойна быть их дочерью. То, что легко пришло, также легко и ушло.

Кровь — не вода. Так говорят вурды. Магуры им вторят.

Огонь и земля — две противоборствующие стихии. Огонь иссушает землю. Земля загасит пламя.

— Что мне делать, Шас? Не все наши желания осуществимы, — проговорила я хриплым после долгого молчания голосом, стирая с лица вновь полившиеся слезы.

Верный друг передал мне одно воспоминание:

— У тебя свой путь, — говорил в нем любимый голос.

Левая ладонь легла под левую грудь.

Вернись, Рэй! Вернись живым и невредимым.

Я положила эту же руку на землю, прочувствовала энергетические потоки стихии и плавно подняла ладонь. Вслед за ней поднялась и почва, формируясь в маленький домик. Совсем крошечный. Кукольный.

Ни один навык не пропал. Я все еще стихийница.

Указательным пальцем правой руки коснулась огненного камня, подарка сестры. На ногте заплясал огонек. Я всмотрелась в пламя. Оно не было ярко-красным. От него не исходила безудержная ярость. Огонек, все такой же желтенький, грел. Он весело потрескивал, радуясь свободе.

Нельзя отказываться от прошлого. Нельзя отказываться от крови. Фарита и Фарах — мои родные брат и сестра. Отрекаясь от Латифы, я отрекусь от них.

Огонек заволновался.

Улыбка растянула губы.

Фарита догадывалась о моей двустихийности. Она подарила камень с надеждой, что однажды я приму и вторую стихию, которой обладала сестренка. Сестренка, которая всегда меня защищала. Даже когда этого, по сути, и не требовалось. Как яростно Фарита набросилась на Иналину, когда та впервые оказалась в нашем доме. В первый и в последний раз. Сестра несла тогда откровенный бред, но только потому, что нападение — лучшая защита.

Размышления прервал судороги ящера. Шас закашлял и выплюнул на лужайку новый сгусток. На этот раз я была готова. Ощутила огненную энергию и, почувствовав ее отклик, переместила ее в камень. Сгусток потух и затвердел, лишившись тепла.

— Это ведь из-за меня, — полувопросительно обратилась я к Шасу.

Ящер задумался, прислушиваясь к себе, а затем кивнул, подтверждая мои догадки.

— Это потому, что ты попробовал мою кровь, — задумчиво протянула я, скорее для себя, чем для него.

Мы вернулись в деревню только к вечеру. Там никто не приставал с расспросами. Только облегченно вздохнули, когда мы прилетели обратно. Видимо, туго им без порталов и перевозчиков.

Глава 27 Соперница

Мы с Шасом утром груженые полетели в замок. Да и деньги забрать надо. После камнепада и разговора с родным отцом как-то не до них было. Прилетев, мы спокойно разгрузились. Правда, Драфт ошивался рядом и следил за нами. Ящер чихнул в сторону заместителя. Маг подошел и лично заплатил за прошлую и сегодняшнюю партии.

Получив мешочек с монетами, я огляделась. Особенно внимательно рассмотрела стройку. Главного архитектора нигде не было видно.

— Не ищи его, — со злорадством проговорил Драфт, повернувшись спиной. — Вчера он изрядно набрался, словно портовый грузчик. А еще член экзаменационной комиссии называется, — и удалился.

Разговаривать с человеком с похмелья — плохая идея. Пришлось идти к лекарю, которого возила в деревню. Он жил на площади, так что идти пришлось не меньше получаса. Тот, завидев меня, сразу бросился к сумке с зельями и инструментами.

— Не стоит, — остановила я его. — Мне нужно что-нибудь от похмелья. Хорошее. И чтобы быстро подействовало.