Закатиглазка (СИ) - "Феликс Неизвестный" - Страница 37

37

Кобольд с недовольным видом слез с Зайца и проворчал через плечо:

— Ты у меня доиграешься, сокращу к такой-то матери, мне такие сотрудники не нужны.

Гном, нуклюже переставляя занемевшие, от долгого сидения ноги, подобрался к фундаменту.

— Давай руку! — Закатиглазка присела на фундамете и потянулась к Кобольду.

Он поднял над головой ручки и Принцесса, легко, как пушинку подняла его наверх, и перенесла на другую сторону, попутно ловко стащила верёвку с запястья Гнома, и обрела провиантный мешок.

— Нет! — заверещал Кобольд — Отдай! Это моё!

Но Принцесса не обращала никакого внимания на беснующегося у подножья Гнома. Она быстренько уничтожила всё съестное, что нашла в мешке, потом вывернула его наизнанку, проверяя нет ли там потайных карманов, и один, действительно нашёлся, там была фляга с водой.

— Воду-то, хоть, отдай! — взмолился Кобольд.

Бесполезно. Принцесса опорожнила флягу одним глотком, и бросила её гному, вслед за флягой был выброшен и мешок. Затем она перетащила обессилевщего Зайца, и сбросила его Кобольду под ноги.

— Смотри, что Из-за тебя случилось, слюнявый подонок! — Кобольд тряс перед мордой Зайца пустым мешком и флягой — А я тебя, ещё, баловал! Вот и разбаловался ты! Но ничего, я тебя приструню!.

— Прекращайте спорить, — попросила Принцесса — нужно идти, или вы хотите погибнуть тут от жажды?

— А тебе-то обезвоживание, теперь, не грозит, — огрызнулся гном.

— Ага, у меня запасик сделан, — кивнула Принцесса и погладила себя по животу.

Кобольд принялся поднимтать Зайца, сопровождая это дело пинками и зуботычинами. Наконец, измучаное животное встало на четыре лапы и Кобольд, кряхтя и ругаясь взобрался ему на спину.

— За мной! — вскомандовал он Закатиглазке и, задав Зайцу шенкелей, тронулся с места.

И, вновь, поплыл мимо путников унылый безжизненный пейзаж, разбавляемый встречающимися руинами строений древних зодчих, иногда это были огрызки, когда-то непреступных стен, иногда, засыпанные песком и камнями, глубоководные резервуары, им встретился, даже, целый монумент, сброшенный с постамента, он беспомощно лежал на боку, уже наполовину рассыпавшийся, жалобно тараща, лишённые зрачков, глаза, а ветры совершенно источили черты лица изваяния, сделав его идеально гладким и неузнаваемым.

— Что-то скучно едем, — Кобольд облизнул пересохщие губы — хоть бы радио послушать, что бы время быстрее шло.

— Может вам, ещё, центральное телевидение подать? — Принцесса задрав подол перскочила через груду кирпичей.

— Не надо, — отказался Кобольд — там всё одно и то же показывают, о том как нам сейчас хорошо, а завтра сделается ещё лучше, нудотина. А, вот, бы музычку какую весёлую послушать, это в самый раз.

— Боюсь, здесь, и сигнала-то нет, — предположила Принцесса.

— Пожалуй, — согласился гном, и вдруг радостно подпрыгнул — Косой, а — ну ка, спой нам что-нибудь задорное!

— Я не смогу, — жалобно простонал оседланный Заяц — в горле совсем пересохло.

— Не понял? — изумился Кобольд — Отказываешь в требовании вышестоящего руководителя, так что — ли?

Заяц натужно прокашлялся и затянул:

На поляне траву, Зайцы в полночь косили!

— Молодец! — подпрыгивая в такт песне, похвалил Зайца гном — Вот это мы культурно едем. Ты, главное, пой погромче, тренеруйся, — он погладил Зайца по голове — когда я буду на тебе по городу ездить все должны слышать, что у какого-то мудака музыка на всю орёт, а значит большая шишка!

И Заяц орал, что есть мочи, прорезая горячий воздух, фальшивым мотивом

Зайчишка, зайка беленький, Под ёлочкой скакал!

Но нестерпимая дневная жара была не самым страшным испытанием в драконьих владениях, гораздо страшнее был, приходящий ей на смену, ночной холод, когда суховей сменялся ледяным ветром, пронизывающим до самых костей, а под утро, даже у Зайца на подбородке замерзали слюни. Потому как только, огромный солнечный диск наполовину спрятался за западным горизонтом, путешественники начали искать овраг поглубже, что бы, хоть как-то минимизировать ночной холод.

Как на зло попадались, только, мелкие ямки, а траншея, показавшаяся сначала пригодной для ночёвки, оказалась наполнена камнями, кирпичами и другим строительным мусаром.

— Смотрите, смотрите! — пропищал Заяц — Дым!

Действительно, шагах в двухстах, впереди, в небо поднималась тоненькая струйка сизого дыма, ярко выделявщегося в сумеречном небе.

— Дыма без огня не бывает, — Кобольд подул на озябшие руки, потом пришпорил Зайца и с криком — пошёл, залётный! — поскакал по ухабам, стремясь поскорее добраться до источника дыма.

— Ты бы так не спешил, — попыталась остановить гнома Принцесса — мы же не знаем кто там, вдруг это какие-то бандиты, или хуже того — милиция.

Но Кобольд не слушал Принцессу, а только сильнее пришпоривал Зайца, и тот летел со всех ног, Зайцу было абсолютно безразлично кто там у огня, главное было, что там его наконец расседлают, и можно будет забыться сном.

Солнце блеснуло последним алым лучом и скрылось, когда Заяц, потратив остаток сил, выбрался из очередного кратера, и они оказались на вытоптанной площадке, посреди которой, трепетал огонёк, но не просто так, а в старой — престарой печи — буржуйке, покрытой ржавчиной и сажей, из трубы печи валил тот самый дым, который и привёл их, а на печи стоял, закипая, чайник.

— Пррр!!! — осадил Кобольд своего скакуна, затем Заяц лёг на живот, что бы гному было не высоко спешиваться. Кобольд слез, щёлкнул Зайца по носу, и не теряя времени направился к печи.

Внезапно, гном заметил, что слева от печи, в низком деревянном кресле, сидит человек, заслонка печи была открыта, выупаская свет пламени, и кобольд хорошо разглядел незнакомца, у того было лицо бледно — воскового цвета, недельная щитина и задумчивый, обращённый в пустоту, взгляд. Ветер трепал длинные, нечёсанные кудри незнакомца, на затылке заткнутые под длинный шарф, трижды обмотанный вокруг худой шеи, и ниспадавший на острые торчащие колени, накрытые ветхим, дырявым как решето, пледом.

— Должно быть его печка, — подумал Кобольд, на секундочку притормозив, и понимая, что просто так подходить невежливо, сказал:

— Я — начальник! — и принялся растирать у, открытого окошка печи, озябщие руки.

На земле стояли две эмалированных кружки, обе с отбитым ушком. Кобольд взял одну из кружек, снял с печи чайник и стал наливать себе кипяток, а дабы оставаться в рамках приличия, опять сказал бессловестному хозяину:

— Я, начальник, мне всё можно.

Крутой кипяток мгновенно раскалил кружку и Кобольд, обжегшись, выпустил её из рук и иссохшая земля сразу впитала воду. Гном психанул и зашвырнул чайник в темноту.

— Чего же это вы чайниками бросаетесь? — к печи вышла Закатиглазка, она наблюдала за тем как примут Кобольда, и поняв, что опасности нет, появилась сама — Могли бы и чайку попить, а, теперь, где мы в потьмах чайник искать будем?

— Найдём, — сказал Кобольд и пнул носком растянувшегося у печи Зайца — Косой, иди чайник ищи.

Заяц, от усталости, мгновенно впавший в сонное забытье, одбрыкнулся и, было, перевернулся на другой бок, но Кобольд прошипел лишь одно слово:

— Сокращу.

Заяц, как ужаленный, подскочил и бросился в темноту на поиски чайника.

— А это кто? — Принцесса вздрогнула, заметив сидящего в кресле человека.

— Местный, наверное, — предположил Кобольд — я ему, уже, сказал, что я начальник, так что можешь делать что хочешь.

— Надо, хотя бы, с ним поздороваться, — Принцесса подошла к незнакомцу и, сделав лёгкий реверанс, представилась — я - Принцесса Закатиглазка, а, эти двое — Заяц и Кобольд.

— Какой, ещё, Кобольд? — возмутился, всё ещё греющий руки у огня гном — Я, для него, в первую очередь, господин начальник.