Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия - Страница 113

Поморщившись, чувствуя, что далеко в этой обуви не дойдет и уж тем более не выдержит возможное стояние в очереди, громче засопела. День, что называется, не задался с самого утра.

— Родная, я ни в чем тебя не виню. — Смягчившись, Чернышевский провел тыльной стороной ладони по девичьей щеке. — Но стоило одеться в дорогу попрактичнее. — Намекая не только на туфли, но и коротенькое платье, несколько не соответствующее осенней погоде.

— Вообще-то, я хотела тебе понравиться. — Надув губки, тихо призналась Маргарита. — Согласись, нравиться при марафете гораздо проще, чем в бесформенном свитере и кедах.

— Хочешь, скажу кое-что по секрету? — Склоняясь к уху, переходя на шепот, игриво выдал: — Ты мне нравишься без ничего, но в таком случае придется тебя запереть дома.

— Чернышевский! — Вспыхнула Рита, оттолкнув от себя мужчину.

Но пошатнулась и едва не упала. Спасибо Олегу, умение быстро ориентироваться не дало растянуться посреди зала. Прав Чернышевский — гипса у неё давно не было.

— Так, чувствую, далеко мы не дойдем. — Подметил мужчина оглядываясь. — Куда бы тебя пристроить?

Узрев неподалеку пару рядов со стульчиками, подхватил Маргариту на руки и направился к ним. Девушке даже возмущаться не хотелось. Сегодняшний бессмысленный, но безумно эмоциональный день и так выбил из колеи. Подвернутая нога стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Но забота Олега, окутав трепетной волной, сделалась бальзамом на любые раны. Пускай окружающие вновь смотрят на них с удивлением и любопытством. Пускай видят, какой у неё мужчина, и завидуют.

— Сиди здесь. — Бережно опуская Маргариту на стул, приказал Чернышевский. — Я быстренько смотаюсь за чемоданом, и поедем домой. Хотя, — Обеспокоенно осмотрев поникшую девушку. — Похоже, для начала придется заскочить в аптеку и купить что-то от растяжения.

— Олег. — Стаскивая туфли с ног, позвала Одинцова. — Это не так страшно, как кажется.

— Когда ты после своих каблуков завтра на ногу нормально не станешь, посмотрим, как запоешь. Тогда поймешь, страшно или нет.

— Олег. — Прерывая возмущения, потянулась руками к нему, поддаваясь вперед: — Иди сюда.

Когда тот слегка склонился, ухватила за ткань рубашки, притягивая еще ближе, и впиваясь в уста мучительным поцелуем.

Мгновения сладости и терпкой боли, и Олег, нехотя оторвался, с приказным:

— Никуда не уходи. Жди меня тут! — Скрылся в многочисленной толпе пассажиров.

Ухмыльнувшись, Ритка машинально растерла поврежденную ступню и получше укуталась в мужской пиджак, наброшенный на плечи. Втянула запах привычного горьковато терпкого парфюма Олега, блаженно жмурясь.

Боже, до чего дожила? Целуется при сотнях незнакомых людей и ни капли не стыдится этому. Хотя после Сицилии стыдится совершенно нечего. Весь экстрим откровенности пройден.

Уставившись на табло, где показывало десять минут девятого, приготовилась к ожиданию, надеясь, что оно будет недолгим. Бессмысленно разглядывая прохожих, прикинула, что их ждет с Олегом дальше. Невзирая на множество хаотичных предположений, сошлась на мысли, что всё обязательно получится. Колечко, в свете ламп игравшее озорным блеском, представлялось наиболее весомым тому подтверждением. Незримые узы, которые однажды скрепили его былых хозяев, в этот раз обязаны помочь и им.

Но через двадцать минут заметно занервничала. Чернышевский обещал справиться быстро, но пока что среди спешащей толпы его не наблюдалось. Господи, ну где же он?!

Теперь дошло, что взамен выброшенного телефона так и не приобрели новый. Сейчас средство связи очень понадобилось бы. Может, пошел куда-то не туда и ждет?

Нужно взять себя в руки и успокоиться. Олег никуда не денется. Не сегодня. Он сам её сюда усадил, и сюда же вернется. Никогда не оставит. Не стоит забывать, что давно не в цивилизованной Европе. В родной стране всё иначе. Коррумпированность и привычка гонять из очереди в очередь для того, чтобы забрать свое — наше всё. Удивляться не стоит.

Вскоре Олег появится. А если нет, где-то в сумочке лежит парочка сто гривневых купюр, можно набрать его из автомата или попросить позвонить у кого-то мобильный.

Блин, но она точно дура! Даже необходимый номер не знает на память. И все документы у Олега остались…

«Так, отставить панику, Ритка! Никуда твой Чернышевский не подевается. А если денется, сама из-под земли достанешь и прибьешь за такие шуточки…»

— Марго?

Суровый голос, прозвучавший где-то за спиной, вырвал из пучины неконтролируемой паники, разом бросая в другую, более глубокую и беспросветную. Сердце на секунды застыло. Следом пропустив глухие удары, пустилось вскачь.

Вздрогнув, Маргарита крепче запахнула на себе пиджак Олега, как последнюю защиту. Пытаясь закрыться и спрятаться от всего мира, в частности, от обладателя голоса. Подогревая остатки веры, что примерещилось. Кто-то обознался, перепутал. Что угодно, но пускай не будет правдой.

Дальнейшая фраза и мужчина, выходящий наперед, окончательно развеяли остатки иллюзий:

— Вот ты где прячешься. — Стальные глаза, сощуренные в грозный прищур, проницательно «ощупали» девушку с ног до головы.

Прежде чем успела опомниться и включить хоть кукую-то самозащиту, поняла, что мужчина бесцеремонно ухватил за предплечье, вынуждая встать.

— Тимур? — Ошарашено выдохнула Одинцова, понимая, что, если её прямо здесь убьют, никому не будет дела. Хорошо, если вызовут скорую для констатации факта смерти.

— Не ожидала? — Встряхнув испуганную девушку.

— Что тебе надо от меня?! — Приходя в себя, вспыхнула Рита — Отпусти! — Нахохлившись, словно боевой петушок, попыталась вырваться. — Что ты тут делаешь?! — Ощущая, как крепкая хватка сильнее сдавливает руку. — Отпусти же, говорю!

— Это у тебя хотелось спросить, что ТЫ здесь делаешь! — Прошипел мужчина, встряхивая сильнее. — Хотя, что мне спрашивать, так всё знаю. Если баба с рождения продажная шалава, продажной шалавой и сдохнет!

— Что ты себе позволяешь?! — Пытаясь ступнями нащупать туфли, чтобы обуться и что есть силы треснуть этому наглецу между ног.

Всегда догадывалась — Калач та еще сволочь. При Рощине не осмеливался открыть истинное лицо, но всё становится на места. Вот чем вызвана извечная пренебрежительная холодность в тоне и манере держаться. Ненависть, пронзительная и испепеляющая.

— Хоть в клетку золотую, хоть на привязь сажай. — Не слыша возмущений, продолжал мужчина. — Хоть брюликами осыпай, хоть дерьмом корми.

— Калачев, жить надоело? — Не мысля, что в сложившейся ситуации не в том положении, чтобы такое говорить, необдуманно выпалила: — Я Кириллу расскажу, он тебя…

— Что он меня? — Испепеляющий взгляд, которым одарил Тимур, вынудил замолчать, так и не закончив пламенную речь. — Ну же, говори!

— Отпусти, пожалуйста. — Обмякнув в руках неприятного человека, выглянула за его спину, надеясь увидеть Олега. Но того и близко не наблюдалось.

Черт подери, где же он, когда так нужен?!

— О пощаде будешь просить не меня, а Кирилла. Думаю, ему будет занятно узнать из первых уст, какая продажная у него подстилка. — Заметив выискивания Маргариты, прикрикнул: — Чего высматриваешь там? Своего VIP-клиента? Думаешь, спасет тебя? Да ни хера подобного! Хватит выделываться! Погуляла, пора домой, отвечать за проступки!

Резким движением, срывая с Одинцовой ни капли не спасающий, но хоть немного придающий уверенности пиджак Олега, отбросил куда-то на стул и потянул за собой к выходу. Рита едва успела хоть как-то нацепить туфли.

Вырываться практически бесполезно. Кто она, низенькая худенькая женщина против высокого перекачанного бугая?

С каждым шагом тот ускорялся, вынуждая почти срываться на бег, то и дело спотыкаясь и подворачивая каблуки. Вывихнутая лодыжка заныла от боли с новой силой. Но если кого и волновали её неприятности и дискомфорт от туфель, то этот «кто-то» однозначно не Тимур.

— Отпусти, скотина! — Новая попытка достучаться до мужского благоразумия и оглянуться, отыскать единственного человека, способного помочь.