Последняя игра чернокнижника (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 65

Я и не заметила, что пропустила обед. Всё тренировалась.

— Май-йох! — приглушала в себе белое и наблюдала за изменением цвета дымка. Еще недостаточно, резерв должен не утихнуть, а выключиться — и тогда я попробую снова испытать черное заклинание перемещения. В прошлый раз не получилось. У меня испарина на лбу выступила от перенапряжения, но я не сдавалась: — Май-йох!

Иногда приходилось прилечь и вздремнуть, попытки изматывали. Чуть набравшись сил, я вновь возвращалась к своему занятию. То-то Ринс удивится, если к его приходу я смогу продемонстрировать исключительно черный трюк. Представляю его реакцию: изумится, рассмеется, а потом перехватит меня в пространстве прямо во время перемещения, чтобы поцеловать. Я выдохлась, но хотелось к вечеру хоть чего-то добиться.

И как раз в тот момент, когда я в очередной раз упала без сил и разрешила себе полчаса отдыха, в голове послышался голос. Я не сразу разобрала — настолько тихо и приглушенно он прозвучал. Но села и сосредоточилась. Больше не повторялось, а мне с трудом удалось припомнить, что именно было сказано. И после этого я вскочила на ноги, забыв о своих тренировках.

— Ринс! Ринсен эн-Ройд! — айх не ответил, отчего я запаниковала еще сильнее: — Чернокнижник, чтоб тебя! Ринс!

— Что, Катя? — он наконец-то обозначился в моей голове.

— Она зовет! Звала!

— Богиня? Как?

— Я не уверена… Не уверена даже, что мне это не показалось… Никакого хрусталя и песни, как описывал Андрей! Но мне послышалось слово «согласись».

— Чего-то подобного я и ожидал. Мы сейчас с Ноттеном вернемся, — судя по голосу, новости его не слишком разволновали. — А ты пока… не соглашайся.

— Очень смешно!

Хотя не так уж и смешна его шутка, если на секунду предположить, что и я могу теперь рассматриваться как потенциальная угроза. Нет, вряд ли… Ринс так нежно прощался утром, да и вернется с Ноттеном — зачем сюда тащить белого мага, если на мой счет все решено? За эту ночь все-таки что-то переменилось в моем отношении: я совершенно наивно и без оснований начала считать себя для Ринса важной. Вот такая теплая и трепетная глупость, дарящая уверенность.

Я все же сильно измоталась — покачнулась и успела присесть на край кровати, справляясь с головокружением. А может, в моей усталости и есть причина? Богиня не могла до меня докричаться раньше… или раньше я не могла ее услышать. Что-то этой магической разминкой я в себе изменила? Или мне от усталости померещилось?

Ринс уже показался перед дверью, придерживая под локоть бледного Ноттена. Белый айх все еще не выздоровел, а ему приходится мотаться по всей столице. Я выдохнула облегченно, в их присутствии сразу стало спокойнее, но навстречу не бросилась — ноги от усталости дрожали.

Правая рука поднялась легко — я застыла от ужаса, рассматривая собственные пальцы. Все бы ничего, ладонь как ладонь, вот только я ее не поднимала… На колено вернула без усилий и тут же уставилась на подходившего Ринса круглыми от страха глазами. Что-то двигало моим телом! Открыла рот, чтобы сформулировать произошедшее, но вопреки намерению и совершенно не собираясь этого делать, вдруг произнесла мысленно уже опостылевшее заклинание перемещения:

— Ар-ртоеллах-ги-Лайтимерр ар-Малли.

Меня швырнуло в пространстве, с силой ударив в конце о каменную плиту. Глаза я открыла уже в кромешной сырой темноте. Кажется, теперь я узнала родовое имя Богини, о котором когда-то спрашивала Ринса. Будь осторожен в своих желаниях…

Глава 33

Меня с размаха пнули, но боли я не ощутила — спасительная граница включилась. Вот только глаза от рези она не защитила, когда перед лицом показался факел.

— Приковать ее к стене, — распорядился мужчина в длинной желтой рясе. — Она даст согласие.

В узком холодном коридоре он был не один. Похоже, меня окружала толпа одинаково одетых мужчин и женщин. Меня рванули вверх, развели широко руки, железо на запястьях обдало холодом.

— Ар-ртоеллах-ги-Ринсен, — прошептала я, как только последний отступил.

Но меня даже не дернуло в воздухе. Объяснил мне другой — и его лица я не видела под глубоким капюшоном:

— Знаки, — он указал на стену. — Здесь повсюду знаки, не позволяющие пленнице сбежать. Как и появиться другим магам без специального приглашения.

— Пленнице? — повторила я. Отчего-то показалось, что речь идет не обо мне.

Со мной не горели желанием что-то обсуждать. Они переговаривались между собой, и я мало что понимала. Упоминали согласие, и не требовалось лишних подтверждений, чье согласие и для какой цели им требуется. Почему-то нам это в голову не приходило: Богиня из своей ловушки вряд ли могла провернуть что-то серьезное без помощи извне. Так кто эти люди? Адепты какой-то больной религии? Хотя чему удивляться — в любом мире, наверное, найдется какой-нибудь аналог нашим сатанистам: помоги злу, потом зло поможет тебе, а случайный апокалипсис — побочный эффект использования препарата. Ни одного идиота такая мелочь не остановила.

— Прекраснейшая просыпается! — оповестили со стороны. И тем же голосом в другую сторону: — Прекраснейшая, вы слишком устали, перемещая сосуд сюда. Вам стоит…

— Хватит.

И вот этот голос отдавал хрусталем так, что звенел в голове. Я сощурилась, вглядываясь в темень, но сумела разглядеть лишь решетки. Адепты, склонившись, расходились в разные стороны, услышав в ее приказе дополнительные просьбы. Я не видела даже силуэта, но дрожала от напряжения. Грудь заметно сдавливало тягой вернуться к Ринсу, но я сосредоточилась на происходящем:

— Богиня?

Она рассмеялась. Так чудесно, что сердце сжалось от сладости. Показалось, что я вижу солнце — слепящее, на которое нельзя глянуть прямо, но притом я вижу непроницаемую темноту.

— Меня так начали называть. С некоторых пор, — все же ответила она. — Это льстит. Вероятно, кто-то решил, что это может льстить настолько, что я забуду обо всем остальном.

— Где вы? — меня от волнения и страха подводил голос.

— Здесь и везде. Странный вопрос. Но если ты ищешь человеческое тело, то меня его давно лишили. Дополнительная мера предосторожности. Неужели ты меня не видишь?

Точно — слепящий всепоглощающий свет, преломленный прутьями решетки. И одновременно чернота, стоит только сморгнуть с ресниц солнце. Как же она хороша… Если бы ее не назвали Богиней, то прямо сейчас я дала бы ей это имя. И даже адепты ее стали лучше пониматься: несложно служить тому, кто до слез и рвущегося сердца так прекрасен и полон. Она будто бы сама сущность всего, природа и космос, бесконечное море и далекая звезда, жестокой рукой втиснутые в небольшую клеть.

— Богиня, — я не решалась назвать ее по имени. — Я не дам согласие. Я не сосуд.

— Дашь, — легко отозвалась она. Голос ее звенел не из одной точки, а отражался всеми стенами, тек по ним ручьями. — Я десятилетиями собиралась с силами, чтобы организовать свой побег. Сдамся ли на последнем этапе? А если ты не согласишься — ничего, буду ждать еще. У меня впереди вечность на ожидания, а люди, служащие мне, всегда найдутся. Я видела тебя глазами предыдущего сосуда, так почему бы не потратить время, пока не появятся новые? К Андрею добрые люди были так же великодушны, как и ко мне. Но ты и сама это видела, я зря напоминаю.

Десятилетиями собиралась с силами… Не по этой ли причине стало рождаться намного меньше могущественных магов? Айхи это упоминали в разговоре. Богиня уже не находится в вечной спячке: время от времени она приходит в себя и всасывает обратно тот дар, который сама же и открыла. Но деталей слишком много, чтобы сразу все понять:

— Откуда взялись ваши последователи? Что вы им пообещали за помощь?

— Только справедливость. Поколения и поколения умирали в поисках решения, но жили ради этой цели. Представь себе, Екатерина, ради справедливости можно пойти на всё.

— Справедливость? — я переспросила, поскольку вообще не поняла роли этого слова в таком контексте.