В кольце врагов (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 20

24 Лохаг — командир отделения скутатов, стоящих за ним в ряд. То есть воин, первым принимавший на себя вражеский удар.

25 Таксиарх — младшее офицерское звание в византийской армии.

26 Декарх — греческий сотник, офицерское звание, соответствующее современному армейскому капитану.

27 Хилиархия — пехотное подразделение византийской армии, насчитывающее около тысячи воинов: примерно 650 копейщиков-скутатов и 350 лучников-токсотов.

28 Торки и печенеги, кочевавшие по волжским, донским и причерноморским степям к границе Киевской Руси, имели общие корни, являясь представителями огузских племен. В их состав входили и сельджуки, начавшие завоевание на юге и покорившие Иран, Ирак, а после Малую Азию и часть Кавказа.

29 Пакратион — древнегреческое единоборство, которое, возможно, могло включать в себя техники, напоминающую современные борцовские. Например, «проход в ноги» или «бросок через бедро». В тоже время панкратион включал в себя и кулачный бой.

Есть мнение, что все современные стили борьбы произошли от панкратиона. Его приверженцы утверждают, что греческое единоборство попало в Индию вместе с воинами Александра Македонского, после чего уже индийские борцы перенесли ее адаптированную версию в Китай. Из Китая опять же измененный панкратион попал в Японию, где искусство борьбы совершенствовалось веками. Нельзя утверждать об истинности или ложности данной теории, но в целом она имеет все шансы быть реальной.

30 Трэлл (др. — сканд.) — раб.

31 Палестра — античная гимнастическая школа, где среди основных дисциплин изучалась борьба.

Глава 7 (текст отредактирован)

Июнь 1067 г. от Рождества Христова

Фема Халдия, предместья Трапезунда

Пятитысячное касожское войско, впервые разбитое на десятки, сотни и тысячи, впервые получившее организацию и командиров, споро возводит осадные укрепления вокруг городской стены. Непривычные к дисциплине и четкой организации горцы поначалу возмущались тем, что их заставляют копаться в земле. Но когда Асхар по моему приказу вздернул с десяток самых ярых крикунов, остальные притихли. А теперь и вовсе втянулись в фортификационные работы, с азартом разрывая рвы и возводя стены лагерей-фортов. Да, безжалостный лидер касожской вольницы умеет вселить страх в своих людей. И что немаловажно, Асхар — далеко не тупой, кровожадный вояка. На самом деле он думает очень быстро — это показал разговор, состоявшийся между нами пять дней назад.

— Сколько женщин и детей, захваченных в Офе, не дожили до момента выкупа?

Лидер горцев, с непроницаемым лицом смотрящий в сторону моря, коротко бросил:

— Где-то с тысячу.

— И почему?

Мой вопрос, заданный спокойным, совершенно нейтральным тоном, на первый взгляд кажется безобидным и даже по-детски непосредственным. Как у ребенка, который интересуется у отца о причинах победы красных муравьев над черными в их огороде. Потому Асхар лишь пожал плечами:

— Воины взяли их с боя. Что может удержать мужчину после кровавой схватки, когда добыча уже в его руках?

Я слегка скривил губы:

— Когда возьмем Трапезунд, ты их и удержишь.

Наверное, вожак касогов решил, что я шучу, ибо его веселый, заливистый хохот показался мне вполне искренним:

— Ты не можешь просить меня о невозможном, воевода! Ха-ха-ха, никогда не слышал подобной глупости…

— Асхар! — Имя собеседника я произнес громко и жестко, чтобы оборвать его хохот, после чего продолжил уже тише: — Я не прошу тебя. Я приказываю.

Несколько секунд касог смотрел на меня, пытаясь понять, не услышал ли он злую шутку. Но как только он открыл рот, я перебил его, не дав вымолвить и слова:

— И ты будешь исполнять мои приказы в точности, беспрекословно. Если, конечно, хочешь жить.

Взгляд Асхара полыхнул бешенством, но вместо того, чтобы разразиться гневной отповедью, он повременил, внимательно посмотрев по сторонам. Впрочем, вряд ли он мог заметить для себя что-то новое — пока мы идем вдоль побережья Малой Азии впереди основных сил флота, насчитывающего сотню касожских ладей. Команда гребцов, состоящая на две трети из новгородцев, поступивших на службу к Ростиславу после разгрома на Черехе, и на одну треть — из верных ему касогов, дружно работает веслами, изредка обмениваясь короткими, мирными фразами. Наконец вожак обманчиво спокойно повернулся ко мне, но в глубине его глаз зажглись злые огоньки:

— Глупо угрожать, не имея возможности претворить угрозы в жизнь. Ведь даже если ты, воевода, попытаешься напасть на меня здесь, на ладье, имея численное превосходство своих людей, схватку заметят на других кораблях. И тогда всех вас ждет гибель, а князю… — касог уже не стал скрывать мрачного торжества во взгляде, — князю мы скажем, что твоя ладья несчастным образом затонула в море. Такое случается, к нашему вящему сожалению…

Торжество в глазах Асхара погасло при виде моей насмешливой улыбки.

— Тебя ждет разочарование, друг мой. Я обсудил все с князем еще до выхода в море. Если при встрече флотилий наша ладья не подплывет первой к панфилу, где Ростислав будет держать стяг, а я не поднимусь на корабль живой, здоровый и невредимый, князь прикажет сжечь все твои суда. И когда ромеи поспеют к месту схватки, то князь отправит посланника к их наварху*32 и обвинит тебя и твоих людей в том, что вы вышли из повиновения, самовольно грабя подданных императора. Они добьют всех вас вместе, не упустят ни одной ладьи — а затем Ростислав примирится с базилевсом. Не самый худший вариант для князя, верно? Учитывая, — я добавил металла в голос, — что после, чтобы убедить ромеев в честности своих слов, он войдет в вашу землю и предаст ее огню и мечу! И никогда более, — мои слова зазвучали жестче, яростнее, — касоги уже не посмеют не повиноваться своему князю!

В глазах Асхара промелькнул ужас. Но, быстро взяв себя в руки, он ответил мне довольно спокойно:

— Воевода, прости меня за злую и глупую шутку. Ну как может потонуть наш корабль в столь спокойном море?! — Касог примиряюще развел руками и продолжил слегка заискивающим, извиняющимся тоном: — Но пойми, воинов будет не так-то просто заставить отказаться от добычи с боя. Они привыкли…

— Просто, не просто… Твоим людям пора забыть о животных привычках и стать действительно воинами. Пока же они остаются толпой грабителей и убийц.

Асхар дернулся, как от пощечины, но сумел удержать себя в руках, и я продолжил:

— Мы организуем их. Назначим десятников из смелых, уважаемых воинов, сотников из опытных вожаков, тысяцких из разумных и наиболее преданных тебе людей. Разобьем фекьолов на отряды лучников, простых топорников-рубак, а самых искушенных, мужественных бойцов соберем в отряд гвардейцев. Назначим им полуторную долю добычи, десятникам двойную, сотникам тройную, тысяцким четвертную, а тебе я положу десять долей, сколько и себе. Но при этом четверть добычи отчисляем князю, церкви не грабим под страхом смерти. Женщин и детей не трогаем, мужчин убиваем только тех, кто возьмет в руки оружие. И если кто-то начнет возмущаться, ослушается твоих приказов, ты всегда сможешь опереться на гвардию, имеющую полуторную долю добычи от прочих воинов.

Асхар всерьез задумался, а я между тем закончил мысль:

— Тем более если все пойдет по моему плану, нам и сражаться не придется…

И вот теперь, послушавшийся меня вожак организовал свое войско по моему настоянию. Как я предполагал, горцев удалось разделить на две части — лояльных новым изменениям, то есть большинство командирского состава и гвардейцев, и тех, кто принял изменения в штыки. Но в первой группе оказались самые уважаемые и авторитетные, и оставшиеся были вынуждены подчиниться.