Хищное творчество: этические отношения искусства к действительности - Диденко Борис - Страница 36

В этом многие литераторы подобны политикам с их предвыборными программами. Если читать эти списки благих пожеланий и страшные проклятия в адрес мерзавцев, то чисто логически невозможно усомниться, что писал всё это очень хороший человек, имеющий самые добрые намерения. «Друг народа», и не иначе. Лишь увидев мельком умильную рожицу или бесстыжую харю «автора» можно понять что к чему. Да и то не всегда, многие политики-суггесторы имеют весьма «приличный» вид. Но как легко суггесторы переходят в противоположный (более выгодный) идеологический лагерь! «Вначале было Слово» — это их любимое присловье, но у них всегда лишь «слова, слова, слова», перемежающие неблаговидные деяния.

Бывший «сладкоголосый песнопевец колхозного строя» Ю.Черниченко теперь с такой же обильной зеленоватой пеной у рта, часто буквально впадая в бешенство, зычно голосит о необходимости введения в России фермерства. Некогда значившийся главным редактором журнала «Коммунист» — Е.Гайдар ныне — самый отъявленный буржуинский прихвостень. Кстати, какое имеют право, помимо беспардонной гордыни, он и его отец — Голиковы — использовать чужой псевдоним в качестве фамилии? Если Егор и заслужил что-то дедовское, то только свою народную кличку Плохиш. Чисто логически сейчас напрашивается и пересмотр творчества Аркадия Гайдара, уж очень вся его «Тимуриада», в свете гнусного поведения внука, становится похожей на тенденциозную фальшь. Но ведь она воспитывала два поколения советских людей!

В словаре В.Даля «голикъ» — это веник с обитыми листьями, вытертый и оголённый от употребления. «У него совесть в голике», «Расшумелся, как голик под порогом». «Обитый голик — в печку». Ну всё — к месту. «Подлецу — всё к лицу».

Так что по содержанию текстов, в том числе и стихов, не всегда легко вычленить хищных литераторов. Но всё же сделать это можно. Хищных гоминид привлекает форма, в то время как нехищных людей интересует смысл, суть вопроса, истина. Хищные авторы не могут подняться выше формы. После прочтения подобных текстов, самых даже «глубокомысленных», остаётся какая-то пустота, как будто и не читал ничего. В очень редких случаях, когда хищные авторы всё же нарываются на светлую идею (чаще заимствуют чужую), то текст становится практически «нехищным». Не в этом ли и состоит «феномен Аркадия Гайдара»? Идея сжигает или отстраняет автора, и остаётся жить самостоятельно. Примерно с таким же «успехом» бандиты и воры ставят «миру» церкви.

Скорее всего, именно эта эксплуатация светлых идей гуманизма и справедливости спасла творчество того же А.Гайдара, как и многих других авторов советского периода. Таких, как Л.Кассиль, И.Эренбург и многих других. Алексей Толстой, как вспоминает в «Окаянных днях» И.Бунин, мечтал о том, чтобы «выколоть раскалённым добела шилом глаза Ленину и всем другим советским вождям». Но эта ненависть к большевикам нисколько не помешала ему затем слагать верноподданнические саги и оды: «Хождение по мукам», «Русский характер» и прочие «яркие образцы произведений социалистического реализма». В то же время по рукам в машинописных копиях ходили его порнографические вещицы «Возмездие» и «Фроська в бане».

Этот феномен позитива, несомого хищными гоминидами, проявляется чаще всего в более приземлённых формах. Это — знаменитый хищный тезис общественной пользы эгоизма каждого индивида. Некий владелец ресторана (пример из «Каббалы») с утра до вечера в мыслях, как ему лучше накормить людей, найти отборные продукты, создать нужную обстановку для отдыха. В общем, он живёт лишь заботами о посетителях своего заведения. Настоящий альтруист! Всё для блага народа! Но оказывается, что «Творец дал ему другое основное наслаждение, другую цель — копить деньги. Таким образом он неосознанно выполняет программу Творения».

Хочется спросить, и что таки произойдёт, если у этого «альтруиста» возникнет критическая ситуация выбора — польза людям или деньги? И что тогда перевесит? Куда полетят тогда все эти людишки с их заботами, в сравнении с «копилкой»?! Накормит радиоактивным мясом (зато дешёвым — уступили тонну за бесценок) «дорогих клиентов», как нечего делать! Или вдруг прорвётся у него чудовищное желание (а у хищных гоминид подобный «непроизвольный распад» в порядке вещей, это есть лишь дело случая и уголовной статистики) — всех уничтожить. Накормит тогда посетителей уже «отборным, чистейшим» стрихнином!

Так что литераторы — некогда «инженеры душ человеческих» и «доктора социальных наук» теперь стали являть собой анахронизм. Им следовало бы основательно подучиться, дабы быть в состоянии сообщить читателям что-либо мало-мальски важное и нужное. Вместо этого они занимаются не самообразованием, а самовозвеличиванием. «Поэзия выше нравственности» — белогорячечный перл одного советского диссидента-эмигранта, умершего от виски в расцвете «творческих» сил. Это — в дополнение к «благому пожеланию» видного зарубежного литератора прошлого: «Поэзия приобретает высшее достоинство, она в конце концов становится наставницей человечества».

Литературу саму по себе, как целостный культурный феномен, качественно ухудшают и окончательно обезображивают именно профессиональные писатели — в большинстве своём суггесторы, сделавшие своим ремеслом создание конъюнктурных, прибыльных текстов. То, что творится в российской литературе сейчас, иллюстрирует всё это с гротескной яркостью. Дошло до того, что книги пишут поточным методом. Один шпарит любовные сцены, другая поставляет эпизоды жестокости, третий варганит сюжет. Как правило, все эти авторы имеют весьма лоскутный, а не то и алкогольно-палимпсестный жизненный опыт. Поэтому в основном создаётся откровенная халтура, т.н. «туфта». Хотя, казалось бы, именно сейчас и здесь — в России — есть возможность создавать «вечное, доброе», нужное людям. Но…

Современную традиционную художественную литературу (именно современную — лавинообразно накопившуюся к концу XX века) можно уподобить необозримому скоплению кремниевых орудий древнего предка человека — чопперов, рубил, в то время как давно уже появились железные дороги, летают самолёты и космические ракеты.

Неким возможным выходом из этого «дурного бесконечного литературного тупика» представляется привлечение к писательству специалистов из других областей человеческой деятельности. Такие — с точки зрения литературного мастерства — дилетанты и графоманы создадут широкий естественный (идущий от своеобразия манеры речи) спектр стилей и их непритязательную непосредственность. Все потуги «литературничать» будут сразу бросаться в глаза, «выпрыгивать из текстов». Но главное то, что им есть о чём рассказать людям, часто — это очень важная и интересная информация. Мемуары — частный случай подобного писательства. Но воспоминания самих литераторов, различных деятелей искусства и равно политиков — всё это в большинстве своём разновидность сплетен, по типу выставленного напоказ домашнего (кулуарного, закулисного) мусора.

Смотреть в Суперкнигу…

Уровень читабельности книг не может являться критерием мастерства и значительности творчества авторов, если учитывать превалирование диффузного читателя, не способного в большинстве своём на критическое восприятие, больше предрасположенного к оценке книги не прочитав её, а использовав чужое «авторитетное» мнение о том, что есть мерзость в книге, а что — таинство. Здесь не имеется в виду какое-нибудь занимательное «криминальное чтиво» или прочие литературные игрушки, речь идёт о значимой, интеллектуально-духовной информации, подающейся в «текстовой» форме.

Самым расхожим и убедительным примером «глубинного понимания» текстов может явиться Библия, или «Суперкнига», как её окрестили в одном американском мультфильме — придурковатом фантастическом сериале по библейским сюжетам. Она без меры почитаема и считается даже продуктом сверхъестественного «издательства» («Священным Писанием»), и в то же время очень мало кем в должной мере объективно-критически прочитанная.

Любой здравомыслящий человек должен бы ужаснуться тому, что там понаписано, особенно — в Ветхом Завете. Но этого не происходит: вот уж действительно «смотреть в книгу, видеть… суперфигу». Ненависть ко всем «неизбранным» (акумам, гоям), программа к действиям по захвату «божьим народом» всех «земных царств» — «домов, которых он не строил, виноградников, которых не выращивал». Псалмы, распеваемые гоями-верующими, практически все заканчиваются мольбами об истреблении других народов (значит и их самих!). Псалом 149: «Совершать мщение над народами, наказание над племенами, заключать царей их в узы, и вельмож их в оковы железные». Или Псалом 136: «Дочь Вавилона! Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень!».