Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 33

И он узнавал эту «птичку на палке», которую нес воин с накинутой на него шкурой какого-то хищника. Он узнавал эти щиты. Он узнавал эти силуэты воинов. Да, не такие как на фресках. Но он был достаточно умен, чтобы понять — фрески не все изображают в должной степени точно. Похожие — и ладно.

Он был правоверным мусульманином и его немало раздражало изображение людей. Но если бы не те изображения, он бы сейчас даже и не понял, что за войско вторглось в его город.

А в порт Александрии заходил корабль за кораблем. Их было много. Очень много. И совершенно ясно, что эти «восставшие мертвецы» лишь предваряют вторжения. И все те увещевания халифа быть осторожными и бдительными встали на свое место… но было уже поздно… слишком поздно…

И все же Язид попытался.

Он собрал гарнизон и встретил Ярослава перед дворцом. То есть, на площади, бывшей в Античные времена Агорой. Просто набил туда своих бойцов и поставил в стену щитов. Ну хоть как-то.

Легионеры шли от северных ворот довольно медленно, стараясь поднять как можно больше шума. Но пришли ко дворцу очень быстро, ибо было недалеко. Поэтому Язид едва успел построить своих ребят, как на площадь стали втягиваться эти странные противники с красивыми красными щитами.

Заметив врага, легионеры тут же заткнулись. И начали быстро втягиваться и строиться в удивительно ровные шеренги. Повинуясь лишь командам своих командиров, отдаваемых на латыни. Ведь в легионе, дабы не путать с досужей болтовней, все команды отдавались строго на латыни.

Построились.

И пошли, повинуясь звуковому сигналу и командам своих офицеров. Единообразное вооружение и снаряжение. Они на вид эмира Египта выглядели так, словно сотворены какими-то высшими силами. Ибо ни одно войско так не выглядит. Всегда все в разнобой. А тут нет… тут все один к одному. И такие слаженные.

Подойдя, удерживая слитный строй шагов на десять, легионеры дали залп пилумами, ставший совершенной неожиданностью для бойцов гарнизона. В первую линию Язид поставил тех, у кого был доспех получше. Вот их то и сразил этот залп. Посеяв панику и разброд в остальных.

— LEGIO AETERNA VITRIX! — Рявкнул центурион с красным поперечным гребнем на шлеме.

— AETERNA VITRIX! — Слитно вторили ему все остальные бойцы. — U-U-U! — Заревели они и пошли в клинч. Когда же до врагов оставалось пара шагов замолчали и начали, сохраняя максимальную тишину давить войска халифа на римский манер.

Поначалу те как-то сопротивлялись, пытаясь удерживать эти наседающие «щиты» легкими копьями. Но получалось плохо. Приходилось отходить.

Легионеры мерно, ритмично наступали. Продавливали.

Их стойка, вполоборота, с большим овальным щитом, что лежал всегда на трех точках опоры, позволяла очень уверенно давить. И хорошо выдерживать удары ногами, толчки и даже прыжки.

Голова была наклонена к кромке щита, а сам боец выглядывал в щель, что образовывалась между этой самой кромкой и козырьком его шлема. Копья, которыми тыкали в него сверху, либо парировались щитом, либо надежно отражались шлемом.

Сами же легионеры, в свою очередь, не только давили, вынуждая противника отходить, но и разили своим оружием — короткими колющими мечами. Укол из-за щита сверху в шею был быстрым. Очень быстрым. И, учитывая тот факт, что меч удерживался легионером за щитом, противник не мог его контролировать и ловить момент начала удара. Еще более мерзким был простой тычок мечом вперед с протяжкой назад. Так, чтобы остро отточенное лезвие скользнуло по шее противника, вспарывая сонную артерию. Этот удар был еще опаснее, так как проводился быстрее.

Изредка легионеры применяли уколы в ногу или подрезы с низу. В тесной давке это было не очень удобно, в отличие от ударов сверху. Но применялось. Так или иначе, но войска эмира Египта, поднятые им по тревоге, сыпались с удивительной скоростью.

Те бойцы, что имели кольчуги, были в первом ряду и пали почти полностью от броска пилумов. Их нанизало на эти «железяки» как жуков на булавки. Не спас ни легкий щит, ни кольчуга. Раз и все. И кусок мяса шомполе.

Не прошло и пары минут с начала боя, как формально численно превосходящие бойцы гарнизона Александрии, не только понесли очень серьезные потери, но оказались оттеснены на ступени дворца.

И тут в дело вступили матиарии.

Они сделали короткий разгон в три шага и метнули пилумы. Прямо через головы легионеров, что были построены в хорошо сплоченные четыре шеренги.

Раз залп.

Два залп.

Три.

И все пилумы кончились. Но больше и не потребовалось. И без того деморализованные внезапным нападением и большими потерями, бойцы гарнизона дрогнули и побежали. Кто куда. А легионеры продолжили наступать, удерживая строй.

Тем временем в Александрию через северные ворота уже входили викинги. Воодушевленные очередным успехом. Вдохновленные жертвой морскому богу, что Ярослав принес накануне по утру. И предвкушающие поистине ОГРОМНУЮ добычу.

Жертва…

Ранним утром 23 мая перед рассветом Ярослав собрал на своем корабле всех командиров и вождей как викингов со славянами, так и греков. И, выждав первые лучи света, совершил задуманное священнодействие. Пользуясь примитивным рупором, он произнес: «Посейдону, Лику Всевышнего, что покровительствует морякам и торговцам. Посейдону, известному как Нептун в Риме, как Ктулху в исконном Вавилоне и под прочими именами…»

Произносил Ярослав свою речь на греческом. Но рядом, после каждой его короткой фразы, ее переводили на стародатский.

Завершив он свою речь и велел бросить в море десятую часть добычи, что полагалась ему и его людям за эту битву. Лучшую ее часть.

Рагнар и прочие викинги, последовали его примеру, благо, что это полностью совпадало с германскими традициями вотивных даров. Причем, выброшенный в море предмет приносился в жертву богу самым полным и истинным образом. Точно также, как выброшенный на середину глубокой реки или в болото. То есть, его уже не достать. Не схитрить.

Греки же колебались дольше всего.

С одной стороны, они видели, что победа славная и явно в ней не обошлось без вмешательства высших сил. С другой стороны, они были христианами. С третьей, Посейдон был греческим богом. И уклонение от поклонения ему исконными греками, в виду варваров, что оказали ему почести, задевало. В четвертой, им было жалко отдавать десятую долю добычи. Их командирам. Простые же бойцы, видя, как поступают и эти легионеры, и эти северяне, посчитали, что и им так надо. Поэтому, немного помедлив, и византийцы, выставленные домом Сарапантехос, принесли жертву Посейдону.

Ярослав же каждый раз повторял свою «молитву», дабы бог услышал и принял их дары…

И если там, в проливе Карпатос, греки еще сомневались и пошли на эту жертву скорее оказавшись в сложной ситуации. То вечером 24 мая 865 года, они без тени сомнения и сожаления резали пленников и сжигали часть трофеев во славу Ареса…

Консул Нового Рима был доволен. Он создавал прецедент на фоне нарастающего кризиса христианского и, в общем-то исламского мира. Черт его знает, как там все дальше получится. Но то, что теперь и халифу, и патриархам придется как-то выкручиваться — факт.

И если халиф еще мог объявить Ярослава язычником и пособником шайтана, то с патриархами дело обстояло куда сложнее. Им идти на прямую конфронтацию было нельзя. Не выгодно политически. Ведь древняя римская церковная традиция, сохранившаяся в полной мере в греческом обряде, опиралась на концепцию симфонии. То есть, держалась не правого и законного, а сильного, который всегда прав. И так получалось, что сильным выходил Ярослав…

[1] «Кошка» — в данном случае имеется в виду «абордажная кошка», то есть, небольшой якорь с тремя-четырьмя «лапами», закрепленный на канате, который забрасывался на борт корабля при абордаже. Также применялся при штурме крепостей. Формально был изобретен в III до нашей эры в Древнем Риме. Но долго время применялся только для фиксации вражеского корабля во время абордажа. Для того, чтобы забираться на высокие борта кораблей или стены стал использоваться в Европе только в Новое время.