Нам нельзя (СИ) - Анина Татьяна - Страница 18

— Голову не поднимай. А лучше вообще глаза закрой, — злилась Сонька, подталкивая плечом Савинова.

Она нажала кнопку звонка.

На пороге появилась удивлённая Маргарита Петровна в толстом махровом халате, что подчёркивал её худобу, и в тапочках.

Трэш стоял с закрытыми глазами. Это хорошо, потому что эта обдолбанная образина не выдержала бы вида тапочек похожих на розовых зайцев. Даже мне весело стало.

— Ребята, — Марго удивлённо нас рассматривала. — Что случилось? Проходите.

— Нет, — отрезала Сонька. — Маргарита Петровна мы пришли вам сказать, что очень вас ценим.

— Это не я рисовал гадость, — он старался. — Но мы найдём, кто это сделал.

— Маргарита Петровна, не уходите от нас, — попросила я. — Мы вас очень любим. Савинов не причастен, никто бы из нашего класса не посмел бы оскорбить вас.

— Да, — брякнул позади Шишков, хотя ему было велено молчать.

— Спасибо ребятки, — расчувствовалась Марго. — Проходите, я вас чаем угощу.

Трэш было дёрнулся вперёд, но мы с Лядиной быстро его вытолкали и, улыбаясь литрухе, начали прощаться.

Пиная парней с лестничной площадки, мы спустились этажом ниже. Где Трэша и Шишу пробило на дикий хохот.

— Нахрена, Кис, ты это придумала? — смеялся Трэш.

— Теперь сдашь экзамены без проблем, — сказала я и ответила на телефонный звонок.

Сонька стала читать лекцию, что парни имбецилы и полные ушлёпки, а я отошла в сторону.

— Катька, ты, где шляешься, такая погода? — ругался отчим.

— Егор, у меня велик украли, — жалобно простонала я.

— Ты где?

— В центре.

— Я приеду сейчас, заберу тебя, — ответил отчим.

Шишков сваливал. Вид у него был унылый после Сонькиного монолога. Он, похоже, вкурил, во что чуть не вляпался.

— Катюх, спасибо, — сказал он мне. — Реально спасла.

Он пошёл вниз, а мы так и остались стоять.

— Руки покажи, — приказала Лядина.

Трэш усмехнулся, но нарвался на мой требовательный взгляд. Это было его испытанием — доказать нам, что он не наркоман, а так, безмозглый идиот.

Он медлил, а потом снял кожаную куртку, кинул её на подоконник и стащил с себя толстовку.

Лядиной хоть бы хны, а меня в жар кинуло.

Раздетый по пояс Трэш был… Классным!

Не хватало мышечной массы, но то что было, играло крепкими мощными жгутами на руках и плечах. У него была широкоплечая фигура с узкими бёдрами и впалый живот с волосатой дорожкой. На предплечьях выступали вены. Никаких отметин от уколов не было.

— А теперь ноги показывай. Видала я вашего брата, когда санитаркой работала, — строго сказала Сонька.

— Кис, что засмущалась? — усмехнулся Трэш, расстёгивая свой ремень. — Привыкай, давай.

— Быстрее, мне домой надо, — рычала Лядина.

— Трусы снимать? — посмеивался Трэш.

— Не впечатлишь, — без капли сарказма рыкнула Сонька.

Савинов спустил штаны.

Полностью доверившись Лядиной, я отвернулась и медленно стала спускаться с лестницы.

— Кис, подожди! Эй, Лядь, а деньги за стриптиз?!

Сонька меня догнала, и мы вдвоём вышли на улицу.

Дождь со снегом прошёл. Было мокро, холодно и темно.

— Знаешь, Тугара. Если бы не ты, я б наплевала на всё. На этих лохов и на Марго. Ты реально кипиш умеешь поднимать. За тобой приедут?

— Да, сейчас отчим прикатит. Бывай! Спасибо за помощь!

Сонька минуту меня изучала, а потом кивнула и быстро направилась за угол дома. А я пошла, прогулочным шагом ближе к арке.

— Киса!!!

— Достал, — сквозь зубы прошипела я.

Прибавила шагу. А потом и вовсе побежала. А, как известно, от хищника не убежать и лучше не поворачиваться к нему спиной.

Трэш догнал меня в арке и с силой откинул к кирпичной кладке. В этом месте было темно, свет фонарей не доставал. После непогоды, на улице не было ни души, и я ощутила всем телом колючий холод. И въедливый страх.

Страх хищники тоже чувствуют.

Лицо Трэша с ядовитой насмешкой. Взгляд в полутьме отражал своим стеклом тусклые отблески дальних фонарей и был колючим.

Парень навалился на меня, потом чуть отпрянул и опять навалился. Он делал поступательные движения, обтираясь об меня. Заставлял дрожать от страха.

— Ты вся мокрая, Кис. Пойдём ко мне, раздену, высушу.

Я не отвечала. Ни в коем случае нельзя было отвечать. Сейчас приедет Егор, и весь этот страшный вечер закончится.

— Ты моя, Катька. Моя крашиха, — зверем шипел Трэш. — Никому не отдам. И пошёл я в притон только потому, что ты не ответила! Потому что Котов позвонил мне и сказал, что сегодня ты будешь с ним! Всё! Это был конец моей жизни, такой боли я не испытывал ни когда. Только от одной мысли, что ты меня игнорируешь и бежишь к нему…

— Кому поверил?! — мне стало обидно, что он так обо мне думает. — Я даже не собиралась туда ехать!

— Моя девочка, — он попытался поцеловать меня в шею, но я брыкалась.

— Нарик, — огрызнулась я.

— Ни о какой наркоте я не слышал. Но допускаю, что Арбузов меня не просто так привёл, и всё бы кончилось совсем плохо. У меня никого нет кроме тебя! Никто меня не спасал, никто не заботился!

Он неожиданно перестал напирать и постарался отдышаться. Нюхал мою шею и всё-таки поцеловал.

Я вытянулась и замерла, затаив дыхание. А парень поднял голову и, посмотрев в мои глаза, тихо добавил:

— Ты мой ангел. И я тебя буду охранять и беречь. Навсегда.

Трэш накренился за поцелуем. Я завертела головой, не отдавалась. Его жёсткие пальцы ухватили меня за подбородок, зафиксировав голову.

— Ты не протрезвел. Трэш, не делай мне больно! Хватит руки, она опухла.

Он остановился, рассматривая моё лицо. Потом выловил мою правую руку и неожиданно стал зацеловывать вспухшее запястье.

Губы скользили по моей коже с невероятной нежностью.

Меня всю воспламенило неведомое возбуждение. От его жарких поцелуев, ноги подкашивались, и воздуха не хватало.

— Ты меня в пах ударила, поцелуешь? — нагло глянул свысока.

— Трэш… Вот нафига ты такой? — с горькой обидой спросила я.

— Всё, пошли ко мне, — он волоком меня потащил за собой. Я сопротивлялась, хотела вскрикнуть, а он опять прибил к стене. Закрыл мне рот своим.

Я стиснула зубы, губы сомкнула с силой. Не пуская его язык в себя. Почувствовала, как его руки забрались под мокрую куртку и кофту. Голый живот обожгло холодом. Пальцы уже хозяйничали в моём лифчике, и это при том, что Трэш пытался меня поцеловать.

Не знаю, как я смогла его от себя оторвать.

— Никита, не насилуй меня, — заплакала я от страшного испуга, что он не в состоянии остановиться.

— Киса, я тебя люблю. Я тебя ж все равно своей сделаю, чего ждать? Когда ты, дура, по глупости загремишь под какого-нибудь мажора?

— А что после мажоров, я уже буду вторым сортом?

— После мажоров, я сяду за мокруху. Убью любого кто тебя тронет!

— Никита, остановись, — хотела сказать строго, но голос сорвался. — Сейчас отчим приедет.

Он резко вытащил нож. Нажал на кнопку.

Я вздрогнула, когда вылетело лезвие.

Одержимый.

Пришлёпнутый невсебяшка!!! И всё началось с дёрганья за косички, а чем закончится страшно представить. Он шёл к своей цели семимильными шагами с маниакальным настроем.

— Это тот, которого ты боишься? Он к тебе приставал? — Савинов зло прищурился.

— Нет, он нормальный, — тело колотило, ноги дрожали.

— Киска, какая же ты красивая, — он провёл рукой по моему лицу, смотрел пристально на губы, — ты моя.

А у меня зубы стучали, и губы дрожали. Я с ужасом смотрела на лезвие ножа.

Машина проехала мимо арки. Потом притормозила и дала задний ход.

Воспользовавшись замешательством Трэша, я кинулась бежать навстречу отчиму, который выскочил из машины.

— Папа!!! — во всё горло закричала я, понимая, что таким словом утешу Савинова и остановлю Егора от радикальных действий.

Я с разбега налетела на отчима, и запрыгнула на него с ногами.

— Ты в порядке?! — испугался за меня Егор, прижимая к себе.