Шпага гроссмейстера - Дихнов Александр - Страница 27

Я еще раз осмотрел лежащую на руке пластину и убедился в отсутствии блока, а это значило, что нужно ставить его обратно. Это, похоже, для меня проблемы не составляло: не отрываясь от мысленной картины Доски, я стал погружаться вглубь черного квадрата, пытаясь отключиться от всего окружающего. Я уходил все дальше и дальше, понимая, что успешно справлюсь с задачей, и все было бы прекрасно, если бы я не чувствовал, что меня кто-то или что-то направляет. В определенный момент я понял, что достаточно, и начал возвращаться, накладывая защитные энергетические слои. Наконец, будучи уже окончательно измочаленным, я закончил работу, – блок был установлен, и оставалось только надеяться, что он получился не слабее прежнего. Чуть передохнув, я направился к выходу.

Двери сами распахнулись передо мной, и я побрел наверх. Ситуация еще более усложнилась, увеличилось число неизвестных мне факторов, и, главное, на меня опять свалилась ответственность. Однако ничего похожего на анализ я провести не мог, ибо попросту устал, и мне было жаль себя.

Сразу у выхода в кольцевую галерею я встретил Лауру, которая, как всегда без предисловий, сообщила:

– Рагнар, через час мы отправляемся!

– Спасибо за информацию… – Не останавливаясь, я прошел в библиотеку, где порадовал Джейн одной разгаданной пластинкой и попрощался с ней.

Уже выходя из библиотеки, я обернулся и на несколько секунд замер, глядя в карту над рабочим столом Джейн: на 12-м поле стояла Фигура Охотника!

Глава 6

Дул промозглый северный ветер, и море от горизонта до горизонта покрылось пенными бурунами. Я стоял на носу глайдера и любовался панорамой уходящего дня. На востоке было совсем темно, а впереди, куда спешил корабль, переливалось светом одинокое облако, подкрашенное лучами уже ушедшего солнца. Лаура тихо подошла ко мне:

– Какая грустная красота…

– Грустная? – Я удивился, как одним словом ей удалось выразить охватившее меня чувство.

– Это облако напоминает мне нас. Солнце Человечества уже зашло, и остались только мы, бессмысленно и безнадежно пытающиеся осветить наступающую ночь. Никому уже нет прока от этого света. Только печальная память о том, что когда-то был день.

– Ты очень мрачно оцениваешь наши перспективы.

– Вернее, их отсутствие… Тебе никогда не приходило в голову, что все это бессмысленно, а, Рагнар?

– Можно жить одним днем и не задумываться над подобными вопросами.

– Да, конечно… Именно так и рассуждали наши предки. Легко так говорить, когда знаешь, что впереди – не бесконечность. А мы… Сколько прожито, а смысла все же нет… Мне страшно, Рагнар.

– Ты хотела бы отказаться от бессмертия?

Лаура надолго замолчала, всматриваясь в темнеющий горизонт. На небе загорелись одинокие звезды, ветер затих, и наступившая тишина нарушалась лишь тяжелым дыханием океана.

– Не знаю, – ответила наконец она. – Хорошо, что мы нашли этот мир, иначе я бы отказалась от своего бессмертия. Зачем оно, если нет надежды?

Что я мог ответить?

Становилось все холоднее, и Лаура в тонкой шелковой накидке дрожала. Внезапно вместо обычной грозной и непреклонной воительницы я увидел худенькую и беззащитную девушку…

– Пошли в каюту! – предложил я, уводя Лауру от ее тоски.

Нас встретил мягкий свет лампы, тепло и уют корабельного салона. Приятно было оставить промозглую и темную ночь и сидеть здесь, прислушиваясь к глухим ударам волн о борт.

– Как все-таки погода влияет на настроение, – вдруг усмехнулась Лаура. – Однако мы живем и, по-видимому, жить будем, а я намерена получать удовольствие от жизни!

С этими словами она направилась на кухню и вскоре принесла поднос с бутылкой виски, двумя рюмками и тарелкой со здоровенным ломтем ветчины и целой горой хлеба.

– Как ты смотришь на это? – поинтересовалась она с набитым ртом.

– Весьма положительно. – Я соорудил себе бутерброд.

– Знаешь, морские путешествия здорово возбуждают аппетит, – заметила Лаура, отправляя в рот кусок ветчины.

Мы начали болтать о пустяках, не забывая, впрочем, про бутылку. Разговор постепенно перешел к заморским землям и Джарэту. Как ни странно, за несколько веков, прожитых здесь, я ни разу не удосужился покинуть Восточный континент, в то время как члены Клуба, занятые своими тайными делами, похоже, бывали на западе довольно часто. Повеселевшая Лаура рассказывала мне о нем все, что знала.

Почти половину Западного континента занимали горные хребты: протянувшийся вдоль побережья Фрайг-Пир – Рубеж мира, Южное Скалистое плато и бесконечные безымянные взгорья, кряжи, отроги больших хребтов. Две основные реки – Эдор и его приток Мелькора – делили материк почти пополам, давая жизнь засушливым долинам. Север был покрыт болотистыми лесами, глухими и необжитыми, а населенная часть материка условно разделялась на три государства, наиболее цивилизованным из которых был Длэйхаст, чья столица – Антагон – была спрятана где-то между хребтами Фрайг-Пира. Дружины Длэйхаста подчинили себе почти все восточное побережье, нередки были и их набеги через океан на богатые прибрежные города Местальгора. В центральной же части континента обитали два народа: дикие кочевники и маленькое вымирающее племя, занимавшее земли рядом с Южным Скалистым плато. Они именовались г'нола и появились на западе гораздо раньше других народов. Как считала Лаура, это была одна из ветвей местальгорцев, покинувших свою страну после какого-то религиозного раскола.

– Я полагаю, – заметила Лаура, – что Джарэт находится именно в районе Южного плато, которое входит в 14-й квадрат.

– Странный выбор для того, кто скрывается. Расхождения в религиозных вопросах забываются обычно очень нескоро.

– Вовсе нет. Г'нола всегда были в оппозиции к землянам, а Джарэт прославился своей ненавистью к нам. Кроме того, он возродил многое из древней религии, кто знает, может, сейчас они поклоняются одним богам.

– Боги! Я бы не сказал. Вспомни, как он удрал от нас с Клинтом, – это не религия, а магия. Не хотел бы я увидеть Джарэта в сопровождении нескольких тысяч этих г'нола, особенно если они обладают такими же способностями.

– Вряд ли. Магия всегда была элитарна, да и для элиты процесс обучения слишком сложен. Так что не стоит придавать этому особого значения.

– А если он опять попробует удрать?

– У меня найдутся способы его остановить, – улыбнулась Лаура. Она допила виски, распрощалась и ушла в свою каюту.

Что ж, каждый из нас имел свои козыри, были они и у меня…

На следующее утро я проснулся довольно поздно, умылся, спокойно, в полном одиночестве, выпил кофе и отправился в рубку. Там находился Клинт, колдующий с локатором, пультом управления и Доской Судеб.

– Привет, – буркнул он не оборачиваясь.

– Привет, – ответил я и протянул Клинту бутылку лимонада. – Будешь?

– Ага. – Не отрываясь от экрана, Клинт открыл бутылку зубами и продолжил свое священнодействие, посасывая лимонад.

– Долго еще? – поинтересовался я спустя несколько минут.

– Нет, уже почти прибыли. Я стараюсь провести глайдер по фьордам как можно глубже внутрь материка, чтобы меньше идти пешком. Как я ощущаю, до Джарэта километров восемьдесят, но мы еще не на берегу, так что по суше будет не больше пятидесяти.

Сутки-двое, прикинул я, если все пойдет удачно, и заметил кстати, каким интересным даром обладает Клинт. Решив больше не отвлекать его, я отправился в свою каюту заняться сбором вещей. Где-то через полчаса я уже стоял на корме рядом с Лаурой и разглядывал обрывистые берега фьорда. Постепенно они сближались, но каждый раз, когда мне казалось, что дальше не проплыть, Клинту удавалось отыскать новый проход. Так продолжалось около часа, но наконец мы забрались в тупик, и наш кормчий посадил корабль на маленькую песчаную площадку между скал. Вскоре мы двинулись дальше по ущелью, являвшемуся продолжением фьорда, а глайдер, повинуясь программе, самостоятельно отправился к выходу из лабиринта, чтобы вернуться обратно в гавань Форпоста.