Навь. Книга 3 (СИ) - Юллем Евгений - Страница 18

— Я тебя услышал… Оставь бумаги, я просмотрю чуть позже… Но идея с излишне инициативными пешками мне нравится. Если ты окажешься прав, мы легко сможем ими пожертвовать…

Вышагивая по коридору, Лоренцо Герра прокручивал в голове закончившуюся беседу и усмехался про себя. Само собой, Папа вцепится в список зубами. Очень многие из недовольных его властью упорно копают против существующей системы и пытаются как можно скорее закончить дни его пребывания на столь высоком посту. И если из этих избранных часть попадет в лапы взбешенного русского медведя — то никто плакать не станет. Бросим кость англичанам, дадим им запрошенных людей с уже скомпрометированными контактами. И останемся при этом в стороне. Пусть разгребают вонючую кучу самостоятельно.

Ну и сегодня вечером надо переслать весточку господину Александру. Эти крохи горячей информации явно будут не лишними. С Волколака не убудет, а хорошие отношения с наследником Драбицына поддерживать надо. На будущее…

Глава 7

В маленьком и до предела грязном подвальчике воняло так, что хоть святых выноси — запахом немытых тел, дешевой еды и человеческих выделений. Сайфуддин толкнул старую рассохшуюся дверь, открывшуюся со скрипом, и вошел внутрь.

— Ассалому алайкум, братья!

— Ассалому алайкум!

Сайфуддин обвел взглядом грязный подвал, отмечая неряшливость и неопрятность присутствующих, и невольно поморщился — не такого он ожидал. А впрочем…

Приезжих из Средней Азии в исконно русских губерниях не жаловали, и то это было мягко сказано. Обычное уничижительное и презрительное прозвище «чурка» прочно вошло в повседневный обиход — так неверные называли выходцев из тюркских и персидских народов. Но выходцев из азиатских владений было много — по всей Российской Империи не просто сотни тысяч, а даже миллионы. Великие русы, презрительно относившиеся к другим этносам, не брезговали, однако, плодами их труда — самая грязная, черная и тяжелая работа доставалось как правило мигрантам, безропотным, исчезающе мало оплачиваемым, готовым работать всегда и зачастую круглые сутки. А в чем их великость-то? Подданные Белого Царя тысячу лет назад еще по деревьям в своих лесах лазали, когда в той же Средней Азии уже была развита наука и техника, открыты университеты и школы, а непобедимые воины под командой славных полководцев завоевывали вражеские города и несли свет веры в души неверных. Однако вектор истории повернулся по-другому, и юго-восток затормозился в своем развитии, а белые варвары вырвались вперед, сея огнем и мечом свой уклад жизни и насаждая свою веру. И теперь уже ханства склонились перед завоевателями.

Строго сказать, Сайфуддин здорово кривил душой. Какой он там потерпевший? В Российской Империи не обращали внимания на происхождение, место рождения и религию, а за религиозные конфликты и уничижительные прозвища можно было и в тюрьму загреметь. Сам Сайфуддин, потомок богатого землевладельца, получил великолепное образование в том же Императорском Санкт-Петербургском университете, катался как сыр в масле, пользуясь плодами цивилизации на деньги папочки с хлопковых плантаций, заработанные рабским трудом тех же дехкан. Но однажды пришел человек от далеких эмиров залива и наставил его на путь истинный, путь борьбы с неверными, путь джихада.

И вот теперь он, потомок богатого землевладельца, готовится скинуть проклятых кяфиров. Нет, тут ничего особенного нет совершенно — об этом писал еще Санистебан, введший в социологию «теорию элит». Именно из богатейших людей, облеченных властью и выходят «пламенные революционеры» и «борцы с колониальным игом», как тот же Кастро, чья семья была богатейшей на Кубе, но… не первой. А желание «порулить» и есть основная мотивация, поэтому из латифундиста и появился команданте. И кстати, никакая идеология тут роли не играла, перевороты в Латинской Америке — дело житейское и привычное, особенно в пятидесятые-шестидесятые годы — просто, когда власти всего мира отказали новоявленному хефе в помощи, он все-таки нашел себе покровителя на другом конце земного шара в лице Советского Союза.

Хуже, когда подобная мотивация прикрывается искажением веры. Ислам — мирная религия, само слово «ислам» происходит от слова «салям» — мир, и означает «смирение», а само слово «муслим» означает «смиренный». Существуют секты, такие как ваххабиты, которые искажают слова писания и отвергают сами основы ислама, при этом прикрываясь его именем. Но кому в этом захочется разбираться? Поэтому люди и боятся правоверных, судя об исламе по отщепенцам, которые сами противны Аллаху — все равно, что о христианстве судить по всяким там «Свидетелям Иеговы» или о буддизме — по «Аум Синрике».

Так что Сайфуддин про себя довольно улыбался. Эти белые кяфиры — полные идиоты. Они думали, что трудовые мигранты будут выполнять то, что они задумали. Наивные! Все это было подготовлено заранее, в стране находилась огромная армия мигрантов, вошедшая не с оружием в руках, но просочившаяся везде. Осталось только поставить во главе этой армии командиров и дать в руки оружие — и вчерашние строители и подсобные рабочие сменят инструменты на автоматы и пойдут исполнять приказы, но не кяфиров. Русня падет, пораженная изнутри. А лучше всего, что сами кяфиры снабдят его оружием и снаряжением, думая, что это поможет их целям. Осталось только собрать армию, указать время и место, поэтому Сайфуддин и объезжал места, где жили нелегалы, не уехавшие на зиму к себе в родные края, да у многих и денег на билет не было, все их мизерные заработки переводились родным. Причем переводились не через банки, а более традиционным способом, опробованным веками — через хавалу. Подпольные хаваладары тут не бедствовали и успешно использовали то, что позже финансисты назовут клирингом. Деньги, переводимые через хавалу, физически не покидали место зачета, но любой хаваладар на другом конце цепочки выдавал сумму, эквивалентную внесенной.

— Итак, братья, я пришел принести вам слово Аллаха, чтобы укрепить в вас веру и показать кяфирам нашу решимость и ярость во имя его…

Это было весьма неожиданно. Сначала граф даже не поверил своим глазам — аудиенции просил Дмитрий Янковский, помощник Верховного муфтия Российской Империи. Драбицын близко знал графа Янковского, в том числе и с профессиональной стороны, пересекались раньше — у человека была очень сложная судьба. И героическая. Родился в семье профессиональных военных чуть ли не в зоне боевых действий на Ближнем Востоке, мать — восточная красавица Зульфия, после крещения ставшая Зоей. Малыш с самого детства рос в окружении мусульман и впитал их язык, привычки и веру. Ну а когда вырос — ну кто в семье графов Янковских не продолжил бы военную карьеру в десятом поколении? И кто, как не Главное Управление Генерального Штаба Российской Империи, а попросту военная разведка, могло положить глаз на билингва с арабским и русским родными языками, плюс знающего еще три иностранных? Так и стал граф Янковский работать в ближневосточной зоне интересов Империи. До тех пор, пока его не сдал один перебежчик, переметнувшийся к бриттам. В результате неудачной эксфильтрации граф получил пулю в легкое, но не это было самое страшное для разведчика — он оказался засвечен и теперь находился в стоп-листе всех спецслужб мира, у которых накопились вопросы к резиденту русской военной разведки. Ну а дальше… Что могло предложить государство, кроме хорошей пенсии и преподавания в разведшколе особенностей работы на Ближнем Востоке? Были еще и варианты работы на частников, а тут ему предложили должность помощника муфтия «по общим вопросам», что как правило означает начальника службы безопасности, в переводе на нормальный язык. А уж там работы хватало — от религиозных экстремистов до фанатиков всех мастей, желающих устроить правоверным веселую жизнь.

— Позволите, господин граф? — Янковский сделал вид, что боится заглянуть в кабинет.

— Да заходи ты уже, — расхохотался Драбицын. — И вообще, что «сапоги» здесь забыли?