Лучший друг Бога - Дик Филип Киндред - Страница 53

– Простите, сэр?

Грэм торопливо повторил приказание.

– Есть, сэр, – ответили из переговорника. – И мы постараемся наладить аудиоконтакт. А ваш корабль тем временем будет стоять наготове.

Взяв бутылку, Грэм налил себе еще виски.

– Не могу я понять вас, Эпплтон, – сказал он Нику. – Вы являетесь сюда – зачем, Бога ради? Вы ранены, но отказываетесь...

– Может быть, именно поэтому я сюда и пришел, – перебил Ник. – Бога ради. Как вы сами сказали.

«Чтобы не спускать с тебя глаз, – подумал он, – пока ты не выйдешь из игры. Потому что ты и тебе подобные должны исчезнуть – освободить дорогу тому, что уже на подходе. Тому, что намерены сделать мы. Дать возможность реализоваться нашим замыслам – вместо ваших полубезумных проектов вроде Большого Уха. Большое Ухо... Какое превосходное средство, в распоряжении правительства, чтобы держать всех по струнке. Очень жаль, что его создание так и не будет завершено, – подумал он. – Уж мы об этом позаботимся, хотя Провони со своим другом уже почти все сделали. Но мы доведем это до конца».

– Мы получили видео– и аудиоконтакт, господин Председатель Совета, – донеслось из переговорника. – Пятая линия связи.

Грэм поднял трубку красного видеофона и сказал:

– Здравствуйте, мистер Провони.

На экране появилось грубое, костистое лицо Провони с его многочисленными тенями и морщинами, мешками и рытвинами; глаза его хранили в себе ту абсолютную пустоту, которую Ник ощутил, когда сквозь него проходил тот зонд... Но эти глаза хранили в себе и нечто большее: они как-то по-звериному светились – подобно глазам напряженного и жаждущего живого существа, отчаянно стремящегося к тому, в чем оно нуждается. Зверь, вырвавшийся из клетки. Сильные глаза на сильном лице – усталом до невозможности.

– Думаю, неплохо было бы вам подъехать сюда, – сказал Грэм. – Вы причинили много зла; вернее, находящийся с вами безответственный организм причинил много зла. Тысячи мужчин и женщин, необходимых для управления государством, для науки и промышленности...

– Нам надо бы встретиться, – хрипло перебил Провони, – но моему другу будет затруднительно у вас разместиться.

– В качестве акта доброй воли мы отключили лазерные лучи, – напряженно проговорил Грэм, устремив немигающий взгляд в экран.

– Да, кстати, большое спасибо вам за эти лазерные лучи. – Каменное лицо Провони расколола язвительная улыбка. – Без такого источника энергии он наверняка не справился бы со своей задачей. Во всяком случае, так скоро. Хотя, в конечном итоге, через несколько месяцев все это было бы завершено – наша работа должна была быть проделана.

– Вы серьезно? – мертвенно побледнев, спросил Грэм. – Насчет лазерных лучей?

– Вполне. Он перерабатывал энергию лазерных установок; это восполняло его жизненные силы.

Грэм ненадолго отвернулся от экрана, явно стараясь обрести самообладание.

– С вами все в порядке, господин Председатель Совета? – поинтересовался Провони.

– Здесь вы могли бы побриться, – предложил Грэм, – принять ванну, воспользоваться услугами врачей и массажистов, отдохнуть какое-то время... а затем мы могли бы побеседовать.

– Вы должны прилететь сюда, – спокойно отозвался Провони.

Немного помолчав, Грэм сказал:

– Хорошо. Я буду через сорок минут. Можете ли вы гарантировать мою неприкосновенность и то, что я смогу уйти, когда пожелаю?

– Вашу «неприкосновенность», – повторил Провони и покачал головой. – Вы так и не поняли, что же, собственно, произошло. Да, я буду рад гарантировать вашу неприкосновенность. Вы уедете в том же физическом состоянии, как и приедете, – по крайней мере, насколько это зависит от наших действий. Если вас вдруг хватит апоплексический удар...

– Хорошо, – сказал Грэм.

И вот, в течение какой-то минуты, Уиллис Грэм полностью капитулировал; именно он отправлялся к Провони, а не наоборот... и даже не в какой-нибудь нейтральный пункт где-то посередине между ними. И это было необходимое, разумное решение – у него просто не было выбора.

– Но только никакого апоплексического удара не будет, – заверил Грэм. – Я готов встретиться лицом к лицу с любой неизбежностью. С любыми возможными условиями. Все. – Он повесил трубку. – Знаете, Эпплтон, что меня постоянно преследует? Страх, что могут явиться другие фроликсане, что этот может оказаться лишь первым.

– Больше их не потребуется, – сказал Ник.

– Но если они хотят завоевать Землю...

– Они этого не хотят.

– Но они уже это сделали. В каком-то смысле.

– Но это все. Больше не будет разрушений. Провони уже получил то, что хотел.

– Предположим, им нет дела до Провони и до того, чего он хотел. Предположим...

Один из черных полицейских сказал:

– Сэр, чтобы добраться до Таймс-сквер за сорок минут, мы должны вылететь немедленно. – Он носил эполеты – высокопоставленный пидор.

Недовольно ворча, Грэм подобрал тяжеленное шерстяное пальто и натянул его себе на плечи. Один из полицейских помог ему.

– Этого человека, – сказал Грэм, указывая на Ника, – следует направить в лазарет и обеспечить ему медицинскую помощь. – Он кивнул головой, и двое полицейских угрожающе подступили к Нику; взгляды их были нерешительными и в то же время напряженными.

– Господин Председатель Совета, – начал Ник, – я прошу вас об одном одолжении. Могу я, перед тем как отправиться в лазарет, ненадолго повидаться с Эймосом Айлдом?

– Зачем? – спросил Грэм, направляясь к двери с двумя другими черными полицейскими.

– Я просто хочу поговорить с ним. Взглянуть на него. Попытаться понять все это – все, что случилось с Новыми Людьми, – повидавшись с ним. Увидеть его на его теперешнем уровне...

– Уровне кретина, – отрезал Грэм. – И вы не хотите отправиться со мной на мою встречу с Провони? Вы могли бы стать выразителем желаний... – Он сделал жест. – Барнс говорил, что вы были типичным их представителем.

– Провони знает, чего я хочу – чего хотят все. А у вас с Провони все произойдет очень просто: вы сдадите властные полномочия, а он займет ваше место. Система Государственной гражданской службы будет радикально пересмотрена; многие посты из занимаемых по назначению станут выборными. Для Новых Людей будут устроены лагеря, где они будут счастливы; мы должны обязательно позаботиться о них, помня об их беспомощности. Вот почему я хочу увидеться с Эймосом Айлдом.

– Тогда идите и занимайтесь этим. – Грэм кивнул двум черным полицейским, стоявшим по бокам у Ника. – Вам известно, где Айлд, – отведите его туда; затем, когда он закончит, в лазарет.

– Спасибо, – поблагодарил Ник. Все еще мешкая, Грэм спросил:

– А она правда мертва?

– Да, – кивнул Ник.

– Простите. – Грэм протянул руку для пожатия. Ник не подал ему руки. – Вы были тем, кому я желал смерти, – сказал Грэм. – А теперь... черт побери, теперь это не имеет значения. Что ж, я наконец отделил свою личную жизнь от общественной – моя личная жизнь кончена.

– Вы же сами сказали, – холодно процедил Ник, – что «миллионы таких прошмандовок шастают по этой планете».

– Верно, – каменным голосом выговорил Грэм. – Я действительно так сказал.

И вышел, сопровождаемый двумя охранниками. Дверь, скользнув, захлопнулась за ним.

– Пойдем, – сказал один из двух оставшихся черных пидоров.

– Я пойду так, как меня устраивает, – отозвался Ник; его рука зверски разболелась, а добавились еще и боли в животе. Грэм был прав – ему надо бы как можно скорее отправляться вниз, в лазарет.

Но только после того, как он собственными глазами увидит Эймоса Айлда. Величайшего из умов человечества.

– Вот здесь. – Один из конвоиров указал на дверь, охранявшуюся офидантом ПДР в зеленой униформе. – Отойди, – приказал ему черный пидор.

– Я не уполномочен...

Черный полицейский поднял свой пистолет. Похоже, собираясь его использовать.

– Как скажете, – сдался офидант в зеленом и отошел в сторону. Николас Эпплтон прошел за дверь.

Глава 27

В самой середине комнаты сидел Эймос Айлд, его огромная голова удерживалась в равновесии с помощью воротника с металлическими штырями. Он окружил себя самыми разными предметами: дыроколами, ручками, пресс-папье, линейками, стиральными резинками, листами бумаги, картона, журналами, рефератами... Из журналов он повырывал страницы, скомкал их и разбросал по всей комнате. Сейчас же он что-то рисовал на клочке бумаги.