Первый кадр 1977 (СИ) - Арх Максим - Страница 18

Я согласно кивнул и обвёл взглядом потрясающий пейзаж.

— Ну а в общем тебе как? Устраивает? Хорошее место выбрали? По-моему, не плохо? — вероятно зная ответ на очередной риторический вопрос всё же спросил Армен также любуясь открывающейся с площадки завораживающей картиной.

— Великолепно! Масштабно! Грандиозно! — «сдержанно» резюмировал я, любуясь действительно шикарным пейзажем, который был почти такая же хорош, как и на фотографиях из интернета. Ну разве, что сейчас он был чуть «поярче» и «поконтрастней».

Мы находились в центре большого ущелье на склоне горы. Солнце клонилось к закату. Перед нами лежали покрытые зеленью склоны. По дну зелёного ущелья текла река под названием «Арпо», а по её берегам как раз и было раскинуто гостеприимное селение, где сейчас во всю шли народные гуляния.

Глава 7

Несколько минут мы наслаждались открывающемся видом природы, затем повернулись на сто восемьдесят градусов и пошли к одноэтажному деревенскому дому с недавно пристроенной, по нашему проекту, террасой.

— А почему дом стоит отдельно от посёлка. И кто тут живёт? — поинтересовался я у сопровождающего.

— Старичок здэсь живёт. Степан Агасовичем зовут.

— И, он тут один живёт?

— Да. сейчас один. Жена у него была. Ведьма, была, как у нас говорили, ну или знахарка… Вот они и жили отдельно. Многих из села она вылечила травами, да заговорами… Исцеляла, одним словом, а называли за глаза ведьмой… Во как… Да… Два года назад умерла. А Степан к детям в город не хочет уезжать… Так и живёт тут один.

— Вот как? И сколько ему лет?

— Семьдесят пять, по-моему, или восемьдесят. Не помню точно. Старый он уже, — ответил пастух и постучав в дверь громко сказал: — Степан?! Ты дома? К тебе гости пришли!

Нам не ответили, и пастух постучал по стеклу вновь. Не добившись результата приоткрыл входную дверь и крикнул в глубь дома, что-то по-армянски.

— Сдэсь я. Иду, иду, — раздался голос хозяина, который через секунду появился и сам.

Ну да, обычный армянский дедушка, худой, с седой бородой и палкой в руках. Одет он был, вероятно по случаю, в синие костюмные брюки, белую рубашку, тапочки и «узбекскую» тюбетейку.

Поздоровались и поинтересовались как у него здоровье, как проходили работы и нужно ли, в чём-нибудь помочь?

С русским языком у Степана Агасовича была вполне нормально, поэтому он довольно внятно объяснил, что всё хорошо и что строители всё обещанное сделали.

— Террасу построили, фасад «с этой вот стороны» покрасили, крышу подлатали, и комнату белыми обоями поклеили, — воодушевлённо рассказал обстановку дедуля.

— Такс, — насторожился я, взглянул на Армен и переведя взгляд на хозяина спросил: — И всё? Почему так мало? Больше строители ничего не делали?

— Да, что ты сынок! Они молодцы! Вон, даже камин сделали! Спасибо им за это! Вон какая красота-то стала! Печку побелю и всё! Дом как новый будэт! Не дом, дворец будэт!

Ну давайте посмотрим, что эти молодцы тут навояли! — предложил я и мы начали осмотр с того, что обошли строение по кругу…

Через десять минут мне всё стало ясно, и я спросил у хозяина дома:

— Степан Агасович, а не подскажите, строители ещё тут или уже уехали?

— Тут должны быть. Они в село спустились, вас встречать.

— Отлично, — сказал я и многозначительно посмотрел на Армена. — Предлагаю строительную бригаду и прораба пригласить сюда немедленно на «суд Линча».

Армен уже давным-давно всё понял и попросил пастуха, выдав тому рубль, быстренько найти и привести бригадира, а сам вместе со мной продолжил инспекцию.

— Слушай Ашот! Ты же мне обещал, что б** всё сделано! Ты же б** мамой клялся! Мы же тебе с*** фонды выделили! — без акцента орал на чистом русском языке Армен вбивая «последние гвозди в крышку» незадачливого шабашника.

— Уважаемый Армен Николаевич, но фонды не выдали в полном объёме. А те, что выделили быстро подошли к концу и закончились, — оправдывался бригадир-прораб, вжав голову в плечи. — Мамой клянусь!

— Не надо мне клясться! Ты уже говорил это. Ты уже матерью клялся и не сделал! Я же с тобой позавчера разговаривал по телефону! Ты же мне говорил, что вы закончили!

— Да! Закончили! Я не отказываюсь! — соглашался скользкий тип.

— Что вы б*** закончили?! Тут ничего не доделано!

— Как что, уважаемый?! Терраску делать закончили! Полностью сделали! Вот обои поклеили! — возмущался тот, пытаясь перейти, если и не в наступление, то хотя бы сохранить паритет.

— Ни х** вы ничего не закончили! Почему из четырёх стен дома с внешней стороны побелена только одна стена? Почему из трёх комнат внутри, оклеена и приведена в порядок, только одна? Почему печь не замазана и не побелена?! — читая по листочку, который мы на скорую руку набросали, перечислял не сделанные работы Армен.

— Краску не подвезли… Обоев на складе не хватило… Гвозди отпускать отказались, потому как накладная без печати была… Машина с материалом заблудилась… Ацетон, чтоб старую краску с окон снимать, оказался разбавленный… и т. д. и т. п. — отмазывался горе строитель под моим негодующем взглядом.

— Короче говоря своровали! — резюмировал Армен и схватив за грудки ворюгу зло процедил через зубы: — Посажу тебя с***!

— Не надо! — прохрипел тот и замотал головой. — Я всё исправлю… Мамой клянусь!

— Ты вообще б*** понимаешь кто к нам приехал? Известные люди с самой Москвы! А ты б*** что делаешь?! Ты ворюга всё руководство наше подводишь! Ты собака всю нашу республику позоришь! Сволочь б****! — заорал мой «коллега» и заехал бригадиру кулаком в глаз, под изумлённый, таким неожиданным поворотом событий, взгляд хозяина дома.

Бригадир ойкнул и улетев на два метра упал, после чего заплакал причитая:

— Я всё сделаю! Мамой клянусь! Не досмотрел! Моя вина! Завтра всё будет сделано!

— Хватит ныть! Встань, — произнёс я и помог тому подняться. — Разрешите я вам один вопрос задам, только ты неэобижайся.

— Что? Говори! — вытирая рукавом рубахи глаза сказал «хитрый лис».

— Скажите мне пожалуйста, дорогой вы мой человек, что лично я, Армен, Степан Агасович, и ведущие советские актёры вам плохого сделали, что вы нас так ненавидите?

— Что ты такое говоришь мальчик? Кто тебе такое сказал? Почему я не люблю вас? Завтра всё доделаем! Почему ненавижу… — перестав ныть сказал прораб, удивлённо посмотрев на меня не заплывшим от синяка глазом.

— Не знаю, почему вы нас ненавидите на столько, что готовы всех нас убить!

— Как убить? За что убить? Почему убить? — удивлённо вскрикнули сразу, трое мужчин, находившихся в комнате в недоумении поглядывая по сторонам.

— Ну, за что вы нас собираетесь умертвит я не знаю… Зачем вам это нужно, точно сказать не могу. Есть конечно предположение, что хотите вы это сделать, дабы таким ужасным способом скрыть следы воровства, — сказал я видя как Армен насупился и сжал кулаки. Я же прищурился и глядя прямо в глаза шабашнику разоблачающем тоном произнёс: — Но я знаю, каким именно способом вы решили совершить столь мерзкое массовое убийство советских граждан, за которое несомненно вас расстреляют с конфискацией имущества!

— Я… нет! Да ты что парень! С ума сошёл! О чём ты говоришь?! Армен он сумасшедший! Это враньё! — взревел прораб, показывая на меня пальцем.

— Нет, нет. Это отнюдь не враньё! Это правда! Хотите назову способ умерщвления? — обличающе глядя на подозреваемого промолвил «прокурор Вышинский», ухмыльнулся и закончил обвинительную часть: — Товарищи! Эти Иуды Искариота решили отравить нас угарным газом, как это делали фашисты!

Повисла мёртвая тишина, в которой лишь изредка были слышны нервные вздохи «обвиняемого», которые он издавал беззвучно, открывая рот как рыба.