Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ) - Шеллар Аэлрэ - Страница 35

Улов и в самом деле был горячим в этот раз, вот только… ни в одном из заговорщиков не было столько силы Хаоса, сколько хранилось в брошенных неоднократно снарядах и заклятьях. Кто их снабдил таким источником и где он? Хотя… Айр Ши упомянул в разговоре что-то вроде того, что его жрец со всем разобрался. Интересно, что нового ему расскажет Илшиарден?

Горевать было некогда — и иршас, как делал всегда, загнал тоску в дальний угол сознания. Не время и не место. Скорбь по убитым не вернет их к жизни. А вот осознание своих собственных ошибок поможет двигаться вперед.

Смотреть в глаза бывшему другу и бывшему брату по крови было невыносимо тяжело. Чего так не хватало ему, что он предал? Власти — это было совершенно ясно. Вот только разве мало власти он ему когда-то дал…

— Не буду спрашивать «за что», — Шелларион коснулся раздвоенным языком щеки связанного в человеческой форме советника, занося на кожу свой яд, — и «почему» тоже не буду. Я понимаю, Раон. Но я предупреждал тебя когда-то — я не прощаю предательства и не даю вторых шансс-сов…

Огромный золотой иршас обхватил хвостом пленника, чуть придавливая. В ответ раздался хрип и ненавидящий взгляд.

— Ты был слепым дураком, не видящим дальше собственного носа. Таким наивным когда-то… Просто грех не восс-спользоваться. Власть — она в наш-шей крови, Шелрии-и, — протянул мужчина, тут же получив кончиком хвоста по лицу.

— Не смей меня так называть, выродок, — голос императора был в этот момент так же спокоен, как и голос его старшего сына. Но лед, что обжигал в нем, не давал воспротивиться приказу.

Раон закашлялся, смеясь.

— Все такой же рес-ский… Вся влас-сть доставалась тебе просто так, без усилий, все самые красивые иршассы готовы были ес-сть из твоих рук, а ты в начале был равнодушен, а потом все пожирал глазами женушку нашего второго братца… это было довольно с-сабавно, знаешь? — тихое шипение-смех переросло в надрывный кашель. — А Эйна… Эйна смотрела только на тебя, даже когда была с-со мной… А тебе было просто плевать на нее, Шел.

— Твоя Эйна больше всего на свете любила власть, поэтому она смотрела на того, кто ею обладал в большей степени…

Ненависть растаяла, оставляя горький привкус на кубах и ощущение безумной усталости. Кровную связь не разорвать так легко, как бы им обоим хотелось. Сможет ли он поднять руку и убить? Сможет ли осудить?

— Не нуш-шшно.

Плиты дрогнули, когда из ниоткуда на них ступил невысокий подросток с глазами змеи, не имеющими белка. Шъяраншесс. Давно его бог не приходил в такой форме. Шелларион чуть приподнял брови, склонив голову.

— Иди. Я с-сабираю его с с-собой… — в холодной улыбке Великого Змея было предвкушение, от которого стыла в жилах кровь.

— Но…

— Ты имееш-шь что-то против? — нехорошая улыбка. Длинный раздвоенный язык мелькает между острых клыков. Прищуренные глаза — и бесплотная фигура огромного змея, обвивающего фигуру подростка. Сейчас этот змей пристально смотрел на императора, недовольно шипя.

— Нет, не теперь.

Иногда отвернуться и уйти — сложнее всего. Возможно, потому, что кровная связь не исчезает по волшебству, не умирает даже от предательства. Он видел ужас в глазах Раона, но не остановился, лишь распустил кольца хвоста, стряхивая пленника на землю, и пополз прочь — надо было отдать приказы теням, а Раон… что ж… он сам выбрал свою судьбу, возможно, когда-нибудь у них будет шанс встретиться, если тот выживет, но не теперь.

Именно в тот миг, когда он собирался отдать приказ возвращаться во дворец, совсем рядом, несмотря на все усилия магов, распахнулся черный круг чужого портала, откуда появился тот, кого Шел уже никогда не чаял увидеть. Черно-золотая чешуя, словно покрытая инеем. Браслеты на запястьях, отмеченные знаком Эскайра, темная туника с защитными рунами… Шелларион пригляделся, не веря своим глазам — в груди черного Хранителя пульсировал в такт сердцу кусочек древнего алтаря. Так вот, как Справедливость вернул его к жизни.

Глаза в глаза — так, что и не отвести. Безумный убийца. Их спаситель. Хранитель древнего бога. Половинка его души. Супруг иршассы, которую он — после стольких лет — все-таки смог добиться. Кто он теперь? Откровенно говоря, ему было наплевать. Шелларион скользнул вперед, касаясь хвостом хвоста замершего друга.

— Сумеречного дня, брат мой, — блеснули ало-золотые глаза, — я так тебя шш-шдал…

Илшиарден зло зашипел, черные нити напряглись, удерживая рвущееся отродье Хаоса. Вот он — тот, из-за кого императрица и Советник пошли на мятеж. Вот, кто должен был занять престол после смерти императорской семьи. Вернее, однозначно после смерти Нильяра, да и младшего, наверняка, тоже. Дочь императрица, возможно, пощадила бы… Ярость только росла из-за ощущения непоправимости произошедшего. Разоренный, разрушенный город, тысячи убитых жителей самых разных рас. Огромные экономические убытки и возросшая реальность политической угрозы извне. И все же… этот гнойный прорыв был во благо, вскрывая все тайны, все скелеты в шкафах, все тщательно запрятанные секреты. Самое время уничтожить ненадежных сейчас, пока все не стало еще хуже…

Мальчишка, корчащийся в сетях его магии, вызывал зубовный скрежет. К счастью, он вовсе не был похож на императрицу — видимо, внешностью пошел в тварь Хаоса, которую та призвала, чтобы зачать долгожданного будущего Императора. Хотелось растоптать, сжать чуть крепче — чтобы рассыпался в прах у его ног, но… почему-то он ничего из этого не сделал. Быть может, потому, что дар говорил ему — этому существу он права вынести смертный приговор не имеет.

— Что же ты медлишь, Палач? — яростный крик больше походит на полузадушенный писк.

Бывают те, кто творит зло ради собственной выгоды и ради самого зла. А бывают те, в ком это заложено от природы, кто просто не знает и не понимает, что может быть по-другому.

— Я не буду выносить тебе приговор, маленькое отродье хаоса, — почти мирно заметил иршас, смотря, как впиваются черные нити дара в сероватую кожу этого странного существа.

Серая кожа, сероватые, какие-то бесцветные волосы — и только глаза — огромные, бордово-алые, в которых пылает огонь Бездны. Лучше думать о нем, несостоявшемся принце, чем о проклятой кирино, которая поиграла с его душой и телом, чуть не разорвав в клочья. Сумасшедшее отродье Хаоса — она действовала с точным расчетом. Была ли Анайлиса в самом деле безумна?

— Не думай о ней, — Эранъяш появился внезапно, как и всегда. Сверкнул наведенными гламуром искусственными глазами, накладывая поверх клетки из черных нитей свою. Потянуло ветром, лесной хвоей и тьмой.

Мальчишка в клетке — ему от силы было лет пятьдесят, только-только первое совершеннолетие справил, — зло зарычал, но перестал бросаться на прутья.

— Не думать? Отчего?

— Может, от того, что это мерзавка тебя не стоит? Как и твоих мыслей о ней? — Инстанши появилась следом за братом. Виноватой от того, что отправила его в холодные объятья Эскайра, младшая фэйри не выглядела, только на дне раскосых глаз жил вызов.

— О ком же мне думать? О тебе? — насмешка, в которой слишком большая доля правды. Разве он мог не замечать ее внимания? Ее чувств?

— Можешь и обо мне. Или, по крайней мере, о своей дочери. А о падшей кирино мы с братом позаботились. Ведь она установила ловушку на наследника, в которой чуть не погиб и сам Нильяр, и Дейирин.

Ошеломление. Страх. Изумление. Ярость.

— Когда? — воздух затрещал от бушующего дара, а оба фэйри поморщились.

— Около итора назад. Уже все в порядке, — голос Инши налился силой, зазвенел, как мелодия ручья, проливаясь прохладой на раны и успокаивая.

Да, слишком много всего произошло… Вливание чужой магии, снятие проклятья, сила Хранителя Храма и жреца… не много ли для него одного? Сейчас, очнувшись разом от дурмана, он понимал — мать его дочери едва ли была способна испытывать к нему что-то, кроме страсти. Он должен был стать ее игрушкой, марионеткой, привороженной раз и навсегда. Да и полно, мать ли она для его Рин? Что-то вертелось на краешке сознания о том, что духи не способны иметь детей, но сейчас это было уже не так важно. Исчезло все, что когда-то привязывало его к этой… кирино. Женщиной назвать ее язык не поворачивался. Правда в том, что и у него нет и не было настоящих к ней чувств, к счастью, иначе безумие было бы неминуемо. Яр… если бы не Яр, не император, не Инши, что гончей ходит рядом — ничего бы не было. И его бы не было вовсе. За одно лишь он ей был благодарен — каким бы способ отступница не зачала его дочь, Дейирин была его и только его…