Корона Весны (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 105

— Эзра… — повторила Веста эхом. — Это было трудно. И невыносимо больно. Оставить тебя, пусть даже на несколько месяцев. Меня искали, и следовало вернуться во Дворец. Позже мы с твоим отцом планировали инсценировать нашу смерть. Но требовалось время….

Мари не смела смотреть на мать, но почувствовала, как изменился её голос и поняла, что та едва сдерживает слезы. Однако продолжила сидеть, насупившись. Испугалась, что сама расплачется, если встретится с Вестой взглядом.

… отец — Король Цвет — принял меня, хотя и не простил. Запер в покоях на три недели, отобрал осколок. Небо! Я даже не знала об осаде города. Ни о морозе, ни о пожарах. Пока не стало слишком поздно… Понимаю, что это не оправдание. И поверь, я сама себе лучший палач. За шестнадцать лет не было дня, чтобы я не проклинала собственную беспечность. Можно приводить сколько угодно аргументов, но факт остается фактом: я допустила беду и не снимаю с себя ответственности.

— А Король Цвет? — быстро спросила Мари. — Почему он стерпел позор? Ведь многие знали о побеге и поисках, не поверили в версию о твоей болезни.

Девушку мало волновал Весенний дед. Безобидным вопросом она попыталась перевести разговор в иной русло. Слишком непростыми оказались последние объяснения. Больно царапнули обиженную душу, но прощать и "мириться" было рано. Умирающая Веста — одно дело, а выжившая — другое. Вот только лицо матери вдруг дернулось, да и отец вздохнул взволнованно.

— Мы ведь обещали быть честными с ней, верно? — Веста печально посмотрела на мужа.

По спине Мари прошел холодок, когда Инэй плотно сжал губы, не одобряя очередную откровенность супруги.

О, небо! Что эти двое ещё натворили?

— Я всё объясню, хотя истина и не красит меня, — заговорила Веста, стараясь за легкой надменностью скрыть нервозность. — Ты полтора года наблюдала, как мы притворяемся, играем на публику. Я не хочу этого делать перед тобой, милая, — Королева быстро заморгала, прогоняя упорные слезинки. — Отец был тяжело болен. Об этом знали трое: сам Король, личный лекарь и я. Его Величество разыскивал меня по всей Левии ни ради того, чтобы вернуть домой блудную дочь. Я одна могла помочь ему. Не вылечить, нет. Это было невозможно. Продлить жизнь на несколько лет.

— Хочешь сказать, ты не стала ему помогать? — догадалась Мари.

— Стала. По-началу. Но постепенно я уменьшала эту помощь. Благодаря мне Цвет Флорана мог выторговать у смерти ещё лет семь, но я позволила взять лишь два года. Я решила судьбу отца. Это была расплата за то, что он годами травил мою мать любовным зельем и убил в конце концов.

Неизвестно, какой реакции ждали от Мари родители. Но точно не спокойствия.

— Тебя это не шокирует? — осторожно осведомился Инэй, не зная, что и думать.

— Нет, — покачала головой дочь, ни капли не покривив душой. Она посчитала действия Весты оправданными. Та же не убивала Короля, а он и так прожил больше отведенного небом. — Я всё понимаю. Сама напала на Рофуса, узнав, что из-за него Вирту потеряла глаз. А ведь тогда я считала Сильвану отцом. Та-а-ак, — протянула девушка заметив родительские недоуменные взгляды, — значит, Грэм не рассказывал эту увлекательную историю. Дело было в Орэне полтора года назад. Кстати, Рофус меня боится. Во Дворце шарахался как от прокаженной. Я ведь знаю его тайну: это из-за проклятия Вирту он лишился погодного дара. Кроме того… — Мари виновато посмотрела на Инэя, — он до сих пор считает меня дочерью гадалки, а, следовательно, и своей собственной.

— Очаровательно, — протянул Король небрежно, но девушка почувствовала, что он недоволен новостью. И чтобы не усугублять непростую ситуацию вновь переключилась на мать, вопросы к которой не успели иссякнуть.

— Почему ты сожгла письмо Фина? Это ведь был шанс победить Эллу!

Вопрос произвел на Королеву поистине целебное действие. Она выпрямилась, расправила плечи, будто на троне сидела.

— Вот именно: шанс, а не гарантия, — голос Весты стал очень жестким, у дочери мурашки по спине пробежали. Наверное, так Её Величество говорила с фальшивой родственницей и другими неприятелями.

— Но…

— Мари, я тогда только узнала, кто ты. Инэй не сразу мне сказал…

— Не потому что хотел скрыть, — поспешил объяснить Король, заметив изумление дочери. — Элла следила за каждым шагом Весты, и мы виделись не часто. А такую новость, как ты понимаешь, не сообщают через осколок. Я пытался организовать личную встречу.

— Нагнал тумана, напугав меня до судорог! — Королева толкнула мужа в бок.

— Нужно же было привлечь твоё внимание. Ты тогда злилась на меня.

— Долгая история, — Веста сделала большие глаза дочери. — Поверь, твой отец далеко не всегда подарок. Хотя и я не лучше. Еще вопрос, кто из нас упрямее, — тонкие губы, почти такие же, как у Мари, расплылись в теплой улыбке, но только на мгновение, а потом лицо снова стало сурово-печальным. — Я ведь и твоё выпускное испытание пропустила, потому что демонстративно избегала Инэя. Каждый год приезжала, а тут… В общем, когда ты связалась со мной через осколок, — изумрудные глаза наполнились дымкой, став пронзительно несчастными, — я не успела прийти в себя. Но одно осознавала ясно: письмо Фина не гарантировало победу, а, воспользовавшись им, под главный удар я подставила бы тебя. Элла и её негодяй-сообщник поняли бы, что послание с приказом об убийстве попало мне в руки не случайно, и отыгрались бы, а я не могла этого допустить.

— Но ведь на кону была судьба целого Дворца! Семьи Тиссы и других!

— На кону стояла твоя жизнь, — отрезала Веста. — Всё остальное второстепенно.

— Это не очень по Королевски, — заметила Мари, не согласная становиться причиной несчастья сотен стихийников.

— Возможно, — не стала спорить Её Величество, не отводя заблестевших глаз. — Но для меня на первом месте всегда будет твоя безопасность. Я снова пожертвую всем и всеми, если придется, нравится тебе это или нет.

— Не нравится, — буркнула Мари, понимая, что продолжать настаивать на своем сейчас бессмысленно: у Весты своя правда. — А кулон? Грэм говорил, его нашли перед испытаниями яу.

— Верно, — закивал Король поспешно, радуясь, что нападки на жену прекратились. — Роксэль обнаружила его на окраине посёлка. С порванной цепочкой. Она прекрасно знала, кому принадлежал подснежник, и связалась со мной. Вернее, с Грэмом. Но говорила загадками, настаивала на встрече. Я избегал общения с ней, а Роксэль хотела выторговать себе кое-какие дополнительные преимущества. У этой женщины всегда игры на уме, а заодно и козыри в рукавах. Поэтому не удивляйся, если теперь она постарается подружиться с тобой. Но не доверяй. Роксэль действует лишь во благо Яна и себя.

Мари с горечью покачала головой.

— Ян не обрадуется, когда узнает правду о Норлок, он её не выносит, — проговорила стихийница, не подумав. И примолкла, вновь испытав неловкость. Ведь не факт, что парень относится к Роксэль хуже, чем сама Мари прежде воспринимала Инэя и Весту. Прежде? Ох, а ведь она и сейчас не понимает, какие у них троих отношения.

Король будто прочитал мысли дочери и заговорил о будущем, приложив максимум усилий, чтобы в голосе не прозвучали безапелляционные нотки.

— Нам нужно решить, что делать дальше. Ты не можешь вернуться в приют, но и высоко подниматься сразу нельзя — это подозрительно, а, значит, опасно…

Мари почувствовала, как запылали щеки. Стало быть, Зимний Дворец?! Король явно не рассматривает иные варианты. Получается, он сам будет решать судьбу вновь обретенной дочери, не спрашивая её мнения?!

… Но прежде, — продолжал Инэй, не подозревая, какая буря бушует в душе девушки, — следует разобраться с другой проблемой, имя которой — Эльмар Герт.

Жар схлынул вниз, тело сделалось ледяным, как после прогулки в пургу от Замка до Академии без верхней одежды. Глаза защипало от невыплаканных слез. Но не обиды, а, скорее, гнева. Вспомнилось лицо Короля, когда он узнал, что юная подданная подписала свадебный договор. Его гнев и разочарование.