Я хочу вас, босс (СИ) - Арбатов Сергей - Страница 27

— Все будет хорошо, — я поняла, что моргаю, прогоняя слезы из уголков глаз, и в целом не знаю, что сказать.

Чистяков неожиданно быстро вернулся, схватил меня за руку и потянул за собой:

— Мама пришла в себя, зовет нас, — прохрипел он и, не обращая внимания на Арсения, почти побежал со мной в палату интенсивной терапии.

Я не любила больницы, может быть, потому что часто видела на койке отца. Полина Сергеевна на белых простынях выглядела маленьким ангелом, запутавшимся в проводах и трубочках. Даже здесь ее лучистое круглое лицо сияло добром и счастьем. Эта женщина внушала огромное уважение. С трудом открыв глаза, она подняла руку, слабо пошевелив пальцами и подзывая нас.

— Я хочу, чтобы вы расписались, — прошептала иссохшими губами. — Это мое последнее желание, сынок. Хотя бы умру спокойно, — по тонким морщинам на лице заскользили слезы.

— Не говори ерунду! — оборвал ее Паша. — Ты выздоровеешь и все тут. Куда собралась? Рано пока, — он попытался улыбнуться и сжал ее маленькую руку.

— Надя, ты сделаешь то, что я прошу? — перевела она на меня затуманенный взгляд.

Пол ушел у меня из-под ног. Растерянно взглянула на “жениха”, понимая, что наша правда о настоящем положении дел умирающей маме уже не нужна.

— Сделает, — отмахнулся он, спасая от объяснения. — Ты главное, держись, пожалуйста, ладно?

— Козел ты маленький, — выдохнула она с трудом. — Внуков я так и не увижу.

— Увидите, — откуда у меня взялась решимость, не знаю. — Я жду ребенка, и вы просто не имеете права валяться тут и пугать нас. Бороться надо. А кто мне будет помогать с сыном? — развела я руками, даже пол упомянув, хотя сама не знала, кого ношу под сердцем.

Паша с шокированным видом развернулся ко мне, а его мама вдруг заулыбалась так счастливо, как будто ей пообещали выздоровление.

— Значит, умру спокойно, — и закрыла глаза.

— Мама! — воскликнул он, подбегая и падая на ее грудь.

— Сукин ты сын, — оживилась умирающая. — Невеста в положении, а ты тянешь, ну где твоя совесть, а? Кого я родила на свою голову? Завтра же бегом в загс. Свадьбу потом сыграете. Чтобы принес мне бумагу, в гроб положу под подушку.

Спустя пятнадцать минут я выскользнула из палаты, оставив их одних, и побрела искать Кораблева.

Он бегал по коридору как раненый зверь, не зная, что происходит. Увидев меня, схватил за руки.

— Ну что там, черт возьми! Как она?! Мне можно войти?

— В сознании, — успела выговорить я, услышав, как Чистяков зовет друга.

Господи, что я творю, мелькнуло в голове. Какая-то абсолютная каша и ужас. Ведь завтра встречаюсь с мамой Кораблева, чтобы обсудить свадебные приготовления. Как мы из этой ловушки выпутаемся?

Минут через десять они вышли и направились в мою сторону с такими лицами, что мне тут же поплохело. Неужели все?

— Паша останется в больнице, — сообщил Кораблев. — Что касается росписи, это пустая формальность, ты же не против? Распишитесь и сразу подадите заявление на ускоренный развод.

Чистяков молчал. Он вообще как будто в рот воды набрал, говорил так мало, что я его не узнавала. Болезнь матери пришибла его. Выбила из колеи.

— А как быть с нашим заявление? — задала я мучительный вопрос. — Мы же подали его буквально недавно?

— Придется отозвать, — хмуро ответил Арсений. — Я во всем виноват. И могу лишь просить у вас обоих прощения. Не думал, что все так запутается.

Судьба схватила за волосы и окунула в свое мутное нутро, неся куда-то в бурном потоке событий. Я чувствовала, что впереди пропасть, и схлыну в эту бездну без всякой надежды на спасение.

— Вы идите, — выдавил в конце-концов Паша. — Нужно выспаться и отдохнуть, я останусь дежурить в больнице.

— Завтра прикрою тебя, — Кораблев пожал ему руку и вдруг обнял, прижимая к себе, что я опять чуть не расплакалась.

Когда мы доехали до моей квартиры, умоляюще взглянула на северного воина.

— Устала, хочу сегодня выспаться.

— Хорошо, — расстроенно кивнул он, проведя по моему лицу рукой. — Ты как-то изменилась, Надя. Отдалилась от меня.

— Просто устала и запуталась, — отвернувшись от него, сказала я. — Твоя мама приедет завтра с проспектами и обсуждениеми. Как быть?

— Поговорю с ней, отложим пока, — пообещал Кораблев и потянулся поцеловать, но почему-то остановился. — Мне кажется, я тебя чем-то обидел. Всей этой ситуаций с враньем и путаницей. Ты злишься и перестала доверять.

— Я жду ребенка, — сказала тихо, но так, чтобы услышал.

— Почему до сих пор молчала!? — Кораблев прижался ко мне с такой силой, что чуть не сломал ребра. — Люблю тебя, солнце!

— Хотела удостовериться, что не ошиблась, срок слишком маленький, — пояснила я.

— Обожаю тебя, — он поцеловал мои глаза и впился в губы. — Не знал, что все так быстро произойдет. Я про ребенка.

— Со свадьбой нужно поторопиться, — слабо улыбнулась я. — А то придется обнимать бегемотиху.

— Пустяки, — засмеялся Арсений. — Я буду любить тебя в любых объемах.

— Беру с тебя слово, — моя улыбка была вымученной.

Утром мы приехали в больницу и, забрав оттуда помятого и сонного Чистякова, отправились в загс. Уж какими путями они форсировали процедуру, не поняла, но через 3 часа тасканий по каким-то кабинетам и запихиваний взяток разным дамам, Паша усадил меня за стол, где мы заполнили формуляры, заявления, анкету и вылезли из комнаты со свидетельством о браке.

— Деньги творят чудеса, — взъерошил он волосы. — Значит, ждешь ребенка?

— Да, — вздохнула я и испытующе посмотрела на него.

— Быстро Кораблик его заделал, — удивился Паша. — Значит врала с постом?

Я покраснела и опустила глаза.

— Возможно это было “до”, — попыталась оправдаться, но он не поверил и взглянул на свидетельство.

— Какой идиотизм, — покачал головой черт и вдруг засмеялся. — Ты ждешь ребенка от Арсения, а я на тебе женился.

8.4

Ситуация была странной, грустной и запутанной, но я тоже стала смеяться. Когда он улыбался без попытки зацепить, сердце замирало. Никогда еще мужчина не казался мне таким притягательным и завораживающим. Что-то в нем хватало не просто за сердце, а за все внутренности одновременно. Вибрировала каждая клетка.

Улыбнулся, и желание накрыло так, что ноги задрожали. Кораблев подобных эмоций не вызывал. Он был мягким светом в темноте. Предсказуемым. Я уже знала, какой будет наша свадьба, где мы будем жить, как будем общаться с его и моими родителями, что он думает и как чувствует. Встречаемся неделю, и будто сто лет вместе, а впереди повторяющиеся дни чего-то серого.

С Пашей всегда было тяжело, каждую минуту я думала о том, что хочу убить и закопать его в лесу. И вообще бабник не вызывал никакого доверия, но как-то смог расположиться в сердце. И как туда пролез, непонятно. Вел себя словно озабоченная скотина. Чем больше я задумывалась над этим, тем больше понимала, что ответа не получу. Просто прислушивалась к боли в сердце. Сердце болело. Впервые в жизни. Может быть потому, что раньше все мои романы были глубокими симпатиями, которые принимались за любовь.

Симпатия и то, что было сейчас — это пропасть. А сейчас была боль. Как может человек смеяться, а тебе становится так хорошо от того, что больно в груди. Он не приставал, не лез обниматься, просто стоял и улыбался, рассуждая о росписи.

— Я знаю, почему Кораблик упомянул мое имя, когда тебя выгораживал, — прервал Чистяков мои мысленные копания. — Козел меня любит, — это был сказано с таким тщеславным видом, что я опять рассмеялась. — И думает обо мне постоянно.

— Круглыми сутками, — поперхнулась от смеха. — Даже меня одолжил в жены.

— Кроме матери и Арсения у меня нет родных, — пояснил Паша. — Одолжил, потому что доверяет, — сказал он с особенной интонацией, чтобы я поняла, у Надежды нет никаких надежд. Сколько бы свидетельств о браке между нами не плодилось, никогда он не переступит границу дружбы. И несмотря на его идиотское и сумбурное признание, что я ему тоже нравлюсь, никогда не станет уводить девушку у своего друга. Наверное, поэтому мне было больно. Даже не мысль о ребенке угнетала, а то, что мои чувства и их дружба несопоставимы. Кораблев это знал, а теперь знала и я.