Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют - Красницкий Евгений - Страница 44

44

В глубине души Фаддей понимал, что нарушает целую кучу непререкаемых заповедей поглощения хмельных напитков, веками выработанных сильной половиной человечества.

Во-первых, не пить в одиночку.

Во-вторых, не мешать напитки.

В-третьих, если мешать, то в сторону повышения крепости.

В-четвертых… А ну его к черту! Где тут заморское? И пиво?

Не часто такое с Фаддеем случалось, но всякий раз ничего хорошего не предвещало. И домашние ему под руку в таких случаях старались не соваться. Варвара, покрутившись во дворе и понаблюдав тайком за мужем, поняла, что и впрямь дело плохо. Но хоть и терзали ее нехорошие предчувствия, однако ж знала прекрасно – у мужа сейчас ничего не выяснишь.

Неспроста накануне он так сорвался, не кончится это добром! А пока она порадовалась, что Веденя и Снежанка ночуют у Настены. Она с Дуняшей ночь в сеннике на задах подворья пересидит, ночами тепло уже. И холопов Варвара предупредила, чтоб не высовывались – от греха, пока хозяин душу отводит. Вот переживут они его мрачный загул, а уж потом она ему все выскажет! И чего было, и чего не было распишет – мало не покажется! А заодно и вызнает наконец, с чего это он?

* * *

Во время частых походов Чумы во двор и обратно за ним, помимо Варвары, внимательно следила еще одна пара глаз. Чем уж подворье Чумы привлекло Зверюгу именно в эту ночь – неизвестно. То ли решил так отплатить хозяевам за устроенный Варварой в погребе погром, помешавший им с Рыськой отведать сметаны, и за последующую погоню Чумы за его подругой, то ли свое дело сделал одуряющий запах слегка подвяленных и подкопченных крупных осетров, которых накануне подвесил под застрехой Фаддей, но кот, про которого все благополучно забыли, вышел на ночную охоту.

Тем временем ноги Чумы между собой совсем рассорились и выбирали дорогу каждая самостоятельно, а добираться до цели становилось все сложнее. Для облегчения задачи Чума сократил путь, пристраиваясь там, где его прорывало, едва успевая поднимать подол рубахи, благо портов он не надевал – так и сидел в одной рубахе. В последний раз его хватило только на то чтобы вывалиться из сеней.

Зверюга решил, что его час настал, и скользнул в оставшиеся приоткрытыми двери, почти следом за не замечавшим ничего Фаддеем. Скольких трудов стоило коту сорвать каждую рыбину с деревянного крючка и сбросить вниз, а потом дотянуть к порогу, словами не скажешь, да и не умел Зверюга говорить. Видимо, он все-таки мстил: для чего еще ему мог понадобиться десяток крупных рыбин, удайся эта затея, представить сложно. Он просто остервенело рвал и таскал осетров к выходу.

И как раз в тот момент, когда утомленный, но довольный собой кот, гордо взгромоздясь на свои трофеи, решил, наконец, отдохнуть от трудов, в сени снова вывалился едва стоящий на ногах Чума. Застигнутый врасплох Зверюга сделал единственно возможное: замер темным пятном на черном фоне, надеясь остаться незамеченным.

Впрочем, Чума не слишком обращал внимание на окружающее: он и так с трудом сосредоточил последние остатки сознания, чтобы не сбиться с намеченного пути. Подчиняясь очередному приказу естества, он попытался выбраться во двор, однако едва не сверзился с единственной низенькой ступеньки, ведущей в сени. Тем не менее, устоял и по инерции сделал несколько шагов вперед, остановившись рядом со Зверюгой и пытаясь решить, в какую из трех качавшихся перед ним в темной мути дверей нужно выходить. В конце концов Фаддей решил не играть в эту угадайку, чувствуя к тому же, что ноги вот-вот откажут, и дернул подол вверх.

Струя остро пахнущей жидкости полилась коту на голову. От неожиданности он оскорбленно мявкнул и прыгнул в сторону. Нет, он не то чтобы не знал, что это такое. Знал. И сам именно так метил свои владения, но то, с какой наглостью это проделали с ним самим! Неслыханно!!!

Пока Зверюга приходил в себя от оскорбления и отряхивался, почувствовавший облегчение Чума довольно замычал что-то себе под нос.

Вот тут зверское терпение и лопнуло! Испортить трофеи, пометить его самого да еще и возвестить об этом на весь мир победной песней?!!!

Это уже слишком! Такое спустить кот не смог. Душа не позволила.

Ночь разорвал боевой мяв, завершившийся коротким воем, и в следующее мгновение Зверюга бросился в атаку.

В детстве Фаддей слышал немало страшных сказок про леших, кикимор, банников и прочую нечисть: дети по вечерам чего только не рассказывали друг другу, стараясь напугать остальных посильнее, а потом даже до нужника ходили гурьбой, уверенные, что в темных сенях сидит, дожидаясь их, эта самая нечисть.

Но это в детстве. Ратника, знающего, что такое настоящая опасность, подобными рассказами не запугаешь. Чума только посмеивался над своей Варварой, когда та, насочиняв всяких страстей, иной раз пугалась любого шороха в темноте, но сейчас… Вой нечистого, раздавшийся почти у него под ногами, заставил содрогнуться всем телом, сердце чуть не выпрыгнуло изо рта, а сам Чума едва не обгадился.

Он хотел отпрыгнуть назад, споткнулся и грохнулся навзничь. При падении подол рубахи задрался почти до подбородка, из темноты, отделившись от стены, на него метнулась ночная тень, и в низ живота впились железные крючья.

Зверюга отчаянно рванул когтями первое, что ему попалось. Нельзя сказать, что он испытал при этом большое удовольствие, но выбирать не приходилось: месть есть месть.

Поверженный противник что-то хрюкнул, взвизгнул… И тут перепугался уже сам Зверюга: такого рева он не слышал, даже когда года три назад по неопытности расцарапал морду медведю и потом едва спасся бегством.

Поняв, что сейчас произойдет непоправимое, Чума почти протрезвел и заорал. Да что там заорал – завизжал, завопил, заревел и заблажил одновременно! Ему казалось, что весь пах у него разодран в кровавые клочья, и то, что напавшая на него ужасная тварь давно исчезла, сообразил не сразу. Сил хватило только, чтобы выскочить во двор, окутанный предрассветными сумерками, и снова заорать.

Еще рывок на улицу и… темнота.

Часть третья

Ратное и окрестности. Лето 1125 годаТех, кто идет за нами, не кори.Они поймут ошибки, только позже.Им кажется, что первые ониМир познают и пробуют на ощупь.Барахтаются в лужах, как щенки —В тех, что и нам казались океаном,И видеть не желают маяки,Что мы им зажигаем постоянно.Мы им и непонятны, и странны.Им кажется, что юность бесконечна.И нет им дел до нашей седины,И опыт наш не учит и не лечит.Они слепы – им руку протяни,Пусть ошибаются – ошибки опыт множат.И дай им Бог – когда-нибудь ониУвидят тех, кто дальше путь проложит.И. Град

Глава 1

Воинские ученики. Первый бой

Утром выяснилось, что поляна, куда занесло ночью отроков, находилась на самом берегу реки, отгородившись от нее зарослями ивняка. Теперь стало понятно, куда всю ночь тянулись кони и почему они предпочли другой конец поляны: воду чуяли. Чуть дальше вдоль берега виднелась еще одна такая же поляна, дальше еще и еще. Одинец поначалу удивился: словно нарочно кто их тут понаделал, но быстро сообразил, что и правда – нарочно. Это же они на чьи-то заброшенные огороды забрели, сейчас запущенные, но когда-то руками людей вырванные у леса куски земли.

Чуть погодя мальчишки уже плескались в реке. Вместе с купанием отступила вялость и вернулся аппетит, есть захотелось всерьез. Можно было наловить рыбы – недалеко виднелась песчаная коса, но Одинец выгнал отроков на охоту. По краю поляны, на которой они устроили свой стан, сбегал небольшой овражек. Вот вдоль него к берегу и погнали загонщики все, что таилось в небольшой лесной полоске. Четверо самых ловких спрятались на берегу, вооруженные длинными дубинками. Везение и тут оказалось на их стороне: сразу же попался пяток длинноухих, а пока Талиня с Сойкой разводили огонь, обдирали и потрошили заячьи тушки, остальные провели еще одну облаву по другую сторону овражка и добавили к общему столу еще пару зайцев.