Аллигат (СИ) - Штиль Жанна - Страница 14

Если несколько часов назад Ольга считала чужое тело временным убежищем, с которым не обязательно было мириться, то сейчас ей предстояло в нём жить. И сколько это продлится, кажется, решать будет не она. А кто? Ответ так и не напросился. Строить догадки и размышлять на эту тему казалось бессмысленным. От осознания, что её душа застряла в чужом теле, возможно, навсегда, Ольгу затрясло от страха. Горячая волна прокатилась по телу, выплеснувшись жгучими слезами.

— Господи, я никому никогда не желала зла и всегда поступала только по совести. За что ты со мной так? — шептала она беззвучно. Разве её душа заслужила участи быть погребённой в чужом теле?

В голову полезли мрачные предположения.

Стоит ей признаться, что она не Шэйла и исход будет вполне ожидаемым: перед ней гостеприимно распахнутся двери психушки, и Айсберг с превеликим удовольствием подтолкнёт её туда в спину. Или будет, как в «Джейн Эйр», где Рочестер посадил больную жену под замок и приставил к ней надзирательницу.

Есть другой вариант. Можно не препятствовать доктору делать своё чёрное дело и позволять дальше накачивать её наркотиками. В конце концов, её похоронят в семейном склепе в этом теле и в этом времени.

Будто наперекор невесёлым думам, в животе заурчало. Чужое тело требовало внимания. Оно очень хотело жить, а значит, есть. Ольга недовольно похлопала по животу и тяжело вздохнула. Прошептала:

— Замолчи, такая жизнь мне не очень-то и нужна.

А вокруг неё всё дышало этой самой жизнью.

Сиделка сидела у кровати, сложив руки на коленях и уставившись в спину больной. Она добросовестно выполняла свои обязанности и готовилась по указанию доктора Пэйтона подлить в еду миледи лауданума. Чуть-чуть, капельку. Для её же блага. Она уступила место Мадди, когда та принесла поднос с чашкой горячего бульона.

— Миледи, вам нужно поесть, — услышала Ольга.

Отказываться было неразумно. Пока не принято окончательное решение, нужно играть роль Шэйлы. Ольга заёрзала, уголком одеяла утерев слёзы: ничего уже не исправить, а слезами горю не поможешь. «Шэйла… Леди Хардинг… Шэйла Хардинг… Виконтесса», — мысленно повторяла она, как заклинание. Напомнила себе, что нужно следить за своей речью, а лучше и вовсе помалкивать, и временно забыть русский язык.

Стоило вспомнить из прочитанных книг, как ведут себя аристократы и какие у них обязанности в кругу семьи. Как сделать, чтобы никто не догадался о подмене? Кто родители Шэйлы? Как часто они встречаются с дочерью? И главное — какой год на календаре?

***

Траффорд, держа поднос с завтраком, остановился в нерешительности. Из-за неплотно закрытой двери библиотеки гремел раздражённый голос графа Малгри.

Чтобы его сиятельство позволили себе повысить голос? Подобное случалось крайне редко. Не важно, был ли это виконт, не подчинившийся отцу и в сердцах хлопнувший дверью. Или нерадивая прислуга, споткнувшаяся на ступеньке лестницы и разбившая дорогой мейсенский фарфор. Или немой кучер, решивший, что может поехать другой дорогой без позволения на то хозяина. Граф всегда был выдержан. Сорока шести лет от роду, он держался прямо и с таким достоинством, что казался много выше своего немалого роста.

Сейчас Траффорд не хотел попасть под горячую руку его сиятельства. Лучше переждать и прислушаться, не зазвенит ли призывно колокольчик сонетки.

Теренс Траффорд родился и вырос в Малгри-Хаус. Он питал безграничное уважение к графу Малгри, с покойным отцом которого был едва ли не одного возраста. Босоногим сорванцом он бегал вместе с ним по двору этого самого поместья.

— О чём вы говорите, отец? — донёсся до него из-за двери возмущённый возглас виконта.

— О внуке, — пророкотал голос его сиятельства. — Или я уже его никогда не дождусь?

— Мне нечего вам ответить.

— Неужели? — ехидные нотки прорывались сквозь кажущееся обманчивым спокойствие.

Траффорд знал, что последует за этим.

— Прошу вас, не начинайте, — устало ответил Стэнли.

— Это я попрошу тебя! — повысил голос граф. — Я очень попрошу тебя усмирить свои плотские желания и взять себя в руки. Ты мужчина или тот вздорный мальчишка, который всякий раз, когда поступал дурно, во избежание наказания прятался за юбку своей покойной матери?

— Вы знаете, это с вашей лёгкой руки всё началось, — голос лорда Хардинга звучал холодно и отстранённо.

Траффорд понял, что тот имеет в виду. Следовало бы уйти и не быть невольным свидетелем разговора отца с сыном. Но, как же завтрак, который остывает на подносе? Хозяин привык принимать пищу в строго отведённое время. Дворецкий опустил глаза на ещё горячие сосиски с яйцами, холодную говядину, сыр, гренки с вишнёвым джемом и парящий чай со сливками.

— Не иронизируй, сын! Ты решил мне отплатить? — резко и отрывисто спрашивал его сиятельство. — Мстишь за то моё судьбоносное решение? Неужели ты так неблагоразумен, что всерьёз надеялся на иной результат? Да ты ничего не знаешь!

— Чего я не знаю? — старательно сдерживал прорывающееся раздражение Стэнли и пытался сохранить нейтральный тон. — Уступите вы тогда, и сейчас на ваших коленях сидел бы пятилетний внук или внучка.

— Чёрт, Стэнли, не зли меня! Ты ведёшь себя неподобающим образом. Ты забыл, чья кровь течёт в твоих жилах? Нашего рода! Ты обязан передать эту кровь по наследству и продлить род.

— Вас всегда чистота крови волновала больше истинных чувств.

— Истинных чувств?! — взорвался граф. — Что ты знаешь об истинных чувствах? Твоя жена может умереть, а ты всё болтаешься в плену старых воспоминаний! Ты думаешь, той рутинёрше нужен был ты? Ей нужно было твоё наследство и титул!

— Она любила меня, — тяжело роняя слова, возразил виконт.

— Любила? — хмыкнул его сиятельство. — Что ж не пошла за тобой? Почему оставила? Поняла, что от тебя не будет прока? Не будет титула, не будет наследства.

— Это вы так захотели.

— Вижу, ты до сих пор так и не прозрел, — голос графа стал тише. Казалось, он предался воспоминаниям. — Да, именно так захотел я. И ты обязан прислушиваться к моим словам. Если бы я увидел в её глазах любовь к тебе…

— Она была.

— Это ты так думал. Я намеренно воспротивился вашему браку, желая проверить истинность её чувств, за которые ты сейчас ратуешь. И каков результат? Да ты должен благодарить Господа, что он уберёг тебя от неверного шага.

— Господа в вашем лице, — усмехнулся Стэнли.

— Именно в моём! Это моё наследство, а не Господа и я вправе распорядиться им по своему усмотрению.

Лорд Малгри замолчал.

Траффорд прислушался: не пора ли войти? Он сжал ручку двери, но открывать не спешил. Повисшая за дверью тишина казалась враждебной.

— Почему твоя жена сейчас в постели под присмотром сиделки? — прервал длительное молчание его сиятельство.

— Вы знаете. Это был несчастный случай.

— Несчастье в том, что её отец, маркиз Стакей, согласился на брак с тобой. Старый я глупец! Я места себе не нахожу, думая, что стал виновником несчастий Шэйлы. Ты не заслуживаешь её. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы никогда не подтолкнул тебя к этому браку.

— Отец, вы что говорите? — голос виконта прозвучал надтреснуто. — Если бы она мне не понравилась, вы бы не смогли повлиять на моё желание взять её в жёны. Я уже не тот прежний юнец.

— Послушай, Стэнли, теперь уж поздно сетовать, но до такого состояния довёл свою жену ты́ и никто другой. Так трудно подарить ей толику внимания и тепла? Думаешь, я не знаю о твоих ночных визитах к этой… как её… Лоис? Подозреваю, что и Шэйла об этом догадывается, — тяжело вздохнул граф. — Думаешь, если в следующий раз ты позволишь себе по отношению к жене неуважение, то у меня дрогнет рука лишить тебя наследства? Ты ошибаешься.

— Отец…

— Не перебивай меня!

— Вы преувеличиваете.

— Бог свидетель, когда я увидел пришедшую в себя девочку, я испытал истинное счастье. Если бы она умерла, я винил бы в её смерти — нет, не тебя, — себя. За то, что тогда подтолкнул тебя к этому решению. Но, дело сделано и теперь не смей, слышишь, не смей её обижать. На твоё счастье мне плевать. Подари мне внука и делай, что хочешь. Делай и оглядывайся, чтобы ни одна тварь не смела косо глянуть в её сторону. И только посмей её обидеть. Не можешь сделать её счастливой, не делай хотя бы несчастной.