Лесная невеста (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 32

— Да, вы правы. Сегодня у нас все равно больше нет времени на разговоры. Отведайте желе, оно сегодня изумительное. А потом Керн отвезет вас в центр.

Он сделал еще один глоток из бокала и добавил:

— Вам предстоит неблизкая дорога.

Один из молодых людей неожиданно подошел к столу и, склонившись к Готтлибу, что-то быстро зашептал ему на ухо. Готтлиб выслушал его, расплылся в довольной улыбке и произнес:

— Ну конечно, как я мог забыть! И еще встреча со старым другом! Куда же без нее!

Где-то далеко хлопнула дверь, и в гостиной послышались звонкие уверенные шаги. Я подозревала, какой именно друг к нам идет, и могла сказать точно: таких друзей и даром не надо. Судя по лицу Виланда, он все понял и вполне разделял мое мнение.

Ульрих, который вошел в столовую, выглядел бледным и изможденным. Светлая рубашка и белые джинсы болтались на нем так, будто были на несколько размеров больше, чем нужно. Авария и взрыв не прошли для него бесследно.

Но при этом Ульриха наполняла такая энергия, что я невольно удивилась тому, что она не поднимает его над землей. Над головой моего куратора кружились золотые искры, и я чувствовала, что все это — чужая сила, заемная. Ульрих где-то подпитался, как батарейка.

Или от кого-то. Возможно, от тех ведьм, которых он поставлял в проект «Имаго». Почему бы ему не иметь маленький личный круг, который ему служит не за страх, а за совесть?

На меня тяжелой соленой волной накатил страх. Ударил в голову, скрутил живот — и исчез. Ульрих подавлял, но я могла ему противостоять. Во всяком случае, пока.

Надо было держаться спокойно и с достоинством. Ульрих, возможно, ждет моего страха и мольб о помощи — именно так и должна вести себя ведьма без печати в присутствии куратора, который одним движением пальца способен скрутить ее в бараний рог.

Но я не собиралась доставлять ему удовольствие.

— Надо же. Действительно, старый друг, — произнес Виланд. Он говорил очень спокойно, но я прекрасно понимала, что в любой момент он может броситься на Ульриха. И мой куратор тоже это знал — но держался так, словно ему ничего не угрожало.

Конечно, Готтлиб вряд ли допустил бы драку в своем доме. Поэтому Ульрих мог позволить себе быть спокойным и беспечным, словно он и в самом деле приехал на обед к товарищу.

Я понимала, что Виланду сейчас хотелось сказать очень многое. Например, о том, что все это время он доверял Ульриху, а в итоге по его доверию прошлись в грязных сапогах. Что он метался в поисках единственного родного человека, а Ульрих прекрасно знал, где находится Кира.

Еще и утешал наверняка, мразь. Утешал и смеялся.

Но сильнее всего Виланду хотелось бить. Вгрызаться в глотку Ульриха, подобно бешеному зверю. Разорвать на части. Уничтожить. Я чувствовала, как от него так и брызжет та дикая сила, что способна превратить человека в обезумевшее животное, которым движет только одно: желание грызть и рвать.

Мне захотелось взять Виланда за руку. Просто для того, чтобы он понял, что не один здесь, что рядом есть человек, который поддерживает и разделяет то, что сейчас его терзало и рвало. Иногда это так важно — почувствовать живое.

Но я не сделала этого. Не смогла.

Не знаю, почему.

— Конечно! — широко улыбнулся Ульрих. — Мне пришлось кое-что переиграть, но от этого получится только лучше.

Он сел на свободное место, вальяжно откинулся на спинку стула и произнес:

— И да, мы друзья. Пусть тебе и сложно в это поверить.

Виланд все-таки сорвался. Движение его правой руки было чем-то похоже на легкий жест дирижера — с пальцев сорвался дымный зеленоватый шар и прошил воздух над головой Ульриха. Темные волосы куратора задымились; Ульрих скривился, выругался и нервно провел ладонью по голове.

— В следующий раз брошу ниже, — пообещал Виланд.

Губы Ульриха дрогнули в сладкой улыбке. Он искренне наслаждался тем, как Виланд сейчас горел от ненависти, горя и желания отомстить.

— Тебе что-нибудь говорит имя Штефана Морави? — спросил он. Виланд кивнул.

— Предприниматель. В десятке богатейших людей страны. Видел его в журналах.

Я с трудом сдержала желание присвистнуть по-босяцки от удивления. Вот, значит, с кем Ульрих вел ту непринужденную беседу! Вот кому он настолько дерзко говорил о том, для чего нужна голова!

То, что мы выжили после взрыва, было действительно чудом. Такие люди, как Штефан Морави, все доводят до конца и всегда добиваются нужных результатов.

Сейчас, когда я окончательно осознала, насколько близко мы с Ульрихом в тот вечер были к смерти, мне стало трудно дышать. К щекам прилила кровь.

А Ульрих покосился на Готтлиба — он тем временем смотрел на нас так, словно мы были актерами, которые разыгрывали спектакль — и осведомился:

— Вы уже говорили им о куколках?

Тот кивнул.

— В общих чертах.

— Моя сестра — куколка. Которая стала ведьмой из человека, — едва слышно произнес Виланд. Ульрих кивнул.

— Тогда ты знаешь об «Имаго» почти все, — сказал он и мягко провел ладонью над столом. Над рукой вспыхнуло прозрачное золотистое пламя, и Готтлиб тотчас же предупреждающе воскликнул:

— Друг мой! Вы мне скатерть сожжете!

Ульрих поднял руку чуть выше и произнес:

— Вариантов у нас всего два, дружище. Либо мы через час закапываем твое тело в садике за домом. Либо ты присоединяешься к «Имаго» как объект исследований. У меня есть подозрение, что ты — некое подобие особой куколки, но я должен изучить тебя поподробнее.

Я опустила глаза к скатерти и подумала: только бы Виланд был благоразумен. Только бы он согласился — а там мы бы нашли способ, как выбраться из всего этого. Только бы…

Но сегодня Виланд узнал и сделал слишком много, чтобы оставаться благоразумным.

Первый удар сбросил Ульриха со стула и отшвырнул к стене столовой. Все произошло настолько быстро, что мой куратор и не понял, что в него летит туманный красный шар. Охранники Готтлиба и дернуться не успели — второе движение правой руки Виланда направило в их сторону что-то похожее на золотистое покрывало, которое мгновенно опутало их непроницаемым коконом.

Сейчас передо мной был тот Выродок Арн, который держал в страхе не только ведьм. И в нем не было ничего, кроме ненависти.

— Арн! — вскрикнула я, понимая, что он меня уже не услышит. — Арн, не надо!

Разве какая-то ведьма сможет его остановить?

Пусть молится, чтобы ей не досталось.

Виланд поднялся со стула и потряс рукой — в ней тотчас же сгустились очертания нового шара. В следующий миг он сорвался с пальцев и понесся в сторону Ульриха. Мой куратор поднялся было на колени — но новый удар практически впечатал его в стену.

После такого не выжить. Особенно Ульриху, который еще не оклемался после аварии.

По столовой поплыл удушающий запах гари. Волосы Ульриха дымились, из носа и ушей текла кровь. Теперь он лежал совершенно неподвижно, как сломанная кукла.

«Убит, — с какой-то отстраненностью подумала я. — И Виланд сжег все мосты, уничтожив коллегу. Что будет со мной?»

Ответ был немного предсказуем. Ничего хорошего.

Готтлиб по-прежнему сохранял непроницаемое спокойствие зрителя в первом ряду. Сперва актеры спорили, потом сражались, вот один победил. Виланд взял из держателя салфетку и принялся тщательно оттирать руки.

Он выглядел таким спокойным, что меня в очередной раз пронзил страх. И представление ему нравилось. Возможно, он добивался именно этого: устранить Ульриха и поставить на его место человека с личной заинтересованностью в проекте «Имаго».

Потому что Виланд будет работать не за зарплату и не за чины и звания. Он просто захочет быть рядом с сестрой и матерью.

Потому что любовь — главная сила, которая им движет. А свою ненависть он выразил, растерев Ульриха в порошок.

Осталось только понять, какое место в новой структуре определено мне. И нужна ли кому-то живой ведьма уровня Каппа без печати, бывший психотерапевт.

— Мне кажется, доктор Готтлиб, в проекте «Имаго» новая система безопасности, — произнес Виланд. — В моем лице.