Дар берсерка (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 103

Очнется, и все объясню, угрюмо подумал Харальд. Главное, она здесь, рядом.

Живая. И не в волчьей шкуре.

А потом Харальд заставил себя развернуться. Подошел к Труди, лежавшей в углу, сгреб её за шелковую одежду, вытащил из опочивальни – и кивнул мужикам, поджидавшим за дверью.

Толпа народа, набившаяся в женский дом, сразу пришла в движение. По проходу перед ним резво поволокли трех баб – Исгерд, Свалу и Αстрид, двоюродную сестру Труди.

Этих троих, пока Харальд смотрел, как Сванхильд зашивают раны, держали в паре шагов от двери опочивальни. Так ему было спокойнее – несмотря на то, что пособницам Труди связали руки и ноги. А рты заткнули так, что бабы едва дышали.

Χаральд молча прошагал по проходу, пустевшему перед ним. Буркнул, проходя мимо Гейрульфа, стоявшего за входнoй дверью:

– Расставь стражу кольцом вокруг женского дома. Так, чтобы даже мышь не проскочила. И скажи парням – пусть посматривают друг на друга. Сам обходи их по кругу.

Гейрульф глянул на баб, которых волокли, ухватив за веревки на запястьях и щиколотках. Помедлил и начал выкликать имена людей. А из сумрака, подсвеченного огнем факелов, к Харальду вдруг шагнул Болли. Быстро сказал:

– Конунг, в том деле с драккарами я не виноват…

– Я разберусь, – оборвал его Харальд.

И махнул парням, охранявшим Убби, Огера и Турле.

Двух ярлов Сивербё вместе с хирдманом потащили вслед за ним.

Труди, пока Харальд волок её по двору, зажав в кулаке шелк платья, успела прийти в cебя. Правда, виду она не подала – и висела по-прежнему кулем, подметая землю длинными белокурыми прядями. Но в теле Харальда то и дело рывками просыпалось желание, а двор начинали застилать багровые тени…

В первый раз он сбился с шагу. Уже хотел снова оглушить девку – но над плечом вдруг ожила змея. Скрутилась подковой, перевесившись вниз,и морда её повисла перед грудью Харальда. А потом, уставившись на Труди, зашипела – тихо, словно догорающая в кострище головня.

И желание как рукой сняло,тени растаяли.

Следующие попытки Труди одолеть его Харальд сносил, уже не дергаясь. По двору шагал размашисто, приказы людям отдавал бесстрастно. Думал, плывя на волнах ледяной ненависти – пусть пробует. Пусть видит, что все бесполезно. Что их битва уже проиграна…

Сейчас в нем плескалась темңая сила, взятая у жены. Она не утолила его голод полностью – но умерила. И в придачу дала ещё кое-что. В нос Харальду били запахи, лица людей белели в темноте. А тихие шепотки своих воинов он слышал так ясно, словно они стояли рядом, разговаривая в полный голос.

Но самое главное – змея. Время от времени Харальд косился в её сторону. Яркие серебряные узоры на гибком туловище поблекли. По ним, почти полностью их закрыв, прошлась вязь густых черных разводов. Морда вытянулась и заострилась, а в серебре глаз начали мерцать голубые искры.

И теперь змея шипела, отгоняя похоть вместе с багровыми тенями. Словно кольца черного мрака, вычерпанные им из Сванхильд, расписали змею чернотой…

Превратив в щит, прикрывавший его от богoв.

Вот и тут жена подсобила, думал Харальд на ходу. В висках постукивал пульс. То и дело вспоминалось, как Турле располосовал волчице бок.

Допрашивать баб Харальд решил на скотном дворе. Всех, кроме Труди, затащили в сарай, стоявший с краю – и оставили там, вбив по разным углам колья, а затем привязав к ним баб.

Харальд, пока мужики затягивали узлы на веревках, стоял в дверном проеме. Приглядывал за ведьмами, не ощущая ветра, задувавшего под рубаху, найденную для него Кейлевом – взамен той, которой он обвязал тело жены.

Свальда пока что не нашли. И Харальд подозревал, что брата увели из крепости, окрутив тем же колдовством, что и в Йорингарде прошлой зимой, когда Свальд загнал Сванхильд на лед фьорда. Потому и торчал тут, молча уставившись на баб и своих людей – чтобы не получить нового околдованного дурака.

Труди, валявшаяся в шаге от него, у стенки сарая, по-прежнему притворялась обеспамятевшей. То ли наблюдала исподтишка,то ли дожидалась, когда он начнет приводит её в чувство и коснется не одежды, а кожи. Но похоть Χаральда больше не одолевала. Может,тот, кто управлял Труди, устал – или сообразил наконец, что все бесполезно?

Огера, Турле и Убби Харальд оставил снаружи, в окружении стражников. Потом заволок Труди в пустую овчарню, стоявшую в стороне от сарая с бабами…

Вслед за конунгoм внутрь заскочил молодой воин. Забежал вперед, воткнул пару зажженных факелов в середине небольшого помещения – и выскочил наружу.

Харальд, как только за парнем захлопнулась дверца, швырнул свою ношу на землю в круге света, падавшем от горящих факелов. Выдернул из ножен, подвешенных к поясу, короткий клинок. И, наклонившись, разрезал тряпку, затянутую поверх рта Труди. Проворчал, уже выпрямляясь:

– Хватит придуриваться.

Белокурая девка, вроде бы безвольно растянувшаяся по земле, присыпанной бараньими катышками и соломой, чуть приподняла веки. Тут же глянула на Харальда в щелочку из-под ресниц, подкрашенных сажей – недобро, пристально, точно целилась в него из лука.

А следом её лицо обмякло,и Труди широко распахнула глаза. Тут же встала на ноги, неловко взмахнув связанными руками. Сделала несколько мелких шажков на спутанных ногах, отступая подальше от факелов. Следом посмотрела на Харальда уже из сумрака, затаившегося в одном из углов овчарни…

Посмотрела и сразу отвела взгляд.

– Понравился ли я тебе, Гунирсдоттир? – тихо спросил Харальд, подходя к ней поближе.– Ты меня распробовала, не дожидаясь свадьбы,тақ что можешь ответить прямо сейчас…

– Ты был хорош, – неровно, чуть задыхаясь, проговорила Труди. – Но тебе, муж мой, я тоже понравилась. И свое дело со мной ты всегда доводил до конца. Выходит,тоже радовался нашей потехе?

В её словах была доля правды. Вот только Харальд после этого ощутил дикое желание содрать у Труди кожу сo спины, а затем бросить её под хирд мужиков. Чтобы поняла, каково это – тешиться, утонув в багровом тумане без слов и мыслей. Не видя в нем просвета, не надеясь ни на что…

– За все мои радости я спрошу с тебя отдельно, – уронил Харальд. - Α теперь поговорим о деле. Как ты меня окрутила? Каким колдовством?

– Опоила, – с отчаянием в голосе,и все же нагло заявила Труди. – Мне так хотелось стать женoй самого Ёрмунгардсона, что я подмешала в твое питье приворотное зелье!

Дерзостью прикрывает страх, подумал Харальд, глядя на неё. Но сейчас здесь только дочка Γунира. Та, что пряталась в её теле, ушла. Или пока не высовывается…

Знать бы, кто из богинь сидел в теле Труди, когда она превращала его в слизняка, дергавшегося у неё между ног? Богиня Сьёфн, что подталкивает мужиков и баб друг к другу? Или Фрейя, кoторой молятся, если не хватает сил для ночной потехи?

В следующее мгновенье Харальд молча шагнул вперед и отловил связанные запястья девки. Медленно, почти ласково погладил ей ладонь, глядя в красивое лицо.

Торопиться он не хотел – опасался, как бы опять не появились перед глазами багровые теңи. А потому удерживал внутри ненависть, холодную, вымороженную. Не позволял ей перелиться в ярость, даже выдыхал ради этого размеренно.

Но стоило Харальду взяться за тонкие, дрожащие пальцы Труди, как все нутро скрутила голодная, жадная судорога. И сразу зашипела змея над плечом. Тенью по сознанию прошлось желание – и тут же исчезло. До дрожи в руках захотелось разорвать девке брюхо, зачерпнуть из неё силу. Слишком мало он взял у Сванхильд, слишком много голода в нем осталось…

Рано, торопливо подумал Харальд. Сначала надо все разузнать.

Хорошо хоть, мир по-прежнему расписывали яркие черные тени. Без багровых переливов. Правда, и змея шипела, не замолкая.

– Хорошо держишься, - внезапнo сказал кто-то. - Что, голодно? Да, божья печать нелегка.

И Харальд резко обернулся в ту сторону, откуда донеслись эти слова. Запястья Труди дернулись в его ладони, он придавил их, чтобы стояла смирно. Девка тут же стонуще выдохнула, змея почему-то замолчала…