Нарушенное время Марса - Дик Филип Киндред - Страница 21

«Добрый папа» кивнул.

— Шизофрения, — сказал Джек, — одна из наиболее серьезных проблем, когда-либо встававших перед человечеством. Откровенно говоря, я эмигрировал на Марс из-за припадка, случившегося со мной в двадцатидвухлетнем возрасте, когда работал в «Корона корпорейшн». Я все бросил. Мне нужно было вырваться из сложной урбанистической обстановки в более простую, природную. Давление города оказалось так велико, что у меня не оставалось выбора: эмигрировать или отправляться в сумасшедший дом.

Можешь себе представить огромное кооперативное здание, возносящееся на много этажей вверх и простирающееся на несколько уровней под землей, с массой живущих там людей, для удобства которых имеется свой супермаркет? Я сошел с ума, стоя в очереди в книжном магазине. Все люди вокруг — и в книжном магазине, и в супермаркете — все жили рядом со мной в одном доме.

Целый город размещался в единственном здании. А сегодня его уже считают маленьким по сравнению с теми, которые вновь построены. Что ты на это скажешь, а?

— Ну и ну! — покачал головой «Добрый папа».

— А теперь я тебе прямо скажу, — произнес Джек. — Вы, обучающие машины, воспитываете новое поколение шизофреников, подобных мне. Вы раскалываете души детей, обучая принимать во внимание обстановку, не существующую для них. Она уже и на Земле не существует. Спросите «учителя Витлока»: будет ли ум истинным, если не будет практическим? Я сам слышал, как он говорил, что «мозг — орган адаптации». Верно, «Добрый папа»?

— Да, малыш Джекки, это так.

— То, чему следовало бы учить детей… — продолжал Джек.

— Да, малыш Джекки, это так, — перебил «Добрый папа». В свете ручного фонаря Джек увидел, как проскальзывала считывающая игла, когда робот произносил фразу.

— Ты застрял, — сказал Джек. — «Добрый папа», у тебя износилась считывающая игла.

— Да, малыш Джекки, это так, — согласился робот.

— Ты прав, — сказал механик, — это так. Все в конце концов изнашивается, вечного ничего нет. Изменение — одно из главных составляющих жизни. Верно, «Добрый папа»?

— Да, малыш Джекки, это так, — в очередной раз подтвердил автомат.

Отключив источник питания, Джек принялся за разборку ведущего привода, чтобы заменить изношенную деталь.

— Вы нашли неисправность? — спросила дежурный механик, когда спустя полчаса он вышел из комнаты, утирая рукавом лоб.

— Да. — Джек был совершенно измучен. Хотя часы показывали только четыре и до конца рабочего дня оставался целый час.

Женщина провожала его на стоянку.

— Я очень довольна той быстротой, с которой вы откликнулись на наши нужды, — говорила она. — Я позвоню мистеру И и поблагодарю его.

Он кивнул и, совершенно измученный, даже не попрощавшись, влез в вертолет. Вскоре винтокрылая машина поднималась в воздух, а Общественная школа в форме утиного яйца осталась далеко внизу. Она больше не давила на Джека, и он наконец вздохнул свободно.

Щелкнув передатчиком, Болен сказал в микрофон:

— Мистер И, говорит Джек, я все отремонтировал в школе. Что следующее?

После некоторой паузы голос мистера И ответил:

— Джек, звонил из Левистоуна Арни Котт. Он просил, чтобы мы отремонтировали кодирующий диктофон, который ему очень нужен. А так как все остальные из нашей команды заняты, то я решил послать тебя.

Глава 6

Арни Котт владел единственными на Марсе клавикордами. Правда, они были совершенно расстроены и все никак не удавалось найти кого-нибудь, кто бы мог их настроить. Так или иначе, на Марсе не было ни единого настройщика клавикордов.

Месяц тому назад он предложил бликману, служившему в его доме, взяться за освоение инструмента. Аборигены Марса имели прекрасный музыкальный слух, и Гелиогабал, казалось, понял, чего от него хотят. Его снабдили переведенными на блики-диалект учебниками игры на клавикордах, и Арни постоянно ожидал результатов. Но до сих пор клавикорды фактически не издавали ни единого звука.

Арни вернулся домой в Левистоун после визита к Анне Эстергази в мрачном настроении. Смерть Норберта Стинера, торговца на черном рынке, явилась для него тяжелым ударом ниже пояса. Теперь придется предпринять самые решительные действия, чтобы компенсировать потерю. Было три часа пополудни. Что же он вынес из поездки в Нью-Израиль? Только кучу плохих новостей? С Анной, как всегда, ни о чем невозможно разговаривать. Она собирается продолжать свои дилетантские мероприятия и, даже, если над ней станет смеяться весь Марс, это не будет иметь для нее никакого значения.

— Черт тебя подери, — Гелиогабал, — яростно рычал Арни, — или ты заиграешь на этом проклятом инструменте, или я вышвырну тебя из Левистоуна. Можешь убираться жрать жуков и корни в пустыню с остальными тебе подобными.

Сидевший на полу возле клавикордов бликман вздрогнул, быстро взглянул на Арни, а затем снова опустил глаза в учебник.

— Все здесь временное, — ворчал бывший водопроводчик.

Марс похож на Шалтай-Болтая. Вначале все шло прекрасно, а затем — все вдруг стало разваливаться. Арни чувствовал себя председателем огромной свалки.

А затем он снова думал о ремонтном вертолете И-компании, который встретил в пустыне, и о пилотировавшем его говнюке. «У-у, независимые ублюдки! — злился Арни. — Следует задать им хорошенько. Ишь! Знают себе цену! „Жизненно важные для экономики планеты“ — написано на их рожах. „Мы никому не кланяемся“ — и так далее». — Нахмурясь и засунув руки в карманы, Арни расхаживал по большому парадному залу Левистон-хауз, принадлежавшего ему вдобавок к апартаментам в Юнион-Холле.

"Подумать только! Как он посмел мне сказать такое! — размышлял Арни.

— Он, должно быть, дьявольски хороший механик, если такой самоуверенный. Я проучу его, если в последний момент не передумаю. Я никому не позволю хамить мне и оставаться безнаказанным!"

Но из двух мыслей о наглом механике из И-компании предыдущая постепенно начала доминировать в мозгу. Как человек практичный, он знал, что вещи должны работать. А на законы поведения внимание следует обращать во вторую очередь. «У нас не благородное рыцарское общество, — сказал себе Арни. — И, если парень действительно хороший механик, он может болтать все, что захочет. Меня интересует только результат его деятельности».

С этой мыслью в голове он позвонил в Банчвуд-Парк и вскоре разговаривал с мистером И.

— Послушай, — сказал Арни, — у меня сломался кодировщик, и если твои парни в состоянии его починить, то может быть, заключим контракт? Ты следишь за моей мыслью?

Вне всякого сомнения мистер И сразу понял его, все в порядке. Он сразу сообразил, что имеется прекрасная возможность заключить выгодную сделку.

— Наш лучший механик, сэр! Немедленно! Всегда к вашим услугам в любое время дня и ночи.

— Мне нужен конкретный механик, — сказал Арни и описал внешность ремонтника, встреченного в пустыне.

— Молодой… темноволосый… стройный… — повторил мистер И…очки… с нервными манерами… это Джек Болен. Наш лучший механик.

— Послушай, — сказал Арни, — этот парень, Болен, сказал мне такое, чего обычно я никому не позволяю говорить себе, но позже, обдумав его слова, я решил, что он совершенно прав, и собираюсь при встрече так и сказать ему. Похоже, у Болена неплохая голова на плечах. Может он прибыть ко мне сегодня?

Без малейших колебаний китаец пообещал, что механик прибудет к пяти часам.

— Ценю твою любезность, — сказал Арни. — Разумеется, передай ему, что я не держу на него зла. Конечно, он меня захватил врасплох, но теперь с этим покончено раз и навсегда. Скажи ему… — Арни подумал. — Скажи Болену, что ему нечего беспокоиться относительно меня.

Он повесил трубку и сел с чувством злорадного удовлетворения.

Все— таки день проведен не без пользы. К тому же он получил интересную информацию от Анны во время поездки в Нью-Израиль. Он заговорил о подозрительной возне вокруг гор Рузвельта, и как всегда Анна знала пару сплетен, по секрету переданных с Земли, безусловно искаженных при передаче из уст в уста, но несомненно содержащих зерно истины. Организация Объединенных Наций на Земле претерпевала одну из своих очередных реорганизаций. Через несколько недель ООН собиралась прибрать к рукам горы Рузвельта, которые до сих пор никому не принадлежали. Но для чего им нужны эти бесполезные холмы? Россказни Анны ставили его в тупик. Один из слухов, циркулировавших в Женеве, говорил о намерении властей ООН создать в горах Рузвельта огромный межнациональный парк, вроде райского сада, для завлечения эмигрантов с Земли. Другой сообщал, что разрабатывались проекты постройки в том районе огромной атомной электростанции на водородном топливе, которая решит проблему энергетического обеспечения Марса.