Тревожные люди - Бакман Фредрик - Страница 4

Риелтор кивнула, но не успела она раскрыть рот, как дверь осторожно открылась и в комнату вошел старый полицейский. Риелтор про себя отметила, что для такого роста руки у него длинноваты, и если он сейчас прольет кофе, то максимум обожжет голени.

– Здравствуйте, здравствуйте! Я к вашим услугам… – проговорил старый полицейский.

Молодой закатил глаза к потолку.

– Я же говорил, спасибо, помощь не требуется. Все под контролем.

– Ну да, ну да. Просто подумал, что могу быть полезным, – закивал старый.

– Нет, нет, какого ч… спасибо, не надо! Ты, видно, забыл про профессиональную этику! Нельзя врываться в кабинет посреди допроса! – прошипел молодой.

– Да, конечно, прошу прощения, просто хотел спросить, как далеко вы продвинулись, – смущенно прошептал старый, не в силах больше скрывать, что заботится о молодом.

– Я как раз собирался спросить о рисунке, – огрызнулся молодой таким тоном, будто родители учуяли от него табачный дух, а он отпирается и сваливает все на товарища.

– Спросить кого? – поинтересовался старый.

– Риелтора! – взорвался молодой, тыча в риелтора пальцем.

Эта неосторожная фраза дала риелтору повод отрекомендоваться. Она тотчас вскочила со стула и выкинула вперед кулак:

– Да-да, меня! Я представляю агентство недвижимости «Респект»!

Риелтор с торжествующим видом выдержала эффектную паузу, невероятно довольная своим выпадом.

– О господи, только не это… – вздохнул молодой, пока риелтор набирала воздуху, чтобы продолжить:

– Мой вам респект!

Старый вопросительно посмотрел на молодого.

– Не обращай внимания, это повторяется каждые пять минут, – сообщил молодой, массируя брови.

Старый полицейский, прищурившись, посмотрел на риелтора. Он привык смотреть так на странных людей, и от этой привычки кожа у него под глазами со временем оплыла, как подтаявшее мороженое. Риелтор, которая, судя по всему, решила, что ее не услышали, пояснила:

– Понимаете? Агентство недвижимости «Респект». С респектом к своим клиентам. Все просто!

Старый полицейский все понял и даже уважительно посмотрел на риелтора, но молодой снова ткнул пальцем в ее сторону и помахал рукой, изображая поступательные движения вверх-вниз.

– Сидеть! – сказал он тоном, каким обращаются к детям, собакам и непослушным риелторам.

Улыбка сбежала с лица риелтора. Женщина неуклюже приземлилась на стул и перевела взгляд с молодого на старого.

– Извините. Я первый раз на допросе. Вы же не будете… ну, вы знаете… как в фильмах бывает: плохой коп и хороший коп? Один типа вышел из кабинета, чтобы налить кофе, а другой тем временем стал бить меня телефонным справочником с криком: «Где ты спрятала тело?!»

Риелтор нервно хохотнула. Старый полицейский улыбнулся, но молодой сидел с мрачным видом, и риелтор взволнованно продолжила:

– Да ладно, я пошутила. Сейчас и справочников телефонных нет! Что делать будете? Пытать меня планшетом?

Риелтор замахала руками, изображая, как ее пытают, и выкрикивая воображаемые реплики полицейских:

– Ах ты, черт, я случайно лайкнул фотку моей бывшей в инсте! Сброс! Отмена!

Молодой полицейский сидел с каменным лицом, чем несколько напряг риелтора. Старый тем временем заглянул в листочек с его пометками и спросил так, будто риелтора в комнате не было:

– И что она говорит про рисунок?

– Я не успел спросить, потому что пришел ты! – отрезал молодой.

– А что за рисунок? – спросила риелтор.

– Так вот что я хотел сказать, прежде чем меня перебили. Мы нашли этот рисунок на лестнице и решили, что, возможно, его обронил преступник. Мы хотели бы, чтобы вы… – начал молодой, но старший его перебил:

– Ты про пистолет ее спрашивал?

– Хватит вмешиваться! – гаркнул молодой.

После чего старый развел руками и пробормотал:

– Молчу, молчу, извините, что я вообще есть.

– Да он был ненастоящий! Я про пистолет. Это была игрушка! – встряла риелтор.

Старый полицейский удивленно перевел взгляд с агента на молодого полицейского, а затем прошептал голосом, какой только мужчина определенного возраста может счесть за шепот:

– Ты что… не сказал ей?

– Не сказал что? – спросила риелтор.

Молодой вздохнул и сложил рисунок так тщательно, как хотел бы сложить физиономию своего старшего коллеги.

– Мы подошли к этому разговору… Понимаете, когда злоумышленник выпустил вас и других заложников и мы привезли вас в полицейский участок…

Старый полицейский тотчас пришел на помощь:

– Злоумышленник, в смысле – грабитель! Он застрелился!

Молодой полицейский крепко сцепил руки, чтобы не удушить старого на месте. Он что-то сказал, но риелтор его не услышала: ее барабанные перепонки сотрясал монотонный звон, перерастающий в грохот; она была в шоке. Позднее она будет рассказывать, что в окно лупил дождь, хотя в помещении для допросов окон нет. Риелтор с отвисшей челюстью уставилась на полицейских.

– Значит… пистолет был?.. – выдавила она.

– Пистолет был настоящий, – подтвердил старый полицейский.

– Я… – сказала риелтор, но у нее пересохло в горле.

– Воды? – услужливо предложил старый полицейский, как будто это он ходил за стаканом.

– Спасибо… я… но раз пистолет был настоящим, значит, мы все могли… погибнуть?! – прошептала риелтор и сделала глоток, задним числом впадая в ужас. Старый полицейский кивнул со значительным видом, взял листочек с заметками молодого и начал там что-то писать.

– Может, начнем с начала? – утвердительным тоном спросил старый полицейский, после чего молодой, выдержав небольшую паузу, вышел в коридор и стал биться лбом об стенку.

Дверь хлопнула так, что старый полицейский подскочил на месте. Трудно подобрать правильные слова, если ты уже старый и все, что ты хочешь сказать, – это: «Я чувствую твою боль, и мне от этого больно». Под стулом, на котором сидел молодой полицейский, остались пятна спекшейся крови. Старый удрученно посмотрел туда. Именно по этой причине он и не хотел, чтобы его сын стал полицейским.

Глава 10

Первым, кого увидел человек на мосту десять лет назад, был подросток, чей отец хотел, чтобы мальчик мечтал о другой профессии. Мальчик мог бы дождаться, пока кто-то придет на помощь, но как поступили бы на его месте вы? Когда мама пастор, а папа полицейский и ты вырос в полной уверенности, что людям надо помогать, если можешь, и никогда не оставлять человека в беде.

Никогда.

Мальчик выбежал на мост и что-то крикнул мужчине. Тот повернулся. Мальчик не знал, что делать, поэтому просто… заговорил с ним. Попытался вызвать доверие. Попробовал уговорить его сделать два шага назад, а не шаг вперед. Ветер легонько трепал их куртки, моросил дождь, в воздухе висело предчувствие зимы. Мальчик пытался найти слова о том, что нужно жить, даже если кажется, что все кончено.

У человека на мосту было двое детей – об этом он сказал мальчику. Возможно, тот напомнил ему кого-то из них. Мальчик в панике выговаривал по слогам: «Не надо прыгать, пожалуйста!»

Человек на мосту посмотрел на него спокойно, почти сочувственно, и сказал: «Знаешь, что самое паршивое, когда ты родитель? О тебе всегда судят по худшим твоим проявлениям. Ты можешь все делать правильно, но достаточно одной-единственной осечки, и ты навсегда останешься тем отцом в парке, который смотрел в телефон, когда ребенку прилетело по лбу качелями. Мы сутки напролет не спускаем с них глаз, но стоит отвлечься на сообщение в телефоне, и все лучшее мгновенно обесценивается. Люди ходят к психотерапевту не для того, чтобы обсуждать, как в детстве им не прилетело качелями по лбу. О родителях судят по их ошибкам».

Подросток не понял, о чем говорил человек на мосту. Руки его дрожали, когда он опустил взгляд и увидел внизу смерть. Человек слегка улыбнулся и сделал полшага назад. Мир сжался до одной-единственной точки.